Вздохнув, я перевела взгляд на Андрея, рассовывавшего бумажки по карманам сумки и поймала его за руку.

- Андрей, - произнесла тихо, почти шепотом, глядя собеседнику в глаза. - Я буду скучать...

А потом поднялась на цыпочки и, обвив руками его шею, поцеловала в губы. Андрей не ожидал. Он дернулся, будто хотел удрать, выронил паспорт, а потом вдруг, очень неожиданно для меня самой, сдался, расслабился, обнял меня и ответил на поцелуй так, что удрать теперь захотелось мне.

Доигралась.

Я отстранилась первой. Рассеянно посмотрела на явно опешившего Андрея.

- Прости, - прошептала я. - Мне так... так тебя не хватало.

- Я... Ты... - он совсем смешался. Глянул куда-то мне за спину, потом наклонился и теперь сам легонько коснулся моих губ. - Ты сумасшедшая, Вера.

Нет, Андрюш, я полная дура.

Крепко, сжав мою руку, он потянул меня к стойке. Я подняла его паспорт, и мы почти побежали, потому что пассажиров рейса, следовавшего в Лос-Анджелес, уже приглашали пройти на посадку. Михаил все ещё стоял рядом со стойкой и то время, пока Андрей проходил регистрацию, не сводил с меня глаз.

Что было в его взгляде?

Недоумение, разочарование и... усталость. Не просто утомление, а измотанность до крайности, до равнодушия и отрешенности.

Я ничем не была ему обязана. Он не любил меня, а я - его. Мы остались друг для друга никем, и все же...

И все же мне было больно. Уже не от его обмана, а от собственной, до самого сердца фальшивой игры.

- Это было очень романтично, - отчего-то с некоторой долей неприязни заметила Соня, и Михаил, будто очнувшись, отвел глаза, а я только теперь поняла, что сама все это время смотрела исключительно на него. - Как в старых фильмах про любовь. А вы давно возобновили ваши отношения?

- Нет, - коротко ответила я, вообще не понимая, о чем она говорит.

До пункта досмотра мы шли молча. Михаил, не оборачиваясь, шагнул внутрь помещения первым. Андрей же ухитрился притянуть меня к себе и поцеловать на прощанье. Я почти оттолкнула его.

- Быстрее! Опоздаешь!

- Я напишу тебе. Позвоню! Черт! - он все еще держал меня за руку. - Спасибо, Вера!

- За что?

Он ушел, не ответив. Я отступила к Соне и Маргарите Васильевне и произнесла хриплым, будто простуженным голосом:

- Прошу прощения.

Соня молча помахала брату через стекло, но тот больше не оборачивался, словно вообще избегал смотреть в нашу сторону. В ответ ей помахал Андрей.

- Поедемте домой, - Маргарита Васильевна отвернулась. - Я устала.

Соня с нами ехать не захотела - сказала, что вызовет такси, а сама ушла в кафе пить кофе.

Маргарита Васильевна всю дорогу молчала, да и мне говорить совсем не хотелось. До ее дома мы добрались быстро, и я облегченно вздохнула, когда ворота за нами закрылись. Всё. Почти три месяца я не увижу ни Михаила, ни Андрея. Только тихая холодная осень, живущая по соседству с величественной, сильной княгиней, которой я буду читать романы в тепле и уюте большого дома, станет моей постоянной спутницей. Ну и, конечно, головная боль. Но это такие мелочи...

- Я рада, Вера, что ты нашла время для чувств, - произнесла Маргарита Васильевна, выходя из машины. - Видела бы ты себя, когда так смотрела на него.

- На кого? - рассеянно спросила я.

- На своего избранника, разумеется, - насмешливо ответила княгиня.

- Доброго утра, Маргарита Васильевна! - к нам через розовые кусты, с метлой на плече, спешил Федор Семенович. - Доброе утро, Вера! Я вам айвы принес. Килограмма три. Может, варенье сварите или запечете?

Варенье? Да, я умела варить варенье. Меня в принудительно-добровольном порядке научила одна из моих прошлых клиенток, потому что никто из ее внучек не желал перенимать накопленный бабушкой опыт. Правда, с тех пор прошло лет пять, и за это время я почти не практиковалась, но почему бы не попробовать снова?

- Айвовое варенье было бы очень кстати. - Маргарита Васильевна кивнула. - Не люблю покупное.

- Займусь этим завтра.

- И, это... Вера, - снова окликнул меня Федор Семенович. - Утром заезжал Миша. Просил передать, что на кухне для тебе что-то важное. Не знаю, правда, что. Посмотри, не забудь.

Сердце ухнуло вниз. Рано я вздохнула спокойно.

Войдя в дом, Маргарита Васильевна, демонстративно не глядя в сторону кухни, направилась к себе, попросив принести ей чая с лимоном и кусочек торта. А я... Наглая, слабая я, проводив княгиню взглядом, со всех ног бросилась на кухню.

На столе, поверх сине-зеленого листа бумаги, лежали ключи от машины и прикрепленный к ним желтый стикер, на котором что-то было написано карандашом. Я подняла ключи и прочитала записку: "Не дай ему застояться".

- Кому "ему"? - вслух спросила я и только потом оглядела бирюзовый лист с кучей полей и штампов.

Это была неограниченная страховка на право управления ДеЛориан.

В моем утреннем ритуале появился новый пункт - после пробежки я теперь отправлялась проведать ДеЛориан. Иногда садилась за руль, иногда, распахнув двери гаража и глядя на подъездную дорогу, даже заводила его, вслушиваясь в ворчание двигателя, но дальше дело не шло. Ездить на машине Михаила я не собиралась.

До тех пор, пока у меня не осталось выбора.

В середине ноября я всегда брала отгул на целые сутки. На это время мне обычно прислали мою постоянную сменщицу, но в этот раз приехала она поздно - после обеда, здорово подпортив планы. Коротко проинструктировав ее по ужину, ночи и завтраку, я попрощалась с Маргаритой Васильевной и направилась в гараж. И моя киа просто не завелась. Разрядился аккумулятор, а проводов тут не было. Хотя, может, и были, но я их не нашла. До города мне следовало добраться дотемна, и другого выхода поблизости я не видела. Поиграв ключами, которые теперь всегда таскала с собой, минуту помявшись, я все же села за руль и завела ДеЛориан. Через десять минут мы с ним уже вышли на трассу. Вела я аккуратно, но без фанатизма. Странно, но машина будто всю жизнь была моей - я с мистической точностью знала где, что и как. Про такие случаи говорят - нашла свою половинку. Да только ехали мы не на романтическое свидание.

Перед поворотом на кладбище я купила живые цветы - дюжину белых роз - и проехала на парковку, которая в это время уже пустовала.

Кто-то приезжает на кладбище к родственникам и друзьям, я же приезжала к близким, клиентам и пациентам. Список у меня был большой, но сегодня я спешила поздравить бабушку с днем рождения, так что про себя извинившись перед всеми по отдельности, направилась в нужный сектор.

Могилу я нашла быстро - этот лабиринт проходился мною далеко не раз в год. Стряхнув с плиты желтые листья сирени, я поставила цветы в гранитную вазу и села на маленькую лавочку. Кроме моих роз ни искусственных, ни настоящих тут больше не было. Дядя сюда наведывался редко. Как бы зло это не звучало, но то было к лучшему - мне не хотелось встречаться ни с ним, ни с его семьей. Почему-то они считали меня вечно корчащей из себя жертву и всегда стремящейся привлечь внимание других богачкой. Интересная оценка, если учесть, что самые большие деньги я получила за смерть родителей и с продажи нашей квартиры.

- Привет, бабуль, - я шмыгнула носом - тут мне всегда хотелось реветь. - Прости, что так поздно. Я торопилась.

Дальше следовал монолог о моем текущем отрезке жизненного пути - единственно честный и открытый рассказ, который я могла себе позволить только здесь. О Михаиле, конечно, тоже было сказано. Немного, но по существу.

- Ну вот, - я улыбнулась и пожала плечами. - Вроде все. Спасибо, что уделила время. И... Где бы ты ни была, будь, пожалуйста, счастлива. Пока, бабуль.

Я поднялась, поправляя волосы, которые трепал разошедшийся перед ранним закатом ветер. Поежилась по его порывами и, не оглядываясь, двинулась прочь, быстро, чтобы не распустить нюни. Но у дорожки терпения не хватило - я замедлила шаг и, обернувшись, посмотрела на ее фотографию, с которой бабушка грустно смотрела на меня.