Девушка, похоже, хочет что-то сказать, но не делает этого. Она только смотрит на вывеску, которая прибита к двери, раскрашенную от руки деревянную дощечку, на которой написано “Духовный наставник”, украшенную по краям бордюром из звездочек.

– Может, в следующий раз нарисуешь мне новую вывеску взамен этой? – говорит женщина. – И вот, возьми это. – Она порывисто берет колоду карт с полки, прибитой так высоко, чтобы магазинные воришки не дотянулись, и подает ее девушке. Сама она по картам гадает редко, но с удовольствием дарит их, когда чувствует, что момент подходящий, вот такой, как сейчас. – Это карты с историями, – поясняет она, в то время как девушка с любопытством на них смотрит. – Перетасуй их, и те, что выпадут, расскажут тебе историю.

Девушка улыбается, сначала женщине, а потом картам, которые она держит бережно, словно маленькую зверюшку. Поворачивается, чтобы уйти, но, сделав несколько шагов, останавливается вдруг и оборачивается, успев до того, как захлопнется позади нее дверь.

– Спасибо, – говорит она снова, так же тихо, как раньше.

– На здоровье, – отвечает ей женщина, и тут, с восходом солнца, путь гадалки уводит ее в лавку, а путь девушки – куда-то еще. Колокольчик над дверью звякает, знаменуя их расставание.

Оставшись одна, гадалка берет кружку, из которой пила девушка, так, чтобы ладонь легла на звезду. Делать это вовсе не обязательно, но ей любопытно и немного тревожно за девушку, в безопасности ли она, одна в городе.

Видения являются быстро и явственно, куда ясней, чем обычно бывает, когда предмет держат в руках всего несколько минут. Они сменяются, еще больше людей, больше местностей, больше событий, чем должно бы вместиться в жизнь одной девушки. Но потом гадалка видит себя. Видит картонные коробки для перевозки вещей, ураган и белую ферму под сенью дерев.

Пустая кружка падает на пол, ударяется о ножку стола, но не разбивается.

Мадам Лав Роулинс выходит из дому, колокольчик звякает снова. Сначала она осматривает тихую улицу, потом идет за угол, в переулок, к нарисованной двери, краска на которой еще свежа.

Но девушки уже след простыл.

Жил-был один купец, который, странствуя по всему миру, продавал звезды.

Звезды он продавал какие угодно. Упавшие звезды, заблудившиеся, и звездную пыль в хрустальных флакончиках. Прозрачные ломтики звезд, нанизанные на тоненькие цепочки, какие носят на шее, и немалые, эффектные образцы, пригодные, чтобы показывать их под стеклом. Осколки звезд дарили возлюбленным. Звездной пылью окропляли святилища, ее подмешивали в тесто, из которого пекли колдовские хлеба.

Звездный товар, согласно описи, которую составил купец, переносили с места на место в большом мешке, расшитом созвездиями.

Продавались звезды недешево, но торговаться не запрещалось. Приобретали их в обмен на монеты, услуги или секреты, каковые мечтатели, выдающие желаемое за действительное, хранили в надежде, что торговец звездами попадется им на пути.

Случалось и так, что купец, странствуя, расплачивался звездным товаром за ночлег в гостинице, когда в компании, когда без, или же за повозку.

Однажды ночью он остановился в придорожной таверне, скоротать время до того, как снова взойдет солнце. Посиживал у очага, пил вино и вступил в разговор с одним путешествующим, который тоже остановился там на ночь, хотя утром их пути должны были разойтись.

– За поиск! – поднял только что наполненный бокал купец.

– За обретение! – последовал полагающийся ответ. – А что именно вы продаете? – спросил путешественник, поведя бокалом на расшитый звездами мешок. Эту тему они еще не затрагивали.

– Звезды, – ответил звездный купец. – Не угодно ли приобрести? Я дам вам скидку как отличному собеседнику и, пожалуй, даже покажу вам товар, который придерживаю для самых важных клиентов.

– Звезды меня не интересуют, – сказал путешественник.

Купец рассмеялся.

– Звезды интересуют всех. Каждому лестно наложить руку на то, что недостижимо. Подержать редкость в руке, положить в карман.

Наступило молчание, нарушаемое лишь потрескиванием поленьев в огне.

– Позвольте, я расскажу вам историю, – вымолвил наконец путешественник.

– Сделайте одолжение. – И звездный купец сделал знак, чтобы бокалы их наполнили заново.

– Однажды, очень, очень давно, – начал путешественник, – Время влюбилось в Судьбу. Со всей страстью влюбилось, с полной отдачей. Звезды смотрели на это с небес, тревожась о том, что нарушится течение времени или же нити судьбы запутаются в узлы.

Пламя в очаге взволнованно шипело и потрескивало в лад словам путешественника.

– Звезды устроили заговор и разлучили влюбленных. После чего они вздохнули свободней. Время текло, как всегда, Судьба сплетала дорожки, которым суждено было пересечься, и наконец Время и Судьба встретились снова.

– Ну еще бы! – перебил его звездный купец. – Судьба всегда получает то, что ей нужно!

– Однако звезды со своим поражением не смирились, – продолжил путешественник. – Они донимали Луну своими жалобами и претензиями, пока та не согласилась созвать Совиное вече.

Тут уж торговец нахмурился. В той стране, где он вырос, очень далеко отсюда, Совиным вече пугали детей. Бытовало поверье: споткнешься на пути, и Совиное вече тебя заберет. Дальше купец слушал очень внимательно.

– Совиное вече рассудило, что одну из двух этих стихий следует изъять. Оставить они постановили ту стихию, которую сочли более значимой. Звезды ликовали, когда Судьба была уничтожена. Разорвана на куски клювами и когтями.

– И никто не пытался остановить это? – спросил звездный купец.

– Луна могла бы, конечно, но ее в ту ночь не было. Они выбрали безлунную ночь для жертвоприношения. Никто не посмел вмешаться, кроме маленькой мышки, которая унесла сердце Судьбы и сумела сберечь его, – путешествующий сделал глоток вина. – Совы в своем торжестве не заметили мышь. Филин, которому достались глаза Судьбы, обрел небывалую зоркость и был коронован как Совиный король.

В этот момент за окном, в ночи, раздался какой-то шум, то ли ветер завыл, то ли захлопали крылья.

Путешественник подождал, пока шум смолкнет, и только потом продолжил свою историю.

– Звезды на небесах, довольные собой, облегченно вздохнули. Но они видели, как Время, с разбитым сердцем, проходит в сокрушенном отчаянии, и, в конце концов, усомнились в том, что когда-то считали неоспоримым благом. Они видели, как корона Совиного короля передается от совы к сове, то ли благословение, то ли проклятие, ибо ни одно смертное существо не вправе обладать таким зрением. Звезды по-прежнему мерцают от неуверенности, даже сейчас, когда мы сидим здесь под ними.

Путешественник допил остатки вина в своем бокале и сказал, завершая историю:

– Так что, как я уже сказал, звезды меня не интересуют. Они созданы из злобы и сожалений.

Звездный купец никак не отозвался на это. Мешок его, расшитый созвездиями, тяжко лежал у огня.

Путешественник поблагодарил торговца звездами за вино и компанию, торговец ответил ему тем же. И, прежде чем уйти, путешественник, склонившись, прошептал торговцу на ухо:

– Но иногда Судьба снова берет себя в руки, а Время всегда ждет.

На этом путешественник покинул купца, который остался один, глядя на огонь и попивая вино.

Утром, когда звезды, под строгим взглядом Солнца, кто куда разбежались, купец осведомился у обслуги, уехал ли уже путешественник, есть ли у него время, чтобы проститься, как полагается.

Ему вежливо ответили, что кроме него в эту ночь в таверне других гостей не было.

Закери Эзра Роулинс сидит на бархатной банкетке в самом затейливом из виденных им когда-либо лифтов и раздумывает, лифт это вообще или неподвижная комната, оборудованная так, чтобы человек в ней чувствовал себя как в лифте, потому что он сидит там уже целую вечность.