Некто в углу наряжен весьма узнаваемым писателем – или же, догадывается Закери, приглядевшись, он и есть тот самый писатель собственной персоной, и до Закери доходит, что, как ни удивительно, некоторые из тех, кто написал книги, стоящие у него на полке, суть живые люди, и они ходят на балы.

Больше всех ему понравился костюм дамы в длинном белом платье и простой золотой короне, отгадку которому он не мог распознать, пока дама не повернулась к нему спиной, и тогда на ниспадающих складках обнаружилась пара заостренных ушей, свисающих с капюшона, и хвост, тянущийся вместе с треном. Вспомнилась любимая в детстве книжка Мориса Сендака и то, как он сам наряжался Максом из “Там, где живут чудовища”, когда ему было пять, хотя по элегантности его костюм до этого никак не дотягивал.

Закери посматривает, нет ли на ком золотых ожерелий, но ни одного с пчелами, ключами или мечами нет. Единственный ключ, попавшийся ему на глаза, приделан так, словно вот-вот исчезнет у хозяина за воротом на затылке, но этот ключ он расшифровывает как тонкий намек на один комикс.

Жаль, что люди, с которыми полезно бы поговорить, не подсвечиваются и над их головами не реет стрелка-индикатор или варианты диалога, из которых можно выбирать, какой тебе нужен. Закери совсем не всегда хочет, чтобы настоящая жизнь походила на видеоигры, но в некоторых случаях это было бы очень удобно. Поди туда. Поговори вон с тем человеком. Считай, что двигаешься вперед, даже если понятия не имеешь, что именно тщишься сделать.

Все время отвлекают детали, когда следует сосредоточиться на украшениях. В баре он заказывает литературный коктейль под названием “Утопленница Офелия”, в составе джин, лимон и сироп фенхеля, подается с веточкой розмарина и салфеткой, на которой соответствующая цитата из “Гамлета”. Другие прихлебывают дайкири а-ля Хемингуэй и веспер-мартини по методу Бонда: и тот, и другой коктейли украшены извилистой завитушкой лимона. Вокруг ножек узких бокалов с игристым вьются ленточки с надписью “Выпей меня”.

На столах чаши с клавишами, выломанными из пишущих машинок. Свечи в стеклянных подсвечниках, обернутых страницами книг. Один из коридоров увит гирляндой с письменными принадлежностями (авторучками, карандашами, гусиными перьями), фестонами свисающей с потолка.

Женщина в платье, расшитом бисером, и в такой же маске сидит в углу за пишущей машинкой, печатает коротенькие истории на узких бумажках и раздает их тем, кто проходит мимо. Та, что досталась Закери, читается как развернутое предсказание из печенья:

Значит, внимания избежать не удалось, даже изображая призрак на празднике. Наверно, маска делает человека смелей, думает он, она придает анонимности, в ней легче вступить в разговор. Другие бродячие гости подступают с замечаниями насчет напитков и атмосферы. Истории, напечатанные на машинке, служат популярным поводом для беседы, и Закери приходится прочитать несколько вариантов, включая одну про ежика, взирающего на звезды, и еще одну, про дом, выстроенный над ручьем, где в каждой комнате слышится шум воды. Кто-то при нем говорит, что в других комнатах проходят выступления мастеров устного рассказа, но пока он не встретил никого, кто при этом присутствовал. Ему подтверждают, что да, вон там через комнату действительно сидит известный писатель, и, кстати, вон еще один, там, налево, видите?

В синеватом освещении бара он обсуждает коктейли с джентльменом, на котором выданная ему при входе белая маска, а на лацкане пиджака бейджик “Привет, меня зовут.” с приписанным от руки “Годо”. Название бурбона, который горячо рекомендует ему этот самый Годо, Закери записывает на обратной стороне распечатки своего билета.

– Простите, – говорит дама в на удивление детском голубеньком платье и белых гольфах, и Закери осеняет, что это она ему. – Вы не видели тут кошечку? – спрашивает она.

– Кошечку?

Закери решает было, что перед ним брюнетистая разновидность Алисы из Страны чудес, но рядом с ней возникает еще одна дама в аналогичном наряде, и уж тут становится ясно, хотя и не без морозца по коже, что это близняшки из “Сияния” Кинга.

– При отеле живет кошечка, – поясняет первая дама, – мы ищем ее всю ночь, но никак не можем найти.

– Поможете нам искать? – просит ее доппельгангер, двойник, и Закери соглашается, несмотря на то что приглашение звучит зловеще, учитывая, как дамы выглядят.

Они решают разделиться, чтобы закинуть сеть шире. Закери возвращается на танцпол, медлит там, прислушиваясь к джаз-бэнду, и силится вспомнить, что это такое знакомое музыканты играют.

Он вглядывается в тень за оркестром, хотя понятно, что вряд ли кошка станет там ошиваться, при таком шуме.

Тут кто-то трогает его за плечо.

За ним стоит женщина, наряженная как Макс. В своей короне она выше, чем он ожидал.

– Хотите потанцевать? – спрашивает она.

“Произнеси что-нибудь изысканное”, – командует голос у него в голове.

– Конечно, – выговаривает его рот, и голос в голове в отчаянии взмахивает руками. Впрочем, король чудовищ, кажется, не в претензии.

Вблизи ее облик производит еще более сильное впечатление. Золотая маска под стать золотой короне, обе вырезаны из кожи, обе простых форм и выкрашены металлизированной краской. В вырезах маски видно, что и глаза ее подведены золотом, и даже ресницы сверкают тем же золотым блеском, которым осыпаны темные взбитые волосы. Волосы, впрочем, догадывается Закери, вполне могут быть париком. Белые пуговицы по переду платья, почти невидимые на фоне ткани, пришиты золотой нитью.

Даже духи ее в точности отвечают ее костюму, грубоватая смесь, странным образом отдающая сырой землей и сахаром одновременно.

С минуту они танцуют, молча и нельзя сказать, что неуклюже, стоило Закери вспомнить, как вести даму и следовать ритму (какой-то джазовый стандарт, но названия никак не вспомнить), а потом он решает, что, наверное, должен что-то сказать, и, порывшись в памяти, останавливается на первом, что пришло ему в голову, когда он раньше ее увидел.

– Ваш костюм Макса несравненно лучше, чем мой костюм Макса, – говорит он. – Я очень рад, что не надел мой, это был бы позор.

Женщина улыбается той всезнающей почти ухмылкой, которая ассоциируется у него со звездами старого кино.

– Вы не поверите, сколько народу спрашивало меня, кто бы это мог быть, – отвечает она с отчетливой ноткой разочарования.

– Им следует больше читать, – подхватывает ей в тон Закери.

– Вы ведь тоже в маске, не так ли? – понизив голос, спрашивает она.

– Более или менее, – отвечает Закери.

Король чудовищ, который, не исключено, в парике, ему улыбается. На сей раз настоящей улыбкой.

– Более, полагаю, – говорит она, внимательно на него посмотрев. – Что вас привело сюда нынче вечером, помимо любви к коктейлям и литературе? У меня создалось впечатление, что вы кого-то ищете.

– Что-то вроде того, – признает Закери. Надо же, он почти что об этом забыл. – Но не думаю, что те, кого я ищу, здесь.

Тут он разворачивает ее в танце, в основном для того, чтобы избежать столкновения, но платье ее взвивается столь эффектно, что несколько человек поблизости останавливаются ими полюбоваться.

– Как глупо с их стороны, – говорит женщина. – Они лишили себя чудесного бала и славной компании.

– А потом я еще искал кошку, – добавляет Закери. На это женщина улыбается еще шире.

– О, я видела Матильду в самом начале вечера, но кто знает, куда она направлялась! С кошками дело такое, порой разумней позволить кошке найти тебя. – И, помолчав, мечтательным шепотом прибавляет: – Разве это не замечательно, быть гостиничной кошкой? Я желала бы этого для всех.

– А что привело сюда вас? – спрашивает ее Закери.

Мелодия танца меняется, он чуть было не сбивается с ритма, но, к счастью, подстраивается, ухитрившись не отдавить ногу партнерше.