– А вас что, не будет с нами? – спросила Камассия.

– Я не могу все время находиться на одной улице, – ответила наставница. –Личинки выводятся каждый день во многих местах, и я должна быть повсюду. Так что многое вам придется делать самим. Но вы знаете, где меня найти в экстренном случае. А сейчас я советую получше выспаться. Ваши подопечные хорошо покушали и тоже скоро заснут. Но завтра они проснутся голодными. И будут постоянно требовать пищи. Боюсь, что на сон у вас будет оставаться не очень много времени.

Гортензия попрощалась и отправилась на соседнюю улицу.

– Она права, – сказала Камассия, – пойдемте спать. Но одного дежурного все-таки оставим на всякий случай. Пусть это будет Циния!

Бегония хихикнула. Ей показалось забавным, что Цинию заставили ночевать за пределами общежития. Но сама Циния совсем не почувствовала себя уязвленной.

– Хорошо, – покорно согласилась она. – Я подежурю.

Когда сестры ушли, она юркнула в пещерку и заглянула внутрь ячейки. Маленькая личинка спала в лужице из остатков молочка. Она была такая крошечная и беззащитная, что Циния почувствовала прилив нежности.

– Маргаритка, – сама не зная почему вдруг прошептала она, – я назову тебя Маргаритка! И когда ты превратишься во взрослую пчелку, мы с тобою обязательно подружимся!

Циния так устала, что вскоре задремала. Было, наверно, раннее утро, когда она, словно повинуясь какому-то толчку, поднялась и заглянула в ячейку. Маргаритка уже не спала! Вокруг нее совсем не было молочка. И теперь она медленно ползала по кругу и тыкалась в разные стороны в поисках пищи.

«Ах бедняжка! – прошептала Циния, – ты умираешь от голода, а я дрыхну, как будто дома, а не на дежурстве! Подожди, сейчас я тебя накормлю». Но прежде она подкрепилась сама – поела перги с медом, а потом сбегала к поилке и как следует напилась.

Вернувшись к личинкам, Циния первым делом отправилась к Маргаритке. Тело ее привычно завибрировало, большая капля молочка упала на дно. Маргаритка принялась жадно поглощать пищу. «Завтракай пока, – сказала Циния. – Позже я тебя опять навещу. Пойду покормлю твоих сестричек. Они тоже проголодались. Не скучай!»

Все личинки пробудились, так как им не давало уснуть чувство голода. Каждая получила свою порцию, но меньшую, чем Маргаритка. Циния видела, что желающих слишком много и старалась снабдить их хотя бы небольшим количеством пищи, чтобы на время притупить голод.

Кормежка была в полном разгаре, когда на Двадцать Седьмую одна за другой стали собираться одноклассницы.

– Вы только посмотрите на Цинию! – с усмешкой прожужжала Азалия. – Она решила стать ударницей! Наверно, и спать не ложилась.

– Зато ты выспалась за двоих, – в тон ей отвечала Циния. – Удивляюсь, что вообще вспомнила о наших личинках. Они, между прочим, умирают от голода.

– Скажешь тоже – умирают! – проворчала Камассия. – Мы их вчера так насытили, что они проспят до вечера.

Но, заглянув в несколько ячеек, она поняла, что ошибается.

– Циния права! – воскликнула Камассия. – Быстро принимайтесь за дело. Нельзя оставлять личинок без надзора. Одного дежурного мало. Будем пока работать сменами, а там видно будет. Может быть, нам вообще придется здесь поселиться.

Камассия не ошиблась. Спокойные деньки для молодых пчелок закончились. Личинки росли прямо на глазах и вместе с ними рос их аппетит. Стоило обойти все ячейки, как уже надо было вновь приниматься за кормежку. Впрочем, питание явно шло новорожденным на пользу. К полудню второго дня они весили уже в десять раз больше, чем после рождения и не собирались останавливаться на достигнутом!

Быстро обегая свой участок, Циния каждый раз немного задерживалась у ячейки Маргаритки. Своей любимице она старалась дать молочка побольше. Так что личинка буквально в нем купалась.

Ближе к вечеру Циния с тревогой обнаружила, что некоторые личинки потеряли аппетит. Количество молочка в их ячейках почти не уменьшалось. Да и сами личинки выглядели теперь не так, как утром. Кожица их потеряла блеск и стала матовой. Взволнованная Циния со всех ног помчалась на Двадцать Шестую улицу, где теперь трудилась госпожа Гортензия. Но наставницу известие о болезни нисколько не встревожило.

– Не волнуйся, – сказала она. – Все идет так, как должно идти. Просто наступило время линьки.

– Линьки? – удивилась Циния.

– А ты как думала? Тело личинки растет. Старая кожица не поспевает за этим ростом. Поэтому личинка должна от нее избавиться. По мере роста такое случится еще не раз.

И все произошло точно так, как она предсказала. Циния заметила, что старая кожица на головке одной из личинок лопнула, а потом стала разрывается все дальше и дальше. Из отверстия показалась личинка с новой кожицей. Спустя какое-то время она целиком выползла из своей шкурки, которая в виде очень тонкой пленки осталась в дальнем углу ячейки. Совершив свой труд, личинка некоторое время отдыхала, а потом накинулась на еду с такой жадностью, как будто хотела наверстать все упущенные кормежки. И опять стала быстро расти.

Заботы о личинках так поглотили Цинию, что она забыла о прежней жизни. И вспомнила о ней лишь тогда, когда увидела Фикуса. Трутень пробрался на Двадцать Седьмую улицу поздним вечером, улучшив минутку, когда утомленные пчелки дали себе минутку отдыха и тихо дремали.

– Привет, – сказал он, – что-то последнее время тебя не слышно и не видно.

– А ты будто не знаешь, что у нас тут творится? – зевая, спросила Циния. – Такой аврал – голову некогда приложить.

– Готовите пополнение для царицы? – спросил Фикус. – Молодцы!

Голос его, впрочем, прозвучал достаточно равнодушно. Вид маленьких подрастающих личинок не вызывал в его душе никаких сильных чувств. Циния не очень этому удивилась. Только пожалела, что ее друг начисто лишен некоторых тонких переживаний. Но такова была его природа! Приходилось принимать Фикуса, какой он есть.

Следующий день также прошел в напряженных трудах. Время от времени, когда приходил черед новой линьки, личинки успокаивались на пару часов, однако потом опять набрасывались на молочко.

– Я больше так не могу, – простонала Бегония, столкнувшись с Цинией возле поилки. – Эти личинки растут, а я сохну и теряю в весе. Даже страшно представить, сколько молочка мне сегодня пришлось раздать! Еще два дня такой работы, и от меня останется одна только пустая шкурка.

– По мне так ты нисколько не похудела, – отрезала Циния. Она уже давно заметила, что Бегония на самом деле выкладывается далеко не полностью. Своих подопечных она наделяла совсем-совсем крошечными капельками. Личинки на ее участке вечно были голодными и тревожно крутились на месте в поисках пищи.

– Госпожа Гортензия, – позвала нас сегодня вечером на Двадцать Пятую, – объявила Камассия. – Она хочет дать новые наставления.

В назначенное время сестры отправились на соседнюю улицу. Все сильно устали и были рады прогуляться. Госпожа Гортензия не заставила долго себя ждать.

– Молодцы, что быстро собрались, – сказала она. – Сильно вымотались?

– Очень! – пожаловалась Бегония. – Прямо с ног валимся.

Эти слова были поддержаны дружным жужжанием остальных.

– Ничего, – успокоила их наставница. – Дальше будет полегче, потому что с завтрашнего дня начнете подмешивать к молочку пергу. Личинки уже большие, можно понемногу переводить их на взрослый корм. За этим проследит госпожа Кливия. Она останется вместо меня.

– Вы нас покидаете? – удивилась Циния.

– Увы, дитя мое. Вот-вот появятся из яиц личинки на Шестом соте. Я должна при этом присутствовать. Но ничего страшного! Кливия опытная и мудрая наставница. Она вполне сможет меня заменить.

Циния промолчала, хотя в глубине души не согласилась. У нее было свое мнение о госпоже Кливии, причем не очень высокое.

– Раз уж вы собрались, – продолжала Гортензия, – я хочу предостеречь вас от одной опасности. – Общаясь с личинками, следует быть очень внимательным к чистоте. В школе вам, конечно, говорили, что в воздухе, в воде, в пище живет множество микробов.