Генри устроился под распахнутым одеялом, переплетая их пальцы, забрасывая ее ножку себе на бедро, вовлекая Лайлу в новый поцелуй. Его планы дать ей отдохнуть грозили провалиться с треском.

— Милая, у меня на тебя есть грандиозные планы на завтра. Но для их осуществления нам придется рано встать… Если, конечно, ты не изменила своего решения вернуться домой…

— Нет, ты был прав, я уже начинаю нервничать из-за того, что не готовлюсь к экзаменам. Мне совсем не хочется пролететь с ними… Поэтому нам нужно вернуться. И меня мучает совесть… Я должна была ужасно соскучиться по Жасмин и Клему, но меня даже не тянет им позвонить, будто и сказать нечего. Я будто боюсь, что, если расскажу им о нас, об этом раю, о мадам Мелье, мы просто растаем, и это все окажется сном. А я так не хочу просыпаться… Поэтому я просто надеюсь, что у них все хорошо, и поговорю с ними по приезде. — Ее лицо снова просветлело: — Но пока мы здесь, что же ждет меня завтра?

Нежные, немного ленивые поцелуи расслабляли, усыпляли, провожая в царство Морфея: — Увидишь, любимая… Но тебе нужно выспаться!

Уже засыпая, Лайла вдруг крепче прижалась к груди возлюбленного и спросила:

— А что от тебя хотела та девушка? Ну, с которой ты разговаривал, когда я вышла отсюда при полном параде…

— Она хотела узнать, на сколько мы приехали, и зачем… Мне кажется, она меня за что-то невзлюбила…

— Ммм… — Она хотела рассказать ему о том, что слышала, но усталость сморила ее окончательно, и она решила перенести этот разговор на утро.

Утро настало неожиданно, и оно было прекрасным. Рассвет застать им не удалось, но нежность, с которой ветер, потрепав Лайлу по спутавшимся волосам на затылке, разбудил ее, растеклась по лицу и плечам, вместе с ласковыми поцелуями любимого, заметившего пробуждение девушки.

— Опять смотрел на меня, пока я спала? — она игриво улыбнулась.

— Ну что я могу поделать, если ты у меня такая ненаглядная… — Генри поцеловал ее в губы и тут же вскочил с постели. Подняв девушку, будто она ничего и не весила вовсе, он отправился в ванную. Там все еще ощущался запах лепестков, а на воде плавала роза, которую Лайла вчера словила, лежа в теплой ванне. Вокруг все было усыпано потухшими свечами. Воспоминания о прошедшей ночи накрыли обоих, им нестерпимо захотелось снова оказаться в постели, раствориться друг в друге.

— Не думаю, что я когда-нибудь смогу равнодушно смотреть на свечи в супермаркете, не вспоминая вчерашнее безумие, — Лайла с придыханием взглянула на любимого. В глазах ее разгорались отзвуки вчерашнего пожара.

— Лайла… — голос отдавал хрипотцой, голубые глаза светились счастьем и едва сдерживаемым желанием. — Мне никогда не будет достаточно тебя, но, пожалуйста, давай вернемся к первоначальному плану.

— Ты снова сдерживаешь себя… — она надула губки, изображая обиженную девочку. — И сколько месяцев мне придется ждать следующего раза?

С глухим рычанием Генри поставил ее в душевую кабинку и захлопнул дверцу перед своим носом:

— Сейчас мотивы у меня совсем другие. Обещаю, тебе понравится то, что я хочу показать. Тем более, ты же сама просила меня об этом вчера…

После быстрого душа ребята вернулись в комнаты, где Лайла с удивлением заметила, что их уже прибрали. Королевская постель была заправлена, на ней лежали два костюма. Все свечи и лепестки были убраны, отчего девушка испытала легкий приступ ностальгии. Подойдя поближе, она уставилась на свой наряд:

— Это что? — подняв удивленный взгляд на парня, она нахмурила брови.

— Это костюм для верховой езды. Ты когда-нибудь сидела на лошади? — Генри усмехнулся и притянул ее поближе. Легкими поцелуями он дошел до линии полотенца, прикрывающего грудь. — Одна из первых моих фантазий о тебе была именно об этом… — Глаза его стремительно потемнели, но парень не был намерен продолжать начатое. Он развернул ее к себе спиной и отправил вперед к двери гардеробной, где можно было переодеться.

Удобные обтягивающие бриджи и легкая белая рубашка на завязках спереди. Сверху уже ненавистный корсет, хотя и не такой каркасный и жесткий, как во вчерашнем ее туалете. И шляпка с перчатками. Глянув на себя в зеркало, Лайла поняла, почему Генри фантазировал о ней в таком виде. Это было очень пикантно… Натянув высокие сапоги, она вышла к нему в комнату. Он стоял на балконе, и, услышав ее легкие шаги, повернулся. Лайла в этот момент как бы невзначай подтягивала и так идеально севший сапог, и в просвете рубашки была видна округлившаяся в плену корсета грудь. Выпрямившись, она осталась удовлетворена произведенным эффектом. Генри потрясенно сглотнул и принялся бесстыже разглядывать ее образ. Сапфировое платье выгодно подчеркивало цвет лица, а шляпка придавала легкомысленности молодой маркизе.

— Я доволен. Иветта всегда знает, чем мне угодить…

— Так это она все подготовила вчера для нашей ночи? Представляю, как неловко тебе должно быть было ее об этом просить…

— Нет, не представляешь, — в его глазах плескались бесенята, но взгляд отчего-то стал грустнее и задумчивее. — Но я справился с неловкостью.… Надеюсь, я оправдал твои ожидания…

— Ой, вот только не надо ложной скромности. Ты прекрасно и сам можешь ответить на свой вопрос. Ты ведь своими собственными глазами наблюдал за тем, что именно и как именно мне понравилось… Ты, пожалуй, об этом знаешь больше, чем я… — Она задорно отбежала к дверям: — Ну, так ты будешь учить меня кататься на лошади?

Конюшни были великолепны. А лошади еще более прекрасны. Лайла никогда не боялась животных, и уж тем более лошадей, но глядя на них так близко, он не могла не робеть при виде этих величественных и грациозных животных. Сначала Генри усадил ее в дамское седло и сделал несколько снимков. Это позже он расскажет ей и о других своих фантазиях, включающих ее и конюшни. Сейчас же он просто ограничился несколькими фото. Но учить сидеть в дамском седле он не стал. Переведя ее к другому жеребцу, он показал, как правильно на него забраться и объяснил несколько простых правил техники наездника. Это потом она расскажет ему, какую именно технику наездника ей хотелось изучить на практике в совершенстве. Сейчас же она внимала своему учителю и с удовольствием отмечала, что у нее получается. После пары часов теории и практики, они выехали на вчерашнюю арену, где Генри выполнил свое обещание показать несколько турнирных трюков лично для нее. Он, оказывается, довольно метко стрелял из лука, и у него было идеальное взаимопонимание со своим жеребцом. Ветер был изумительным конем, очень харизматичным, подстать своему хозяину, и очень обаятельным, в чем мог бы и посоревноваться с Генри. После своих нелегких попыток держаться в седле Лайла воспринимала свободно гарцующего молодого человека, как настоящего асса. Подъехав к любимой после очередного заезда, он спешился:

— Давненько я не практиковался… Сейчас переведу дух и попробую показать тот же фокус, что и Жи на турнире. — Оставив лошадь на перевязи, он подошел к Лайле совсем близко и взял ее лицо в ладони. — Я знаю, что это ребячество, но я хочу, чтобы ты мной гордилась… Не просто встречаться с самой красивой девушкой в лицее…

— Ну… Я тобой и так горжусь… То, что ты сделал для меня, разве недостаточный повод для гордости? Не нужно напрасно рисковать…

— Волнуешься за меня? — Генри сощурил глаза и с хитринкой посмотрел на девушку.

— Волнуюсь. У меня на тебя слишком большие планы, чтобы в самом начале отношений увидеть тебя ломающим себе что-нибудь!

— Я делал это миллион раз! Да и Ветру я доверяю, как себе!

Он поцеловал взволнованную Лайлу в губы и отпустил, наконец, из своих рук. Взяв коня под уздцы, он повел его по арене, на ходу доставая лук. Взобравшись на круп лошади, он проехал так с десяток метров, пока не оказался на линии. Ветер слушался беспрекословно. Все замерли в ожидании выстрела. Толпа народа вокруг арены словно выдохнула, не решаясь сделать вдох. Генри натянул тетиву, прицелился и плавно отпустил стрелу в полет. В то мгновение, когда она сорвалась с его пальцев, с трибуны послышался вскрик: