– Ты очень красивый, – произнесла я, ощущая свою полную безнаказанность. – Очень-очень красивый.

Красавец отложил лист, и взял другой, я слышала его дыхание, и даже тепло его чувствовала, но пальцы мои проходили сквозь его руки насквозь.

– Жалко, что ты меня не видишь, – сказала я, наклоняясь к нему.

И тут в дверь постучали.

– Андрей Германович, это я. – Произнес напряженный голос Елены.

Несколько досадуя, я проводила взглядом красивого Андрея Германовича, неспешно шедшего ей открывать.

– Елена Александровна? – спросил он с убийственной вежливостью в голосе. – Что-то случилось?

– Я…

И она, вытянув шею, посмотрела на меня, посмотрела пристально, злобно, с оттенком «Ты чего здесь забыла». Красавец Андрей Германович аж обернулся, чтобы понять, что же такого ужасного Елена увидела в его комнате.

– Я работал, – сказал он, решив, видимо, что Елена изучает взглядом его стол.

– Это… это замечательно, – пробормотала она, не сводя с меня глаз.

– С вами все в порядке? – Спросил Андрей, не меняя интонаций.

– Да.

Он явно выпроваживал Елену, и, не желая дальше созерцать ее мучения, я сделал два шага, и снова оказалась в ее комнате с синими стенами. Через минуту туда вернулась и она.

– Вы зачем пошли к Андрею Германовичу? – прошипела она мне, – Зачем вы сказали ему, что он красивый?

Во-первых, я не специально к нему шла, а во-вторых, подслушивать нехорошо. Но я не стала указывать на это рассерженной Елене, и сказала только:

– Извините.

Елена моргнула, плюхнулась в кресло и внезапно как-то раскисла. Еще секунду назад она явно намеревалась дать мне бой, и вот личико ее уже кривилось в слезливой гримаске.

– Вам не за что извиняться, – голос ее был страдальческим.

– Он вам очень нравится? Андрей Германович?

В реальной жизни, я, наверное, никогда бы вот так не полезла с расспросами к едва знакомому человеку, но как раз реальной я себя сейчас не чувствовала.

– Он мне нравится, – тихо сказала Елена, – очень.

– Он и есть тот главный герой, о котором вы говорили? Главный герой, главным любовным интересом которого вы хотели стать?

Елена поднесла руку ко лбу.

– Вам плохо? – спросила я.

– Знаете, вы очень надоедливый призрак, – сдавленно произнесла она. – Но я, все же, вам отвечу. Никто не знает, кто здесь главный герой. И я не знаю. Вернее, не знала раньше.

– А теперь знаете? – я почувствовала себя заинтригованной.

– Да, представьте себе, – кивнула головой Елена. – Это вы.

– Почему? – Я искренне удивилась.

– Вы попаданка. Это очень редкое явление. Так что с вероятностью девяносто девять процентов эта книга – про вас. Книга про попаданку в книгу. Вы главная героиня, а я нет. Я ваша некрасивая знакомая, или, может, тайная недоброжелательница. Может, вообще антагонист, но что я не главное действующее лицо, это точно.

– Ну… Бывает, – неуверенно произнесла я. Елена явно пребывала сейчас не в лучших чувствах, и я не знала, как еще ее подбодрить. – Это же не важно?

Елена издала саркастический смешок.

– Для вас – конечно, – Елена откинулась в кресле, и говорила теперь не мне, а куда-то в потолок. – У вас, в реальном мире, любой может сам выбрать себе сюжет, и жить, как нравиться, у вас нет главных и неглавных героев. А каково мне? Вот я выбирала профессию криминалиста. Выбирала и думала: а вдруг эта книга про морские приключения, а я на море не попаду никогда? Или это сельская пастораль? Или эта книга про любовь? Представляете, – Голос ее снова зазвенел, – Каково это жить, осознавая, что ты второстепенный герой, может, даже не второстепенный, а так, эпизодический, массовка, может вся моя задача, это как в том анекдоте, передать однажды главному герою соль, чтобы он подумал – «какая некрасивая девушка, под стать мрачной сегодняшней погоде!»

– Ну уж вы совсем загнули, – сказала я, – у нас, между прочим, тоже не все выбирали себе «сельскую пастораль», но уж где родился, там и пригодился, как говориться.

– Вам меня не понять. Вы и не представляете себе, какую пустоту я постоянно ощущаю.

Я ее понимала – в какой-то мере, – но интуитивно мне казалось, что дело тут вовсе не в том, кто главный, а кто не главный герой.

– А знаете что, давайте дружить? – сказала я ей, – Если я главная героиня, то вы будете подругой главной героини, это, между прочим, тоже почти главное действующее лицо.

Елена остановила на мне взгляд, явно обдумывая эту мысль.

– Я буду вашей некрасивой подругой, – проговорила она мрачно.

– Почему сразу некрасивой? С чего вы вообще решили, что вы некрасивая? И давайте уже перестанем «выкать» мне это не нравится, я «вы» только главбуху на работе говорю, и поэтому у меня такие ассоциации… Как будто вы меня постоянно осуждаете.

Хотя тут, наверное, дело было не только в местоимении «вы».

– Ладно, – Елена неловко протянула мне руку. – Давай дружить.

Я поболтала своей неосязаемой рукой в ее кисти, и ответила.

– Меня обычно называют Элей.

– У меня такие синяки под глазами, кошмар, – Елена критически оглядывала свое отражение. – Я так и не смогла уснуть.

Мне тоже не спалось. Елена, от всей своей дружеской щедрости, выделила мне какой-то чулан и сложенное вдвое одеяло вместо матраса, но спать мне так и не захотелось. Может, сказалось радостное возбуждение, а может для сна я была теперь слишком воздушной сущностью, голода я, кстати, тоже пока не ощущала.

– Это все твое? – спросила я Елену, подходя к открытому гардеробу.

Ах, какие там были платья, какие ткани! Шелковые, бархатные, с кружевами, в тонкую полоску и цветочек, узкие, и с пышным сложным складчатым подолом. Ради таких платьев я была готова даже залезть в корсет! Но увы, даже если Елена и расщедрилась бы, и позволила мне по наряжаться, ничего из этого не вышло бы, тела для этого роскошества у меня не было.

– А это что? – Спросила я указывая на какой-то странный лиф, весь в шнуровке он был странно жестким, и доходил до самого подбородка.

– Это корсет, – сказала Елена, вытаскивая строгое хлопковое платье лавандового цвета.

– Какой-то странный корсет, со шнуровкой на шее, вы что, шею тоже утягиваете?

– Нет, конечно! – раздраженно ответила Елена, задвигая этот странный предмет гардероба подальше. – Это защитный корсет, с металлическими вставками, от пуль. На шее спереди тоже есть щиток.

– Это бронежилет! – воскликнула я.

– Можно и так назвать, – снисходительно произнесла Елена, удаляясь за ширму.

– И тебе приходилось его носить?

– Только в университете, – долетел до меня голос Елены, вперемешку с шорохом ткани. – Это, на самом деле, мое первое задание. Мы с Андреем Германовичем приехали сюда, чтобы расследовать кражу бриллиантов.

– Да-а-а-а, – протянула я с чувством. – Как же здесь интересно!

– Временами, – произнесла Елена, выходя из-за ширмы и поворачиваясь к зеркалу. – Но ты со мной не пойдешь, я просто не смогу все время видеть тебя в этой пижаме…

И она вдруг осеклась и замолчала. Я отвлеклась от созерцания шелков, пытаясь понять, чего же такого она увидала в своем лиловом платье, но дело оказалось не в нем.

– А ты ведь можешь нам помочь, – Произнесла Елена поворачиваясь ко мне. – Тебя никто не видит, а ты видишь и слышишь все. Это может быть очень полезно.

– Да! – Я радостно подскочила. – Я готова! Что нужно делать?

Елена поморщилась, мой энтузиазм ей не слишком понравился.

– Главное, слушайся меня. И никогда первая со мной не заговаривай! Тебя никто не видит, как я буду выглядеть, общаясь с пустотой?

– Обещаю! – пылко воскликнула я.

– И ты можешь с волосами хотя бы, что-то сделать? Эти папильотки…

Я не знала, что такое папильотки, но общий смысл поняла, стащив с головы бигуди, я аккуратно положила их на подоконник, волосы у меня были короткие, и я просто взъерошила их руками.

– Это твой натуральный цвет? – Елена, прищурившись, разглядывала мой платиновый блонд.