Девушка с распущенной косой стоит у распахнутого окна. При виде падающей звезды она страстно восклицает:

– Я хочу быть главной героиней этой книги, я хочу быть главным любовным интересом главного героя!

Нет, не думайте, эта девушка была не я. Для меня все началось по-другому. Вот так:

День рождения на берегу реки – нагретая солнцем галька, комарье в ивняке, гости весело плещутся, папа жарит шашлыки, сестры оживленно обсуждают функционал детской коляски. И тут Тося протягивает мне сверток.

– С днем рождения! – произносит она.

Сверток весьма характерной прямоугольной формы.

– Книга – лучший подарок, – не без сарказма сообщаю я Тосе.

– Я торопилась, а по пути был только книжный, – небрежно говорит мне Тося, и снова возвращается к коляскам.

Тем же вечером я открыла этот сверток, достала книгу, увидела на обложке паровоз и надпись «Идеальный джентльмен». «Бывают и такие!» – подумалось мне, и, так как день был насыщенным, я немедленно уснула.

И, наверное, проснулась бы я следующим утром, утром понедельника, выпила бы чаю и отправилась обсчитывать амортизацию станков, зарплаты рабочих и прочие прелести бухгалтерского мира, если бы не та самая девушка с распущенной косой.

– Я хочу быть главной героиней! – восклицает девушка.

И перед ней материализуюсь я.

– О-о-ой! – истошно вопит девушка.

« Ух ты!» – думаю я.

И есть с чего говорить «ух ты», я вообще люблю все старинное, а тут передо мной мебель вся в резных завитушках, кровать с балдахином, а балдахин с кистями, зеркало в золоченой раме, и всюду лазурный шелк, на стенах он еще и с узорами в восточном стиле. Правда, есть еще и девушка в длинной до полу сорочке, она все еще кричит. И к ее крикам присоединяется еще один голос.

– Елена Александровна, Елена, откройте, что с вами? – требовательно восклицает мужской голос из-за двери.

Девушка, Елена, перестает кричать и начинает судорожно метаться по комнате.

– Елена, откройте! – настойчиво повторяет мужской голос за дверью. – Елена Александровна, с вами все в порядке? Почему вы кричали?

– Он сейчас дверь выломает, откройте ему, – говорю я девушке.

Мне жалко белую дверь, которая тоже вся в резьбе.

– Откройте, чего вы бегаете? – еще раз говорю я ей.

– Я халат ищу! – звенящим голосом сообщает мне несчастная Елена.

– Этот? – я показываю ей на багровый бархатный халат, мирно лежащий в кресле.

– Да! – она немедленно облачается в халат, но дверь открывать все равно не спешит.

– А теперь чего? – вопрошаю я, потому что дверь уже начинает трещать под ударами крепкого плеча задверного мужчины.

– У меня волосы не собраны!

Возражать ей что-то уже поздно – в этот же самый момент дверь слетает с петель, и на пороге возникает он.

И это опять «ух ты!».

В одной руке он держит подсвечник, а в другой старинный пистолет, свечи бросают оранжевый отблеск на его белое лицо, у него соколиный взор, мужественно сведенные брови, темные волосы его разметались и бунтарски спадают на лоб. «Плечи медведя, талия тигра» и прочие красоты в нем тоже есть, и я вполне могу понять Елену, не желавшую предстать пред таким красавцем в монашеского покроя сорочке.

– Это я ее напугала,– сообщаю я красавцу, в том числе и стайной мыслью, обратить его внимание на себя. Но он, почему-то, на меня не смотрит. Он, как будто, видит только одну Елену.

– Я… э-э-э… она появилась, и… – неуверенно произносит Елена.

– Кто появился? – настороженно спрашивает красавец.

– Я появилась! – возмущено говорю я, и делаю шаг к нему. – Я!

Но он на меня не смотрит. Он меня не видит. Я невидима для него, и это очевидно понимает и Елена. На ее лице отображается мучительная работа мысли, и, запинаясь, она начинает объяснять:

– Я увидела за окном какую-то тень и испугалась… – мямлит она.

И мне ее искренне жаль, потому что на красавец-мужчина смотрит на нее как на ребенка. Не умильно «какая-милая-душечка» а как на ребенка, несмышленость которого приходится терпеть, куда деваться. А потом он разворачивается и уходит. Уходит, аккуратно притворив выбитую дверь, но от этого не легче.

Елена падает в кресло и закрывает лицо руками. Она не плачет, она сидит и тяжело дышит.

– Хотите воды? – спрашиваю я ее, и пытаюсь подать ей стакан, но моя рука предательски проходит сквозь его стеклянные стенки. Я пытаюсь еще и еще раз – но ничего не выходит. И не только стакан проявляет такие странные свойства, мои руки, а так же и ноги, беспрепятственно пересекают стулья, диваны, и прочие предметы меблировки. Я, ко всему прочему, еще и бестелесный дух.

– А я могу просунуть руку сквозь стену! – радостно сообщаю я горюющей Елене. Она отнимает руки от лица и пристально смотрит на меня.

– Кто вы? – говорит она тихо.

– Меня зовут Эля. Элеонора. Старжинская, – представляюсь я ей.

– Я не об этом. Вы вообще кто?

Вопрос, конечно, интересный. Кто я вообще? Человек, женщина? Несчастная Елена явно спрашивает не об этом.

– Я бухгалтер, – говорю я.

– У вас принято так ходить? – Елена окидывает меня суровым взглядом, и я вслед за ней обращаю взор на свою помятую пижаму. А на голове у меня бигуди.

– Нет, конечно, но я же сплю. То есть, это же сон? Вот в чем я уснула, в том и стою здесь, – говорю я Елене.

– Это не сон. Вы попаданка. Попаданка в книгу, – сообщает мне Елена и шмыгает носом.

Вот так эта история и началась.

Итак, оказывается, я попаданка в книгу. Не могу сказать, что для меня это что-то меняло, я была полна ощущением красочного и сказочного сна.

– А что это за книга? Книга, в которую я попала? – беззаботно поинтересовалась я у хмурой Елены.

– Хотела бы я сама это знать, – мрачно ответила она. – Как называлась та книга, которую вы читали последней?

– Э-э-э… ну….

Я призадумалась. Книга, которую я читала последней, называлась «Налоговое право», и, как вы понимаете, это был совсем не тот текст, на страницах которого можно было встретить красавца-брюнета.

– Я уж и не помню, – сказала я, – я много работаю, как то не до литературы…

И тут меня осенило.

– Мне же вчера подарили книгу! Только я ее не читала, не открыла даже, она называется «Идеальный джентльмен».

Елена тяжко вздохнула.

– Здесь почти любой мужчина идеальный джентльмен.

– Правда? Этот мир нравится мне все больше и больше! – рассмеялась я, но Елене это не понравилось.

– Прошу меня простить, – произнесла она, поднимаясь, – у меня тоже сложная работа и…

– А кем вы работаете? – беззастенчиво перебила я ее.

Елена закусила губу, очевидно, запасы ее вежливости подходили к концу.

– Я детектив-криминалист.

– Ничего себе!

– У меня завтра трудный день, – процедила Елена сквозь зубы. – Мне надо выспаться. Поэтому, не могли бы вы…

– Ой, да, конечно! – перебила я ее. – Я сейчас уйду!

И, желая как можно скорее протестировать свои новые способности, я ломанулась в ближайшую стену.

Не знаю, было ли это что-то подсознательное, или мне просто так повезло – но я оказалась лицом к лицу с тем красавцем-мужчиной. Эта, соседняя комната была зеленой, там была кровать и письменный стол, подсвечник на резной тумбочке дополнял свет газовых рожков, а ОН стоял, повернувшись боком, и внимательно смотрел куда-то в мой подбородок.

Нет, конечно же он смотрел не на меня. Стоя перед зеркалом, через которое я только что прошла, он разглядывал синяки на своем потрясающем бицепсе, очевидно, взлом комнаты хмурой Елены даром ему не прошел.

– Привет! – сказала я ему, впрочем, без особой надежды быть услышанной.

Красавец отвернулся, аккуратно расправил закатанный рукав, застегнул запонку на манжете, одернул жилет, и уселся за покрытый бархатной скатертью стол. Перед ним лежали бумаги, и, заглянув через его плечо, я увидела, что изучает он краткую биографию какого-то «Блохина Виталия Владимировича, сорока лет от роду, телосложения среднего, волос русый». Дальше шло что-то о полярных исследованиях, но бумажный полярник Блохин интересовал меня гораздо меньше сидевшего передо мной живого мужчины.