Ключ загремел в замке кладовой. Пленники лениво подняли головы. Было утро, через несколько часов после рассвета, и они привыкли, что первая еда за день доставляется примерно сейчас. Они впали в рутину. День делился на три приема пищи, которые им давали. Еда была однообразной и неинтересной – обычно вчерашние лепешки, черствые и безвкусные, и горсть фиников – не хватало, чтобы обеспечить кого-нибудь из них настоящей едой.

Но, по крайней мере, был кофе, и, хотя его подавали в лучшем случае теплым, Гораций, Холт и Гилан оценили его. Свенгал и Эрак, конечно, оплакивали отсутствие крепкого эля. Свенгал иногда с тоской думал о наполовину полной бочке, которую он оставил на Волчьем Ветру несколько недель назад. Ему было интересно, как поживают его люди в Аль-Шабахе. "Наверное, гораздо лучше, чем здесь", - мрачно подумал он.

Остальные лелеяли собственные мысли. Гилан все еще размышлял о платформе, которую видел Гораций. Казни, сказал молодой воин. Гилан знал, что он и Холт были решительно непопулярны среди своих похитителей. Если кого-то и казнят, подумал он, то только их двоих. Но он отнесся к этой мысли философски. Рейнджеры привыкли находиться в трудных местах. Они также привыкли быть главными мишенями для своих врагов. Он уже много лет жил с мыслью о возможности такого события. Все, что он мог сейчас сделать, - это дождаться возможности сбежать.

Он понял, что кажущаяся незаинтересованность Холта была притворством. Старший Рейнджер не хотел сообщать Эванлин о своей неуверенности или страхе. Как только он осознал этот факт, Гилан поймал себя на том, что жалеет, что так много говорил о своей "готовности ко всему". Он будет готов, если представится такая возможность. Так бы и Остановился. Разговоры об этом не сделают их более такими. Но это могло заставить Эванлин нервничать.

Гораций оставался спокоен. Он верил в Хальта и Гилана. Если бы существовал выход из их затруднительного положения, он знал, что они его найдут. Как и Гилан, он видел насквозь кажущееся отсутствие активности у Холта. Он знал, что Рейнджер будет готов к действию, его мозг бешено работал.

Тот факт, что их похитители пришли за ними в то время, когда они обычно подавали завтрак, застал их всех врасплох. Ожидая, что двое мужчин войдут в кладовую, нагруженные подносом с едой и кувшином кофе, они были застигнуты врасплох, когда дюжина мужчин с обнаженными мечами ворвалась в открытые двери и заняла позиции вокруг них.

Привал, сидевший спиной к стене, пошел подниматься. Но острие изогнутой сабли остановило его, не слишком мягко надавив на горло.

-Оставайся на месте,- приказал ему капитан Туалаги. Он указал на сидящего Рейнджера, не сводя глаз с лица Холта. -Руки вперед, - сказал он. Затем, обращаясь к одному из своих людей, Холт повиновался: "Свяжите его".

Поначалу, когда Туалаги подошел, чтобы связать их, он попытался напрячь мышцы на руках и запястьях, надеясь потом расслабить их и заставить веревки немного ослабнуть. Но капитан туалаги был мудр на старый трюк. Он резко постучал по костяшкам пальцев незаточенной тыльной стороной клинка.

-Хватит об этом, - резко приказал он. Холт пожал плечами и расслабил руки. Попробовать стоило. Оглядев комнату, он увидел, что руки остальных тоже были связаны. - Он нахмурился. Почему все они? Он и Гилан, он мог понять. Может быть, даже Гораций. Но остальные были ценными заложниками. Он почувствовал, как в животе у него все сжалось, когда он увидел, что остальных поднимают на ноги. Затем капитан ухватился за веревку, связывавшую его руки, и тоже поднял его.

-куда мы идем? - требовательно спросил он, но тот лишь рассмеялся и подтолкнул Его к двери.

-Это выглядит не очень хорошо, - сказал Гораций, когда его подтолкнули вслед за седобородым Рейнджером.

***

Уилл и Алум спали довольно долго. Большинство гостей встали, позавтракали и ушли вскоре после рассвета.

Однако, рассудив, что им придется подождать до девятого часа, они решили, что нет смысла вставать рано, а потом привлекать к себе подозрения, слоняясь поблизости от сторожевой башни на осыпающейся стене. Таким образом, они вошли в главный зал гостиницы через час после того, как большинство других гостей ушли.

Большинство из них. Вчерашний толстяк все еще был в своей комнате. Он наблюдал, приоткрыв дверь, как двое молодых людей направились по коридору к лестнице. Сауд был тщеславным человеком. Он был богатым торговцем тканями и владел несколькими прилавками на рыночной площади, все они обслуживались его наемным персоналом. Сам бизнес по работе с клиентами в эти дни был ниже Сауда. Он был слишком богат и слишком важен для таких грубых сделок. Вместо этого он проводил время в кофейнях, где ожидал, что к нему будут относиться с уважением, как к богатому, сделавшему свое дело человеку.

Все это добавляло к тому, что ему не нравилась резкая, неуважительная манера Алума прошлой ночью. В глазах Сауда он был человеком, заслуживающим уважения, даже подобострастного уважения, от людей, с которыми он сталкивался. Он не привык к таким тонко завуалированным угрозам, которые делал Алум. И ему не нравилось, что другие в кофейне присоединились к незнакомцам.

В этих двоих было что-то подозрительное, подумал он. И он знал людей, которым было бы приятно услышать об этом.

Когда Алум и Уилл спустились по лестнице в кофейню внизу, он тихо вышел из своей комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь и поморщившись от шума, с которым замок скользнул домой. Неужели они его не слышат?

Но нет. Он слышал их голоса, плывущие вверх по лестнице, когда они говорили, не прерываясь и не останавливаясь. Осторожно ступая, держась поближе к стене, чтобы половицы не скрипели под его тяжестью, он сам направился к лестнице.

Он остановился, услышав, как открылась и закрылась главная дверь гостиницы. На мгновение ему показалось, что двое мужчин ушли. Потом он услышал, как тот, что постарше, разговаривает с хозяином гостиницы. Значит, младший за чем-то вышел на улицу, подумал он. Но что?

Он осторожно спустился еще на несколько ступенек, прислушиваясь к любому звуку возвращения своей жертвы. Затем он снова услышал стук входной двери и увидел, как молодой незнакомец прошел через холл у подножия лестницы и снова вошел в кофейню.

На этот раз он держал в правой руке нечто похожее на длинный посох, завернутый и перевязанный брезентом. Сауд нахмурился. Он никогда раньше не видел такого посоха. Осторожно ступая, он спустился по лестнице и вышел на улицу через боковую дверь.

В нескольких метрах справа был еще один переулок, еще меньше, чем этот. Он поспешил к ней, с благодарностью отодвинувшись в тень, затем устроился поудобнее и стал ждать, пока двое мужчин уйдут.

Через несколько минут они вышли из гостиницы и повернули налево, направляясь на север. Сауд с любопытством наблюдал за ними, затем последовал за ними. Было уже тридцать минут восьмого, и большинство жителей Маашавы направлялись на рыночную площадь. Хотя они могли не спорить с заключенными, которым предстояло умереть, казнь была зрелищем, и большинство людей хотели посмотреть на нее.

Почему же тогда эти двое уходят с площади? В северной части города не было ничего интересного – только беспорядочное нагромождение разваливающихся, кишащих крысами лачуг. И, конечно, сама осыпающаяся старая стена с ветхими сторожевыми башнями.

Резко повернувшись, толстый торговец тканями пошел обратно. Талишу, наверное, будет интересно это услышать, подумал он. Талиш был воином туалаги – мелким авторитетом в отряде кочевников, который обычно путешествовал с двумя прихвостнями, чтобы выполнить его приказ. Они быстро завоевали репутацию среди жителей Арриди как воры и люди, стоящие на своем. Каким-то образом они всегда угадывали, где богатые торговцы арриди прячут свои деньги или лучшие товары. На самом деле это Сауд сказал им. Он заключил союз с тремя Туалаги. В обмен на то, что они оставили его лавки и склады нетронутыми, он сообщил о своих соседях и конкурентах.