Теперь, чтобы решить этот вопрос раз и навсегда, он должен увидеть балансирующую скальную формацию в ближайшие несколько часов – формацию, где большая скала опасно балансирует на вершине меньшей. По крайней мере, сказал он себе с растущим чувством дурного предчувствия, такую черту можно было бы безошибочно узнать.

- Если только большой камень не отвалился за ночь от меньшего, - мрачно добавил он.

Он должен был увидеть это образование, потому что его запасы воды становились тревожно истощенными. Первый бурдюк с водой был пуст. Вторая была заполнена меньше чем наполовину. Он пытался строго дозировать себя, но жара просто высасывала из него энергию, так что ему приходилось пить или падать без чувств на землю.

Он утешал себя мыслью, что, как только он увидит балансирующие камни и определит свое положение, проблема воды будет решена. В нескольких километрах от этих скал на карте была отмечена впадина – небольшое углубление в пересохшем русле реки, где вода медленно просачивалась на поверхность. Оказавшись там, все, что ему нужно было сделать, это вырыть яму на метр или около того и ждать, пока вода заполнит яму. Он знал, что там может быть грязно и неприятно. Но его можно было бы пить. А когда его бурдюки снова наполнятся водой и его местонахождение будет установлено раз и навсегда, он сможет отправиться к одному из колодцев.

Когда – нибудь в ближайшие несколько часов он просто должен был увидеть балансирующую скалу, иначе он потерялся-как в прямом, так и в переносном смысле. В результате ему пришлось довериться карте и Северному Искателю и продолжать верить, что рано или поздно он увидит эти скалы. У него просто не было другого выхода.

Именно этот растущий фатализм привел его к последней и самой серьезной ошибке. Одержимый необходимостью найти балансирующие камни и подтвердить свой план действий, он продолжал скакать в самые жаркие часы дня.

Он знал, что опытные путешественники по пустыне вроде Селетен так не поступают. Но опять же, он рационализировал. Селетен могла ориентироваться по звездам и не нуждалась в дневном свете, чтобы видеть ориентиры и ориентиры. Это означало, что он мог позволить себе время, потраченное на отдых в середине дня. Но Уиллу нужно было срочно найти эту воду, и, конечно, несколько часов тепла не принесут слишком большого вреда.

И он поехал дальше, жара обрушивалась на него, как физическая сила, по мере того как солнце поднималось все выше. Сам воздух был перегрет так, что почти обжигал горло и легкие, когда он вдыхал его. Казалось, всепроникающий жар высосал из воздуха весь кислород, так что он задыхался и задыхался.

Как и жара, яркий свет был постоянной пыткой, заставляя его смотреть в мерцающую даль с почти закрытыми глазами.

Под ним, опустив голову и волоча ноги, брела Эрроу. Уилл был встревожен быстрым ухудшением состояния лошади, не подозревая, что его собственное состояние было еще хуже.

-Пора пить, парень, - сказал он. Его голос был не более чем хриплым, вырываясь наружу через пересохшее горло и рот.

Он спрыгнул с седла, его тело было жестким и неуклюжим. Коснувшись земли, он сделал несколько шагов, пошатываясь, и ему пришлось опереться на бок лошади. Эрроу стоял неподвижно, опустив голову почти до земли. Затем он перенес вес тела на левый бок, словно отдавая предпочтение правому переднему копыту. Уже через несколько секунд стояния Уилл почувствовал, как сквозь подошвы его сапог пробивается обжигающий жар земли. Для незащищенных копыт Эрроу это, должно быть, пытка, подумал он.

-Я позабочусь об этом через минуту, - сказал он лошади. - Сначала мы выпьем.

Он повозился с завязками складного кожаного ведра за седлом и бросил его на землю. Он коротко рассмеялся.

-Хорошо, что он не был полон, - сказал он Эрроу. Лошадь не ответила. Осторожно поставив ведро на ровную поверхность, Уилл взял оставшийся бурдюк и осторожно откупорил его. Он с болью осознал, насколько сейчас светло. Осторожно наливая, Эрроу повернул голову на звук. Конь издал горлом низкий ворчливый звук.

-Придержите лошадей, - сказал он. Потом он снова рассмеялся при мысли о том, чтобы приказать своему коню придержать лошадей.

- На самом деле ты не моя лошадь, - продолжал он. - Но для всего этого ты хорошая лошадь.

Часть его сознания была немного обеспокоена тем фактом, что он смеялся и шутил со своей лошадью. У него было странное ощущение, что он стоит в стороне, наблюдая за собой и Эрроу, и он нахмурился от такого иррационального поведения. Он отмахнулся от этой нелепой мысли и протянул Эрроу ведро, чтобы тот напился.

Как всегда, он чувствовал, как его собственный рот и горло работают, когда он смотрел, как лошадь пьет. Но если вчера его рот был густым и липким, то сегодня он был сухим и распухшим, вся лишняя влага ушла из него.

Эрроу закончил, его большой язык тщетно шарил по швам ведра, где могли быть спрятаны последние капли. Уилл уже привык к тому, что лошадь почти философски воспринимает количество воды, которое ей дают. На этот раз, однако, Эрроу поднял голову и настойчиво обнюхал бурдюк с водой, висевший на плечах Уилла. Это было еще одним признаком того, что их состояние ухудшалось. Тренировка лошади была преодолена ее потребностью в воде.

Уилл оттолкнул ищущее дуло. -Прости, мальчик, - сказал он почти бессвязно. - Позже.

Он сам сделал два маленьких глотка, держа каждый во рту, чтобы они длились дольше, прежде чем позволить им медленно стекать в горло. Затем он неохотно заткнул бурдюк с водой и положил его в скудную тень тернового куста.

Он поднял левое переднее копыто Эрроу, чтобы осмотреть его. Лошадь ворчала и неловко переминалась с ноги на ногу. Видимых повреждений не было, но когда он положил ладонь на мягкую середину копыта, то почувствовал жар. Пустынная земля жгла незащищенные ноги Эрроу. Теперь, когда он стоял, Уилл оценил это еще больше. Жара окружала их со всех сторон. Он падал с солнца, падал на землю пустыни и снова устремлялся вверх. По крайней мере, когда он ехал верхом на Эрроу, то испытывал некоторое облегчение.

Он отвязал одеяло от седла и разрезал его на квадраты и полоски. Затем он обмотал копыта маленькой лошадки кусками одеяла, набил нижнюю сторону несколькими сложенными слоями и связал все это тонкими полосками. Он знал, что с наступлением ночи ему будет холодно. Но он окажется в еще худшем положении, если его лошадь захромает.

Эрроу, казалось, стоял более удобно, больше не наклоняясь к правому боку. Уилл взял его под уздцы и отвел на несколько шагов назад, чтобы следить за его походкой. Он с некоторым облегчением заметил, что конь, похоже, не склоняется ни в ту, ни в другую сторону.

Подняв бурдюк с водой, Уилл перекинул его через плечо и приготовился сесть в седло.

Затем он остановился и нежно похлопал Эрроу по шее. -Я немного прогуляюсь, - сказал он. - Ты же всю работу делал.

Он достал свой "Нортсикер" и проверил курс, ища точку пеленга. Посередине возвышался вертикальный столб из камня и соли, кристаллы которого болезненно отражались на солнце. Но это облегчало слежку, и он отправился туда.

Эрроу тащился за ним, опустив голову, его копыта теперь издавали странный приглушенный звук по песку пустыни.

***

Еще одна ошибка. Отягощенный неизбежной жарой, Уилл снял плащ и набросил его на седло Эрроу. Он закатал рукава рубашки и на несколько мгновений почувствовал себя немного прохладнее. Но это была иллюзия. Плащ, как и струящиеся одежды арриди, помогал телу удерживать влагу. Без него и на солнце он начал обезвоживаться еще быстрее, чем раньше.

Кроме того, его голые руки начали краснеть, то гореть, то покрываться волдырями. Но к тому времени, когда он, возможно, осознал свою ошибку, Уилл уже не был способен мыслить разумно. Его система отключалась. Его мышление становилось беспорядочным и ненадежным. И все же он не видел этого неуловимого образования балансирующих скал. Теперь они стали его навязчивой идеей. Они должны быть где-то здесь, и он должен их увидеть. Скоро, сказал он себе. Скоро. Он уже не мог оценить тот факт, что надеялся увидеть их через час или два пути. Он ехал и шел уже больше четырех часов, а их все не было.