— Может, вы закончите разговоры около стены? Либо проходите в деревню, либо уходите подальше. Сказал бы, что "глаза мозолите", да только неправдоподобно будет! — рассмеялся стражник.

— Действительно, чесать языком лучше уже на месте. Идёмте, я вас не съем! Во всяком случае, Чревоугодие у меня перекрыто Гордыней! — воскликнула Висцера и, схватив Падших за руки, буквально потащила их внутрь поселения.

— Оказывается, отсюда не так-то просто уйти… — вздохнул Люсьен, тем не менее, не особо сопротивляясь.

Размерами поселение не сильно отличалось от Готического Города — это Эдвина могла подметить ещё с высоты птичьего полёта. Но почему оно называлось именно деревней — она поняла уже, войдя внутрь. Здесь всё было как-то… Просто. Если Падшие строили соборы да часовни, придавали архитектуре хоть сколько-нибудь значимости, пытались даже сформировать свой собственный стиль, то… Синтрайты не заморачивались вообще. Их деревянные дома выглядели одинаковыми и неухоженными, дорожки были кривыми и формировались только путём протаптывания, повсюду валялся какой-то хлам и мусор, нигде не было не то что украшений, но даже вывесок, чтобы отличить здание таверны от кузницы. Всё это объяснялось слепотой гуманоидов — раз они не видели, в какой помойке живут, то и не парились соответственно. Видимо, греховное зрение работало несколько иначе, чем обычное.

Синтрайтка в конце концов притащила парочку к Статуям Семи Смертных Грехов — Эдвина могла ими полюбоваться, а вот её спутнику пришлось их щупать, чтобы хорошенько изучить. Что примечательно — статуи олицетворяли образы Демонов, а не Синтрайтов — за этим, быть может, скрывалась какая-то любопытная история о происхождении расы.

— Чтобы получить благословение Семи Смертных Грехов, необходимо сделать подношение каждой статуе. При этом необходимо чётко формировать мысль — что именно вы хотите получить таким образом? Мужчина вот хочет освоить греховное видение. А что будешь просить ты? — последние слова явно предназначались Эдвине. — Кстати, вы понимаете, как вообще делать подношения, или мне вам объяснить?

— Я просто его сопровождаю, и не планировала каких-то просьб, — пожала плечами Падшая. Чего-то такого острого, что прямо пришло бы на ум, у неё не было. А просить у статуй всякую ерунду лишь бы только что-то попросить она тоже не хотела.

— Лучше объясни. Лишним не будет… — ответила она Висцере. Некоторые догадки относительно подношений имелись, но не факт, что они были верны.

— Я надеялась посмотреть на конкуренцию за то, кто быстрее получит благословение Грехов — у нас такое актуально! Но раз ты не будешь участвовать — быть может, сможешь чем-то подсобить своему спутнику… — оскалилась Висцера.

— Взаимовыручка мне нравится куда больше, чем конкурентная борьба, — признался Люсьен.

— Хорошо. Чтобы удовлетворить Гордыню — необходимо её похвалить… И не просто там комплимент сделать, а стихи написать или песню исполнить. Этот грех любит красивое творчество… С Чревоугодием всё проще — принесите еды и положите у ног статуи. Статуя Лени любит, когда около неё спят. Алчность ценит звонкие монеты — чем больше, тем лучше… Гнев любит искренние надрывные эмоции, а вот Похоть… Сами придумайте, как её задобрить! Но намного сложнее обстоит ситуация с Завистью — ей либо нужно дать всё то, что дали другим Грехам, либо то, чего у остальных нет. А пока вы тут пыхтите — я займусь кое-какими своими делами. Зрелище, похоже, предстоит скучноватое, так что… Вернусь к вам позже, договорились? — сказав это, Синтрайтка удалилась куда-то вглубь поселения.

Эдвина бы на месте новой знакомой понаблюдала за тем, как они с товарищем ублажают все эти статуи. Но может действительно для Висцеры подобные зрелища были обычными и уже приелись. В принципе, Падшей было более-менее всё равно, будут на них сейчас смотреть или же нет.

— С чего бы начать? — почесал голову Люсьен. — Похоже, что самое лёгкое задание — это задобрить статую Лени…

— Предлагаю Лень оставить предпоследней. Утомимся с остальными и поспим-отдохнём! — сказала Эдвина, живо включаясь в процесс. — С Гордыней мне более-менее понятно. Попробую написать стихи, а ты их потом ей прочитаешь. Ну, если, конечно, сам поэзией или ещё чем таким не увлекаешься. С Чревоугодием и Алчностью вроде и не трудно, но у меня вот почти нет денег и еды. У тебя есть? У меня есть денежный преобразователь — отрыла этот забавный прибор в лачуге… но он только медь выдаёт, как я поняла. Этого может оказаться маловато… А из еды магические конфеты. Но может и подойдут… С Гневом могу разве что разозлить тебя постараться. Но может, ты сам вспомнишь, на кого злился когда-либо и выплеснешь это? С Похотью вроде тоже понятно. Будем страстно целоваться возле неё и все дела. Если не сработает — поцелуешь саму статую. Зависти можно подарить один магический свиток, у меня где-то был. Или есть идеи лучше?

В общем-то, свои мысли Эдвина уже изложила и прикинула, что вроде не так всё и плохо. Тем более что благословение статуй требовалось вообще Люсьену получить, и у него, возможно, тоже имелись свои соображения. Но Падший легко согласился с предложениями подруги, так что можно было переходить от слов к делу.

Как и планировалась, начать решили с Чревоугодия. Магические конфеты вполне неплохо подходили — как только Падшая вытащила их и повертела в руках — глаза демонической статуи с увесистыми буйволиными рогами стали тускло светиться зеленоватым цветом. Возможно, они бы вспыхнули ярче — отдай девушка конфеты данному Греху. Вот только какие и в каком количестве — следовало решить самой, а класть их к ногам статуи должен был Люсьен.

Падшая передала ему четыре разные конфеты, подумав, что статуи может прийтись по нраву разнообразие. Но, в принципе, если бы этого оказалось недостаточно, Эдвина была готова отдать и ещё несколько конфет. По одной, пока не будет достигнут нужный эффект, или пока конфеты не закончатся. Хотя, что делать в последнем случае ещё было неясно…

Но четырёх конфет хватило более чем — когда Люсьен проснулся и сделал подношение, очи статуи Чревоугодия ярко вспыхнули зеленоватым сиянием, теперь за этот грех можно было не волноваться.

Далее по плану была Алчность. Ей Эдвина могла предложить монеты. Пять серебра, что имелись, наделать медь из подручных материалов, если что подарить сам денежный преобразователь. Устройство это напоминало девушке не то шарманку, не то мясорубку — у него было входное круглое отверстие, куда кулак бы не пролез, и выходное в виде тонкой полоски. Имелась ручка, которую требовалось крутить, чтобы какая-нибудь бесполезная вещица превратилась в одну или несколько медных монет.

Пяти серебряников явно не хватало — Алчность была куда более жадной, чем Чревоугодие, которое обрадовалось одному лишь виду конфет. Люсьен стал скрести по карманам и насобирал серебряных монет почти на золотой — но глаза статуи Демона с аккуратными маленькими рожками по бокам головы ярко засияли желтизной только когда через преобразователь пропустили пару попавшихся по ноги камней.

— С этой статуей разориться недолго, честное слово! — вздохнул Падший. — Надеюсь, моё зрение этого стоит…

— Думаю, восстановить его путём традиционной медицины в какой-нибудь больнице будет не дешевле, — рассудила маг лавы. — Да и магическим способом вряд ли кто возьмётся задёшево выращивать новые глаза… И вообще, способны ли маги на подобное?

Риторически поразмышляв на эту тему, Эдвина далее занялась написанием стихов Гордыне:

О, Великая Гордыня!

Своенравная княгиня!

Самый строгий ревизор…

Обрати ко мне свой взор!

Голубым своим сияньем

Бесподобным обаяньем

Всё вокруг ты озари,

Свою милость подари!

В тёмный час к тебе взываю!

Из пучины выплывая,

Поднимаюсь к небесам!

Верю — всё подвластно нам!

Не сдаюсь, не опускаюсь,