– В общем, эта жаба мне и сообщила адрес. Сказала, что там собираются вампиры.

– Зачем? – спросила Маришка.

– Ну, – важно начала Земфира, – я, к твоему сведению, один из самых мощных медиумов в Москве. Если не самый мощный. Может, эта уродина и пыталась выйти на контакт с кем-то еще, да не сложилось…

– Ты не поняла, – уточнила Маришка. – Я спросила, зачем какой-то потусторонней твари понадобилось сдавать явку кровососов?

– А я почем знаю? – возмутилась ведьма. – Оно мне не объяснило! Сказало – и все. И вообще, я в этих ваших словечках ничего не понимаю! Явки, хреявки…

– А потом? – спросила Маришка.

– Исчезло. Сказало и исчезло. Шар только нагрелся сильно… это значит, что у контактера была очень мощная аура.

– Понятно, – резюмировала Маришка, понимая, что большего из Земфиры ей вытянуть уже не удастся.

Возвращаясь домой, она думала о странной черной жабе. Что-то подсказывало девушке, что история на этом не закончится. Интересно, что скажет Гольдберг, когда прочтет отчет вместе с показаниями информатора Z.

Маришка уже подъезжала к дому, когда телефон настойчиво возвестил о себе полифонической мелодией из популярного телепроекта. Маришка с досадой поднесла аппаратик к уху. Звонил Армен, агент из команды Вольского.

– Привет, – сказал парень и тут же без пауз и экивоков добавил. – Ты часом к нам не собираешься?

– И не думала, – в его манере ответила Маришка.

– Придется передумать, – заявил Армен, – мы тут кое-что нарыли. Ждем тебя в каморке Лютика.

Проклиная все на свете, Маришка развернула автомобиль и помчалась в штаб КРЕССТа.

– Мы тебя заждались, подруга, – усмехнулся Армен, когда Маришка, похожая на взмыленную лошадь, ворвалась в маленький закуток, бывший одновременно и курительной комнатой и своего рода музеем для разного барахла, которое здесь хранил специальный агент с чудной фамилией Лютик. Лютик имел привычку подбирать все, что плохо лежало, и складировать найденное в каморке, которую ему по большой просьбе выделило начальство в лице Вольского. В итоге его агенты, те, кто не боялся «никотиновых тестов» Гольдберга, с удовольствием приходили сюда курить. Если, конечно, находили время на это занятие.

На данный момент Армен и Лютик находились в каморке вдвоем. Дым стоял столбом.

– Нарушители хреновы, – только и сказала девушка.

– Ой, ты тока «Папе» не говори, – притворно жалобно заныл Лютик, – а то он нам по звезде мешалкой влепит.

– Спешу и падаю, – усмехнулась Маришка. – Извещу всенепременно завтра же. Где?

И она вопросительно развела руками.

– Ты сначала спроси, что? – посоветовал Армен.

Лоб у него был заклеен пластырем, и этот штрих придавал его облику некоторую комичность.

– Не тяни резину, – нетерпеливо вымолвила Маришка.

– Ладно уж, смотри, – сказал Армен и протянул девушке небольшой прямоугольный предмет.

– Это мы нашли в том кровавом «бумере», – пояснил Лютик, – В бардачке.

Маришка внимательно рассматривала предмет, оказавшийся у нее в руках. Аккуратная записная книжка черного цвета была удивительно приятна на ощупь. На идеально гладкой поверхности красовался серебряный вензель.

– Она из человеческой кожи, – констатировала Маришка.

– Это еще проверить надо, – усомнился Лютик.

– Да проверять нечего, – хмуро сказала девушка. – Что, сам не чувствуешь на ощупь?

– Скорее всего, ты права, – согласился Армен. – Но пробу я все-таки отправил на экспертизу. Завтра узнаем наверняка.

– А на кого тачка? – спросила Маришка.

– Фикция, – махнул рукой Армен. – Какая-то Тютькина Любовь Макаровна.

– Кто бы сомневался, – недобро усмехнулась Маришка.

– Да уж, я бы удивился, если б они оформили машину не на подставное лицо, – добавил Лютик. – Думаю, что и книжонка эта липовая. Специально, чтоб нас по ложному следу наладить.

– Удивился бы, – передразнила Маришка молодого человека. – Я вот после вчерашних урагана с летуном уже ничему не удивляюсь. Однако… я считаю, что это не липа. Называйте это интуицией, если угодно, но вот мне кажется, книжонка эта самая что ни на есть ценная зацепка.

– Типа и на старуху бывает проруха? – сострил Армен, машинально проверяя, все ли в порядке с пластырем.

– Вот именно, – кивнула Маришка. – Не боись, не отклеился.

– Ладно, будем посмотреть, как говорят молдоване, – ухмыльнулся Армен. – А ты пока езжай домой, отдохни.

К моменту, когда Маришка покинула штаб КРЕССТа, пробки на дорогах уже успели рассосаться, поэтому девушка добралась до дома сравнительно быстро. Однако, она точно знала, что отдыха ей теперь не видать. Ибо все мысли прочно занимала маленькая черная книжечка с серебряным вензелем в углу…

У себя в квартире Далана смотрела финал ток-шоу «Нок Даун». По результатам так называемого зрительского голосования победил Александр Сойгу. Ухмыльнувшись, Далана переключила на другой канал. И вовремя – там начинался показ блистательного киномюзикла «Чикаго». Далана обожала этот феерический фильм, особенно, как ни странно, его русскоязычную версию, где за Ричарда Гира пел, да при том, очень здорово, российский поп-король Филипп Киркоров. Эту версию также обожали большинство проживающих в Нью-Йорке «русских американцев», к диаспоре которых Далана имела кое-какое отношение.

Что ж, вечер трудного дня ознаменовался хорошим фильмом, что было весьма не дурно. В конце концов, дела подождут до завтра, а пока можно и расслабиться с помощью «важнейшего из искусств»… Ближайшие два часа Далане предстояло провести в компании пройдохи-адвоката, его искрометных подружек-мокрушниц и стильных шлягеров Джона Кендера. Что ж, весьма приятная компания.

Резкий запах алкоголя, исходивший из спальни жены, был до того неприятен, что возникало желание открыть настежь входную дверь, скинуть ненавистную одежду и бежать, бежать, бежать вперед, укрывшись мраком летней ночи, и жадно ловить каждый шорох оживающего леса…

Он негромко застонал от предвкушения той сладкой истомы, которая настанет, когда он вонзит клыки в трепещущую плоть. Он будет рвать свою жертву на части огромными страшными когтями, купаясь в крови, хлещущей из разорванных вен. Он будет вдыхать терпкий липкий запах смерти, впитывая его каждой своей порой, и насыщаться, насыщаться, насыщаться…

Но еще не время. Слишком рано, еще часа три до того, как начнет темнеть.

– Папа?

Юра, его двенадцатилетний сын, стоял в дверном проеме. Не оборачиваясь, он все равно остро чувствовал испуганный взгляд мальчика.

– Иди к себе, – глухо сказал он сыну.

– Мы разве не будем ужинать? – спросил Юра.

– Скажи это своей матери, – раздалось в ответ. – Последнее время она так часто стала напиваться, что тебе пора бы уже привыкнуть есть одному. Холодильник забит до отказа. В чем проблема?

– Нет проблем, – заверил Юра. – Просто… А ты не хочешь со мной поесть?

– Не хочу.

Он так и не обернулся к сыну. Зато отчетливо ощутил вскипающую в душе мальчика обиду. Обиду граничащую со злобой. Хороший знак. Конечно, будучи сыном человеческой женщины, на одну половину Юра был всего лишь человеком. Но оставалась и другая часть, пока еще дремлющая и почти не различимая…

Юра постоял немного, будто выжидая, что отец передумает. А затем ушел, унося в себе зернышко зарождающейся злобы.

Пока весь мысленный поток в сознании сына был для его отца открытой книгой. Но мальчик рос. И уже с уверенностью можно было сказать, что дар слышать чужие мысли он унаследовал. И этот дар совершенствовался, становился все более развитым и окрепшим. Пару раз Юра даже пытался влезть в сознание отца. Пока это были робкие неуверенные попытки. И, разумеется, бесплодные. Но не потому, что Юра был слаб, а потому, что его отец был слишком силен.