Крепкие руки, сжимавшие Саурона, потом заставили его встать в непотребную позу: в таком виде Тёмного Властелина едва ли видел хоть кто-то. И уж точно никто не мог вообразить, чтобы Саурон отдавался по своей воле с довольным стоном. Нирвэ крепко удерживал его, а Саурон оборачивался, пожирая его жадным взглядом и снова вгоняя стыдливого нолдо в краску.

Однако после этой неожиданной близости майа отстранился и сам прижал эльфа к полу.

— Я всегда доминирую, учти на будущее. Сегодня я тебя прощу, но в следующий раз будешь наказан, ангелок. Ты принадлежишь мне, а я не принадлежу никому.

Его слова подтвердил болезненный для эльфа укус в шею. Нирвэ хотел было возмутиться, но прикусил язык, понимая, что ничем хорошим это не закончится. И ему всё-таки пришлось признать, что он безумно соскучился по Саурону. Да, тот обманом склонил к себе, изменил. Но эльф был все ещё к нему неравнодушен ещё с тех пор, когда Тёмный Властелин пел для него, а может, и раньше. Нолдо тяжело вздохнул и нерешительно обвил руками шею майа.

— Я соскучился… — признался он.

Тонкие пальчики зарылись в мягкие рыжие волосы. Нолдо с затаённым восторгом заметил, как под его прикосновениями Тёмный Властелин начал расслабляться.

Что ж, раз Майрон не умеет быть верным, Нирвэ его научит! Эльф знал: чтобы повлиять на Гортхаура, не нужно было применение силы, необходимо лишь действовать тонко и аккуратно, чтобы тот ничего не заметил. Нирвэ вдруг густо покраснел и нерешительно спросил:

— Котик, а ты ещё споёшь для меня?

Саурон недовольно нахмурился, услышав такое обращение в свой адрес, но пока ничего не сказал об этом и пропустил мимо ушей.

— Может быть, и спою когда-нибудь. Если не будешь сбегать и станешь хорошо себя вести. — Лениво ответил Гортхаур.

Эльф обхватил ладонями его лицо и настойчиво поцеловал в щеку. Сейчас, в объятиях Гортхаура, он забывал все былые обиды. Саурон не возражал против нежностей, позволял сколько угодно себя обнимать, целовать, даже причесывать и заплетать косы. Лишь бы милый ушастик был счастлив и не думал сбегать. Ему оставалось только гадать, почему нолдо так резко подобрел, будто между ними и не было никакой ссоры.

========== Часть 5 ==========

Проснувшись утром в одиночестве, Нирвэ не сильно расстроился. Он встал с постели, быстро оделся и отправился на поиски Саурона. Эльф больше не злился, он решил попробовать найти другой подход. Тёмный Властелин обсуждал с советниками план строительства новой крепостной стены, когда к нему пришёл нолдо. Он заметил, что один мужчина стоит слишком близко к майа. Нирвэ тут же втиснулся между ним и обнял Майрона.

Саурон удивлённо изогнул бровь, но прогонять юношу не стал и даже обнял в ответ. Его рука плавно скользнула с талии чуть ниже и огладила ягодицы. Нирвэ залился краской. Он не привык проявлять чувства на публике. Но может, хоть так от Саурона отстанут все остальные? Нолдо собственнически сжал Тёмного Властелина в объятиях и уткнулся носом в его волосы, наслаждаясь их ароматом.

— Котик, ты не позавтракал. Я велел накрыть стол для нас. — Тихо, чтобы никто не услышал, прошептал эльф на ухо Майрону.

Гортхауру оставалось лишь дивиться этой поразительной заботе. Отпустив советников, он неожиданно подхватил эльфа на руки и направился в сторону обеденного зала, как и говорил нолдо.

— Зачем мне завтрак, Нирвэ? Ты мой десерт!

В подтверждение своих слов он потискал мягкий бок юноши. Эльф удобно устроился на коленях Владыки. Сидеть так близко ему очень нравилось поначалу. Можно есть, ощущая объятия любимого майа, его горячее дыхание. Но скоро эльф очень пожалел об этом. В обеденный зал сходились подданные. Но мало того, что нолдо чувствовал себя ужасно неловко в присутствии столь высокопоставленных особ, Саурон неожиданно запустил руку под подол одеяний Нирвэ. Тот чуть не подпрыгнул на месте.

— Владыка, не надо, пожалуйста! — судорожно прошептал остроухий, отталкивая чужие руки и сжимая пальцами край одежд. Но в следующий миг к своему ужасу почувствовал, как пальцы майа касаются ануса. Юноша сильно покраснел и начал ёрзать, пытаясь сбросить с себя чужие руки. Саурон обмакнул пальцы в вишнёвый джем и уверенно проник ими в горячее нутро эльфа.

— Потом я буду очень долго тебя облизывать, сладкий, — шепнул майа, играя языком с острым кончиком уха нолдо.

Пальцы резко двигались внутри, имитируя половой акт, давили на простату и растягивали. Нирвэ попытался приподняться и соскользнуть с них. Но Саурон другой рукой крепко держал его за талию, лишая даже призрачной возможности на освобождение. Нирвэ тихо всхлипнул и повернул голову, за что сразу же получил короткий поцелуй в губы. Пальцы внутри двигались уж очень быстро. Нолдо сжимал бедра и ёрзал, чтобы сдержаться и не кончить за столом, но Тёмный Властелин, похоже, этого и добивался.

— Что такое? Ты выглядишь напряжённым, малыш! — усмехнулся Гортхаур, сильно надавив на простату и вырвав из груди юноши тихий скулёж. — А хочешь, чтобы я трахнул тебя здесь и сейчас? Я могу разложить тебя на столе, чтобы ты уронил все бокалы и тарелки. Могу развернуть к ним, чтобы все видели, как ты едва не течёшь, стоит только вставить в тебя один палец.

Огненные глаза горели жаждой обладания. Было видно: Гортхаур в шаге от того, чтобы исполнить сказанное. У Нирвэ сбилось дыхание. Сзади его долбили пальцы, а горячий шепот в чувствительное ушко не давал расслабиться ни на секунду. Саурон сжал его сосок через одежду. Кто-то из присутствующих уже начал обращать внимание на то, что творилось между эльфом и Тёмным Властелином. Нирвэ было безумно стыдно, но одной маленькой частичке души очень хотелось, чтобы Саурон как следует отодрал его здесь и сейчас. Майа и так был безумно хорош в постели, а здесь, при такой атмосфере, казался порочнее и привлекательнее в тысячу раз.

— Не надо при всех! — Нирвэ сделал решительный рывок из последних сил и вырвался, быстро убегая из зала, как делал это уже сотни раз. Только вот раньше он боялся Саурона и того, что Тёмный Властелин может привязать его к себе любовью и склонить к близости, а теперь самое страшное уже произошло, и он просто прилюдно его унижал. Или нет? Или то были просто проявления страсти, которую айну не привык сдерживать? «Я запутался», — понял он. Близости хотелось, и очень сильно, но не при всех же! А наедине, где оба принадлежали бы только друг другу. Но Саурон разбил все его мечты своим «ты принадлежишь мне, а я — никому», и эти слова сильно ранили. Нирвэ чувствовал себя угнетённым и взбешённым… И желающим одновременно. Невыносимое состояние.

Он убежал как можно дальше — из дворца его не выпустили, но надворные постройки были столь многочисленны, что в них могли укрыться несколько сотен нолдор, а не один-единственный. Правда, и со двора его бы не выпустили, но… Поразмыслив, Нирвэ нашёл выход.

Хоть Минас-Тирит и стоял на возвышенности, кругом были не только степи, но и леса (хоть люди их основательно повырубили), и охота по-прежнему оставалась любимым развлечением знати. Саурон, как казалось Нирвэ, оставался к ней относительно равнодушен. Поэтому слиться с охотничьей кавалькадой было отличным способом потихоньку выскользнуть из ворот. Так он и сделал. Укрылся до вечера и переночевал в конюшне, а наутро, затемно, когда протрубил рог и начались сборы, оседлал коня поспокойнее и выехал, стараясь затесаться в центр охотничьей процессии. И в этот раз сбежать ему удалось — хоть он и понимал, что бежит скорее от самого себя… И от своей несчастной любви.

«Он никогда не будет тебе верен, — твердила гордость, — ты останешься на втором плане. Однажды тебя бросят насовсем».

А он не хотел этого. И боялся.

Едва охотники достигли ближайшего леска на окраине города, Нирвэ оторвался от них и поехал медленно. Куда он сбежит? Теперь его накрыла тоска по Саурону. Из груди у него вырвался тяжкий вздох, а потом ещё и ещё один.

— Что загрустил, прекрасный нолдо? — раздался перепугавший Нирвэ громкий крик. Развернув лошадь, к нему подъехал молодой сын гондорского наместника. — Из-за господина?