— Ты, кажется, хотел что-то у меня попросить тогда, на городской площади? — раздался жёсткий металлический голос у него за спиной.

Эльф вздрогнул, уронил яблоко и, упав на четвереньки, чтобы его достать, попытался выскользнуть из хватки Саурона, но напрасно: тёмный майа был куда сильнее. Поняв, что вырваться не удастся, эльф быстро затих. Саурон гадал, что услышит в ответ. Если речь пойманного попрошайки будет заносчивой и гордой, ему все станет ясно, и этому наглецу, который не желает зарабатывать на жизнь честным трудом, не сносить головы на плечах. Саурон был сыт по горло эльфийскими твердолобыми гордецами. Если речь, напротив, окажется жалкой и подобострастной, он брезгливо отбросит его, тщательно протрёт руки платочком и прикажет сперва посадить его в тюрьму, а потом вышвырнуть куда-нибудь за пределы Гондора, да подальше. Но эльф, на удивление, ответил скромно, тихо, но с внутренним достоинством. Достоинство это ясно читалось в нем, но его было мало, ровно столько, чтобы быть заметным, но не злить Саурона.

— Простите, господин! Не убивайте меня, прошу! Я знаю, что одним видом вызываю у вас отвращение. И понимаю, бродяжничество и попрошайничество в Минас-Тирите запрещено — и я обещаю, что постараюсь покинуть город как можно быстрее.

«Да ты не так прост», — подумал Саурон.

— Нет уж! Уйдёшь отсюда и начнёшь попрошайничать в другом месте? Мне такого не надо. Я тебя приучу к работе.

Бродяжка дёрнулся, пытаясь сбежать, но его легко удержали на месте. Саурон крепко взял его за локоть и потащил за собой. Эльф всеми силами пытался вырваться и под конец уже жалобно завыл:

— Пожалуйста, господин! Я не хочу в бордель! Лучше казните меня, только не это!

Майа остановился и перевёл взгляд на упирающегося юношу.

— В бордель? Да ты себя в зеркало видел, замарашка? Кому ты там нужен, тобой даже орки побрезгуют! — насмешливо сказал Саурон и двинулся дальше.

Эльф притих. Обида на грубые слова мешалась с облегчением. По чумазой щеке скатилась слеза, но юноша больше не вырывался.

— Что меня тогда ждёт, господин? — тихо, чтобы не разозлить, шепнул остроухий.

Гортхаур окинул его задумчивым взглядом и ускорил шаг.

— Сначала отправлю тебя к лекарям, чтобы ты не заразил слуг какой-нибудь чесоткой. А потом, если все хорошо, будешь помогать поварам на кухне. А то такой худой, точно оживший труп.

Эльф неверяще распахнул зелёные глаза и был готов упасть на колени и благодарить своего таинственного спасителя. Но не успел. Его спутник заметил кого-то на противоположной стороне улицы и снова ускорил шаг.

— Эй, любезный, погоди, я хочу купить кое-что!

Запоздалый торговец уже убрал свои товары и собирался запереть лавку. Он обернулся на голос и хотел было грубо ответить прохожему, что не собирается ради него снова открывать лавку. Саурон откинул капюшон и огненные глаза ярко сверкнули в полутьме. Торговец вовремя прикусил язык и, учтиво улыбнувшись, принялся судорожно вертеть ключом в замке. Тёмного Властелина в столице знал в лицо почти каждый. Да и как можно не запомнить кого-то со столь яркой внешностью? Бродяжка поражённо раскрыл рот, во все глаза уставившись на майа.

Торговец наконец справился с замком и распахнул дверь перед Владыкой.

— Что вы желаете, мой Властелин? — заискивающе спросил человек. — У меня очень хорошие персики! Во всем Гондоре не найти лучше! Порой их даже заказывают к вам во дворец.

Эльф невольно сглотнул и спрятался за спиной Саурона, чтобы не мозолить глаза торговцу. Тот и так смотрел на него с явным подозрением.

— Да, пожалуй, возьму персики. Ещё добавь пару яблок и вон тот инжир.

На прилавке звякнули золотые монеты, и торговец засуетился, выбирая все самое лучшее. Фрукты он сложил в небольшой чистый тканевый мешочек и отдал своему позднему покупателю, не скупясь на красивые речи и расписывая, как он рад видеть у себя самого Тёмного Властелина. Майрон молча отдал фрукты эльфу и, взяв его за локоть, повёл дальше. Юноша к своему стыду услышал, как громко заурчало у него в животе.

— Ешь. Это все твоё.

— Б-благодарю, Владыка, вы так щедры… — заикаясь, прошептал парень.

Он жадно вгрызся в яблоко, держа его двумя руками. Майа забрал у него мешок, чтобы тому было удобнее есть. Голодный эльф с трудом расстался с мешочком, и Саурону пришлось повторить, что все фрукты куплены исключительно для него одного. Майа молча шёл к цитадели, дивясь своему внезапному приступу доброты и щедрости. Но куда деваться? Раз решил перекроить мир по-своему, надо не бояться измарать руки и об отбросы общества. Войдя в цитадель, Майрон перепоручил юношу заботам слуг и смог наконец забыть про него.

А вот все мысли юного эльфа вились теперь вокруг одного только Гортхаура. Бедный ушастик был готов плакать от счастья. Мало того, что его накормили, осмотрели лекари и перевязали ногу, ему позволили помыться и выдали простую, но новую и чистую одежду. Даже своя маленькая комнатка была! В ней помещалась только небольшая кровать и тумба, но эльф не смел мечтать даже о том, чтобы спать в хлеву, а тут такой подарок судьбы.

После мытья выяснилось, что волосы у него на самом деле золотистые и немного вьются, красиво обрамляя лицо. Юноша забрался в кровать и укрылся тёплым, но немного колючим одеялом. Из глаз текли слёзы счастья. Он в порыве чувств обнял подушку и уткнулся в неё лицом. На глаза попался мешочек с фруктами. Персиков и инжира у него осталось предостаточно, хватит на следующие два дня, а то и на неделю, если есть по чуть-чуть. Он уже и не помнил, когда последний раз ел сладости и свежие фрукты. С улыбкой на лице юноша погрузился в сон. А Саурон сидел в своём кабинете и занимался бумагами, не подозревая, как в одночасье изменил жизнь остроухого.

========== Часть 2 ==========

— Напрасно вы его притащили сюда, господин, — ворчал распорядитель при дворце.

— Я заберу его к себе в Мордор, — закатив глаза, ответил Саурон. — Раз уж ты так боишься.

— А, раз так, забирайте. Там он всё равно долго не проживёт. Впрочем, мне дела нет.

— Долго не проживёт? С чего бы?

Тот пожал плечами. Очевидно, он исходил из старого предрассудка о том, что эльфы не терпят мрака и умирают там от тоски, или помнил череду Сауроновых любовников, одних из которых тот казнил, а другие кончали с собой, когда тёмный майа охладевал к ним.

— С чего бы? Я собираюсь сделать его простым слугой, и мне давно служат там несколько эльфов.

— Бродягу не исправить, — не сдавался распорядитель. — Вот увидите. Он нищий попрошайка не из-за несчастной судьбы, а исключительно по собственному желанию.

Саурон скептически хмыкнул. Когда он привёл нищего оборванного эльфа во дворец, тот выглядел вполне счастливым. Смертный же уверял, что эльфа не исправить, и теперь Саурону хотелось проверить, правда ли, что подобранный бродяжка не способен к работе и патологически ленив.

Вот почему его высокая фигура стояла на пороге маленькой каморки, где спал этот эльф, едва первые лучи солнца окрасили горизонт. Эльф спал, свернувшись клубочком под простым шерстяным одеялом.

— Подъём! Я тебя взял сюда не спать, а работать.

Эльф вздрогнул и испуганно вскочил с постели, озираясь спросонок, потом начал торопливо и неловко одеваться.

— П-простите, господин. Я привык спать подольше, потому что когда спишь, хотя бы не хочешь есть…

— Отвыкай от этого, — строго сказал Саурон.

Он решил сперва быть построже, чтобы приучить подобранца к дисциплине. Эльф справился наконец с туникой и штанами, и поклонился ему. Саурон ощутил неловкость, видя, с каким несоразмерным обожанием смотрят на него зелёные глаза этого эльфа и какая признательность написана на его остренькой мордочке.

— Сперва на кухню. Будешь помогать чистить овощи. И не смей ничего есть. Слуги едят отдельно, — Саурон сдвинул брови, чтобы казаться ещё мрачнее и не вызывать к себе лишней любви.

Он и так был утомлён бессчётным числом поклонников. А пока эльф, повязав передник, мыл посуду и резал тонкими ломтиками овощи на обед, он стоял рядом.