Саурон нашёл среди людей Нирвэ и взглядом пригвоздил его к месту. Эльф поражённо замер. Бешеный стук сердца заглушал чарующие звуки пения. Нолдо понимал: Саурон поет только для него одного. И от осознания этого подкашивались ноги. Юноша вжался спиной в стену, широко распахнутыми зелёными глазами смотря на майа. У Нирвэ покраснели даже уши, когда до него дошёл смысл песни Саурона. Тот пел о любви.
Если бы не волшебный голос, дурманящий разум, нолдо опять небезосновательно засомневался бы в искренности Саурона. Но сейчас он был очарован и не мог думать ни о чём. Поэтому, когда пение завершилось, и Гортхаур приблизился к нему, Нирвэ судорожно прижимал поднос к груди, не до конца осознавая, что происходит. Майа наклонился, чтобы поцеловать его, и впервые не встретил сопротивления. Нирвэ сам приоткрыл рот, позволяя себя целовать, но пока не решался ответить. Он опомнился, когда Саурон увёл его из зала и зажал за колонной в коридоре.
— Владыка… — чувственно выдохнул он, нерешительно обнимая его за шею. — Вы теперь мой.
Саурон не отвечал и не обращал внимания, увлечённо покрывая поцелуями нежную шею. А зря не обращал внимания.
— Только мой. Никому не отдам вас.
Эльф запустил пальцы в рыжие волосы Повелителя, ликуя в глубине души. Он так давно мечтал их потрогать! Мягкие пушистые пряди приятно скользили между пальцев, на Саурона это тоже оказывало умиротворяющее воздействие. Он сразу стал как-то мягче, нежно поцеловал в острое ушко, щекоча горячим дыханием. Майа неожиданно подхватил Нирвэ под бедра и прижал к стене, приподнимая, чтобы наконец оказаться лицом к лицу, ведь обычно их разделяла внушительная разница в росте. Юноша испуганно ахнул и вцепился в плечи Гортхаура.
— Может, лучше в спальне? — скромно сказал Нирвэ. — Нас могут увидеть здесь…
Саурона эта перспектива совершенно не смущала, но ради спокойствия партнёра подхватил юношу на руки и понёс в свои покои. Уже там он уложил нолдо на кровать и, не встречая сопротивления, набросился на него со всей своей страстью.
========== Часть 4 ==========
Когда Нирвэ проснулся, то даже не понял, где находится. Лежать было очень мягко и уютно, так точно не могло быть в отведённой ему каморке. Но открывать глаза, чтобы осмотреться, было лень. Нолдо ощутил, что рядом с лицом лежит что-то пушистое. Он подался вперёд и уткнулся носом. Эльф пытался сообразить, что или кто это мог бы быть. Этот кто-то оказался очень тёплым, мягкие волосы пахли чем-то сладким.
— Кот?
За все время Нирвэ видел только одного кота. Он жил на улице, повара подкармливали его тем, что оставалось после готовки. Да, наверняка тот самый кот. Нирвэ вслепую протянул руку, чтобы погладить его и внезапно понял, что рядом с ним лежит кто-то гораздо большего размера, чем кот. Озадаченный эльф нашёл в себе силы приоткрыть один глаз и увидел перед своим лицом длинные рыжие кудри, разметавшиеся по подушке. И самого обладателя этих прекрасных волос. Юноша весь напрягся и хотел было сбежать, но потом наконец вспомнил, что было прошлым вечером. Нолдо расслабился и обнял майа поперёк груди. Этот кот… то есть, майа, теперь принадлежит ему. Да, назвать этого сильного широкоплечего мужчину котом язык не поворачивался. Но Нирвэ хотелось нежностей, и он называл своего майа так, как хотел. Тем более, если вспомнить о том, что при поглаживании по голове Гортхаур Жестокий мгновенно теряет всю свою суровость и становится милым и ласковым, кажется, что «кот» — единственное правильное слово, которое можно употребить в его адрес.
Саурон перевернулся на бок и сгреб в объятия ворочавшегося эльфа.
— Доброе утро, котик! — улыбчиво сказал юноша.
Гортхаур недоуменно приоткрыл огненные очи с вытянутыми зрачками и вопросительно изогнул бровь. Переспрашивать он не стал, решив спать дальше. Но не тут-то было. Привыкший вставать с рассветом эльф лежать спокойно не мог никак. Сейчас ему хотелось получше изучить своего любовника. Нолдо погладил Тёмного Властелина по щеке, потрогал плечи и сильные мускулистые руки, которые обнимали его сейчас. С восторгом он опустился чуть ниже и принялся исследовать грудь и рельефный пресс. Ещё ниже было не менее интересно. Нирвэ потрогал внушительный член и сжал ягодицу майа. Саурон что-то проворчал и повернулся спиной к шебутному эльфу.
— И чего всем остроухим не спится в предрассветный час!
Юноша хихикнул и тут же прильнул ближе, обнимая теперь со спины. Нирвэ ни в чём себе не отказывал рядом с Сауроном. Трогал, гладил его, когда хотел, приставал с нежностями, кормил с рук, принимал с ним ванну. Да и с какой стати ограничивать себя в чём-то? Майа фактически признался в любви, а значит, теперь им суждено провести вместе вечность. Саурон пока не догадывался о подобных мыслях эльфа и ко всем его собственническим порывам относился снисходительно. Так было ровно до той поры, пока нолдо не застал Саурона с другим.
Тёмный Властелин привык к разнообразию и не видел ничего дурного в том, чтобы побыть с кем-то ещё. Когда Нирвэ вошёл в спальню и увидел в объятиях Саурона другого мужчину, то поражённо замер, смотря на него, а потом ощутил, как в груди вспыхнула неведомая прежде необузданная ярость.
— Как ты посмел спать с ним! Ты только мой!
Разумом юноша понимал, что только за одну эту фразу Саурон может голыми руками оторвать ему голову.
— А ты убирайся отсюда, дрянь, и не смей даже пальцем прикасаться к нашей постели!
Перепуганный эльф выскочил из постели и начал судорожно одеваться. Саурон нахмурился и тоже встал. По его лицу было видно, что Нирвэ сейчас не поздоровится.
Руки нолдо дрожали. Он с яростью смотрел на любовника Саурона, сжимая руки в кулаки. Когда эльф открыл рот, чтобы попрощаться с Повелителем, нолдо внезапно схватил со стола нож и по рукоять всадил в грудь неприятеля, а потом поднёс окровавленную сталь к шее майа.
Саурон поражённо, даже приоткрыв от удивления рот, смотрел, как оседает на пол тело недавнего любовника.
— Не смей мне изменять! Ты принадлежишь только мне! — проорал остроухий в лицо Саурона, в глубине души понимая, что за такую дерзость его в лучшем случае казнят, а в худшем сначала запытают.
Но все произошло иначе. Нолдо, с неожиданной для такого хрупкого существа силой, толкнул Владыку на кровать и навалился сверху. Саурон, не ожидая ничего такого, даже растерялся на мгновение. Этого было достаточно, чтобы Нирвэ порвал прямо на нём рубашку и с невиданной для него страстью накинулся на майя, жадно оглаживая и даже царапая.
— Мой!
Нирвэ укусил его за губу и почувствовал, как ягодицы гладят и сжимают чужие руки. Прежде Саурон не сталкивался ни с чем подобным, не было у него никогда такого ужасного собственника. Но несмотря на всё, что натворил нолдо, Саурон не злился. Его дико возбуждало происходящее. Возбуждала это злость эльфа, перепачканный в крови нож у горла. Никто прежде не решался командовать им и говорить таким тоном.
Нирвэ же был в гневе. Ведь он, кажется, ясно дал понять этому развратнику, что не потерпит никого рядом с собой, а тот? Выходит, Саурон просто воспользовался им один раз и скоро бросит?
— Я был прав, — Нирвэ горько поджал губы. — Мне не стоило доверяться твоим словам. Ты просто хотел получить удовольствие один раз… И всё.
Он отнял кинжал от горла Саурона, но всё ещё крепко, до синяков, сжимал его руки.
Саурон обидно и зло смеялся. Этот птенчик планировал исправить его или строго воспитать? Как это мило. И всё же… В гневе он становился только ещё сексуальнее. Приходилось удерживать себя, чтобы не погладить его щёчки и не потискать за пухлые бока. Но Тёмный Властелин уже совершенно не мог сдерживать возбуждение при виде него.
Нирвэ же быстро заметил его возбуждённый вид и, скривившись, отстранился.
— Ты изменил мне и думаешь, что я вновь брошусь тебе в объятия? Легко прощу? Такого не будет. Я не из тех, кто стелется. Ты разрушил моё доверие. Прощай.
И он быстро вышел из его покоев, оставив наедине с телом неудачливого соперника. Саурон расслабленно лежал, вспоминая перекошенное от гнева личико. Вот это была страсть и смелость. Истинный нолдо. Своевольный, гордый собственник. Саурон мог бы легко отдать приказ схватить его, заточить в тюрьму или просто казнить, но делать этого не собирался. Ему нравилось дразнить этого эльфа, а несговорчивость и нрав делали его ещё большей драгоценностью.
