— А можно я не буду столько много есть? — скромно попросил он.
— Что ж, если тебе теперь так некомфортно в таком теле, то ты можешь есть столько, сколько сочтешь необходимым, — вздохнув, разрешил Саурон, — но иногда я буду кормить тебя сладостями, и никуда ты от меня не денешься!
Саурон усадил нолдо на бортик ванны и куснул его за мягкий бок. Эльф весело хихикнул, прикрыв ротик ладошкой.
— Вымажу тебя в креме, — пообещал Гортхаур, тиская Нирвэ.
— Только не перепутай с десертом, а то съешь меня ещё! — попросил нолдо, положив руки на плечи Саурона.
— О, ни в коем случае! Только укушу пару раз!
В купальне зазвучал веселый смех эльфа, когда Майрон, играясь, решил и правда укусить его за бочок.
Конечно, нелегко было отказаться от мягкого пышного эльфа. Но ведь Нирвэ похудеет не за один день, и у Саурона ещё будет время, чтобы насладиться им.
И раз уж удалось окончательно наладить отношения с эльфом, стоило обратить внимание на предателя-наместника. Из Мордора в Минас-Моргул стягивались войска. Если нужно, Саурон собрался второй раз захватить Гондор и уничтожить изменников самым жестоким образом. Но когда тёмные войска подошли к столице, люди сами отворили врата и впустили их. Наместника вместе со всей семьёй выдали и бросили к ногам Тёмного Властелина.
На главной площади неделю вместо лавок торговцев стоял огромный эшафот, на котором с особой жестокостью казнили всех предателей. И после этого изуродованные части их тел еще месяц висели на столбах по всему городу в назидание. Саурон радовался, что не пришлось брать крепость штурмом, ведь в таком случае пришлось бы разрушить все, что было таким трудом создано за последние годы. Армия была отправлена обратно в Мордор. Однако часть орков он оставил. Патрули из урук-хаев ежедневно объезжали город и отлавливали нарушителей. За это время жители заметно присмирели. Жить они после всего этого хуже не стали, торговля шла все так же хорошо, но теперь ни один человек не решился бы нарушить ни один приказ, ни одно правило. Если бы Саурон велел всем сброситься с утеса или же носить одежду наизнанку, или даже вплести в волосы живую рыбу, все это было бы исполнено без промедления каждым. Такие глупости майа, конечно, повелевать бы не стал, но все же издал несколько указов и приструнил знать, чтобы никто не смел помышлять о перевороте или превышении полномочий. Орки были уже приучены к такому порядку и только посмеивались над изнеженными аристократами, которые теперь лишились многих привилегий.
========== Часть 8 ==========
Нирвэ иногда жалел тех, кто попал под карающую длань майа. Многие, не дожидаясь, пока на них обрушится сауронова кара, покидали город и уезжали целыми семьями в отдаленные провинции. Саурон говорил не жалеть их — ведь они, помимо своей трусости, почти наверняка были и предателями, но Нирвэ был сентиментален, как всякий эльф, и уже успел позабыть, как еще недавно его прогоняли от ворот всякого богатого дома. И, кстати говоря, отъезд многих чиновников породил проблемы. Некому было объезжать пригороды, следить за порядком, собирать налоги, и срочно нужны были новые верные слуги. Поэтому Саурон задействовал всех, кого мог, в том числе и Нирвэ, строго объявив ему: “Довольно прохлаждаться”.
Нирвэ, лениво полулежавший у него на груди и медленно ощипывавший кисть винограда, оглянулся на такую просьбу с обидой и недоумением.
— Ты же как раз хотел похудеть, или нет? — ехидно спросил Саурон, тиская его за мягкий бочок.
Нирвэ недовольно отодвинулся.
— Я. Не. Толстый, — прошипел он, мигом вывернувшись из объятий Саурона и придавив его своей тяжестью к ложу.
Саурон хотел поднять руки вверх и запротестовать, но не смог. “Ты моя сладкая булочка”, — вертелось у него на языке. Но сказать это означало взбесить вспыльчивого нолдо еще больше.
— И, кстати говоря, ты так и не выполнил обещание.
— Я надеялся, ты поможешь мне навести в городе порядок, а не бросишься на охоту в леса, как все остальные из твоего глупого племени, — перебил его Саурон, чувствуя, что беседа клонится в совсем уж невыгодную для него сторону.
— Я помогу, — признал Нирвэ. — И, так и быть, даже не попрошу ничего взамен… Кроме твоей любви и верности, конечно.
Саурон бросил взгляд в сторону, снова собираясь потискать эльфа за мягким валиком нависавший над поясом штанов бочок, но увидел, как ладонь Нирвэ гладит рукоять кинжала у пояса. И это ему вовсе не понравилось. Он вздрогнул, отодвинувшись.
— Но-но! — предупредил он. — Ты с ума сошел? Я же даже не изменял тебе! Да у меня и времени не было!
Отчего взбесился этот неуравновешенный? Не зря Мелькор говорил ему, еще совсем юному айну, держаться от нолдор подальше… А он его не послушал. И теперь ему угрожает им же самим спасенный попрошайка!
Нирвэ, похоже, получал удовольствие от его испуга. Он рассмеялся нагло, как могут только нолдор, созерцая, как Саурон растерянно крутит головой по сторонам в поисках подмоги. Он поймал взгляд его испуганно бегающих огненных глаз.
— Ну, хорошо, хорошо. Я не хотел пугать. Просто напоминание, что пока я езжу по твоим делам, не стоит изменять мне за моей же спиной, — и Нирвэ убрал кинжал в ножны. — А теперь… Как насчет того, чтобы хоть раз за всю твою длинную жизнь исполнить хоть одно обещание?
Саурон гордо задрал нос и недовольно покосился на него, но проклятый нолдо вновь потянулся к кинжалу. Саурон недовольно выдохнул:
— Ладно. Чего ты хочешь?
— Тебя, — жарко прошептал нолдо. Рука его гладила бесцеремонно, отодвигая полупрозрачные кружева сорочки, гладкую грудь Саурона. — Я хочу обладать тобой, — уточнил он. — В прошлый раз ты говорил, что не готов, но прошло уже несколько недель, и я надеюсь, ты подготовился к тому, чтобы принять меня в себя.
Нирвэ был даже настолько бесцеремонен, что перевернул Саурона на живот и запустил руку к его бедрам, а потом огладил его ягодицы. Темный властелин ощутил, как два пальца деликатно нажали на его узкую дырочку. Нирвэ облизал два пальца и попытался протолкнуть их глубже, преодолевая сжимающиеся мышцы. Саурон протестующе всхлипнул.
— Мерзкий, развратный… — начал было он, но быстро прикусил язык, опасаясь гнева Нирвэ. Вернее говоря, он мог, конечно, легко совладать с ним, сбросить с себя одним рывком, выбросить за ворота замка и из своей жизни, мог даже казнить, но отчего-то этот вздорный эльф взял над ним верх. Саурону нравилась его напористость. Хоть он и не был готов во всем с ним мириться.
— Хочу напомнить, что это ты сам домогался меня, ловя в коридорах. Вот и получил то, чего желал. А теперь еще и недоволен?
— Нирвэ, прошу, одумайся. Я вовсе не создан для такого рода близости.
— А мне кажется, ты прекрасен, как никогда, — заметил эльф, любуясь встревоженным видом Саурона и разметавшимися золотыми прядями его волос. — Особенно таким испуганным.
Нирвэ нагнулся, и Саурон смог ощутить, как его интимного места касается влажный язычок. Потом Нирвэ уверенно обхватил его собственное достоинство, крепко сжимая и двигая ладонью вверх-вниз, и Саурон сам толкнулся в его ладонь, ощутив прилив удовольствия. Он почти смог расслабиться, и даже осознание того, к чему его готовят, отступило на задний план перед этим удовольствием. Некоторео время в спальне раздавались лишь сопение Нирвэ и тихие короткие стоны темного властелина.
А потом довольное порыкивание сменилось вскриком. Саурон попытался вырваться, но нолдо крепко удерживал его.
Эльф со своей стороны любовался тонким, под стать любой деве, станом, нежными и в то же время полными затаенной злости чертами лица, и иногда нагибался, даря любимому очередной поцелуй. Саурон старался отпихнуть его.
— Я запру тебя в темнице вновь… Будешь драить там чашки и тарелки… Убирать за орками… — Словом, Саурон обещал ему все возможные кары, пока не понял, что не терпит боль через силу, а сам наслаждается сильными уверенными толчками, и как все внутри замирает от приятного ощущения.
В конце концов, из груди Темного Властелина вырвался сладкий стон. Майа тут же прикусил язык, а нолдо торжествующе улыбнулся.
