– Но почему иранцы? Да еще и фанатики какие-то.

– Привыкайте. Я убеждена: они будут не единственными желающими познакомиться.

– Не уверен, что я таким желанием озабочен.

– Это… часть работы, босс. Но не волнуйтесь: я буду рядом.

– Ну хоть что-то… – улыбнулся я примиряюще. – Так в чем же был реальный интерес этих людей? Зачем они искали встречи?

– Что вы знаете об Иране?

– Боюсь, немного. Одни клише. Никогда особенно не интересовался.

– Иран – одна из опор Евразии. Соответственно, важность его трудно переоценить. Во времена Российской империи он входил в зону ее непосредственного управления. Сейчас все сложнее, конечно. Тем не менее все значимые мифы создавались на территории Евразии. Они и владеют миром. Евразия – их центр и источник. Вы ведь не будете опровергать утверждение, что миром правят идеи?

– Не буду, и?

– В том числе – а может, и в первую очередь – идеи религиозные. Столкновение цивилизаций есть столкновение идей.

– Как ново, – хмыкнул я.

– Коллуэй считает, что за религией скрывается нечто более фундаментальное, то, что влияет на цивилизационный выбор. Миф. И его архетипы, которые трансформируются с течением времени в новые формы. В том числе религиозные. Но первичен миф. Для него столкновение идей – это развитие первомифа. За этим он пристально следит. Иногда мне кажется, это и есть то, что его по-настоящему волнует.

– А при чем здесь я?

– Босс, вы – в зоне столкновения. В самом что ни на есть его эпицентре.

– Темнишь что-то, – недоверчиво протянул я, – мы с Коллуэем вообще про другое говорили. Я же здесь про обычаи отчеты готовлю.

– Ну тогда вот, как говорится, сюрприз будет. Мы здесь на передовой нескольких программ Института. Так что, босс, не обессудьте, если придется поработать над чем-то кроме ваших любимых философских статей.

– Не уверен, что хочу этого, – буркнул я нехотя, хотя знал, что в ее словах есть свой смысл. Мне впарили мешок с котом, и, похоже, это будет не последний сюрприз.

– Не хмурьтесь, босс. Есть и плюсы.

– Да? И какие?

– Как уже сказала, я с вами.

Что тут скажешь? Я только руками развел, глядя в эти хитрющие смеющиеся глаза. И ведь не возразишь!

Вечером у нас с Тайной была очередная тренировка по фехтованию. Обычно мы практиковались два раза в неделю. В последнее время график сбился из-за моих походов в Тень, и Тайна была этим фактом не особенно довольна. Движения мои и вправду казались скованными.

– Босс, ваш прогресс не будет заметным с таким подходом! Где вы пропадаете все время?

– Ох, лучше тебе не знать этого.

– Ох, не уверена! Может, расскажете наконец?

Это был первый случай, когда она поинтересовалась вот так, в лоб. Ну что же, когда-то это должно было случиться.

– Прогуляемся?

– Давайте! Все равно партнер из вас сегодня никудышный. Это я исключительно о фехтовании.

– Да понял я, понял, – ворчливо пробурчал я, опуская рапиру.

Мы оделись и вышли на улицу. Тихий теплый вечер. Рядом очаровательная девушка. Вроде расслабься и получай удовольствие… но разговор с персами никак не выходил у меня из головы.

– Слушай, а гости сегодняшние, дружки твои старые, почти ничего не спрашивали обо мне. Все о Царе своем говорили, это нормально? – спросил я, заодно уводя разговор подальше от ненужной темы.

– Ну так они же за этим и приехали.

– За чем «за этим»?

– Проверить вашу реакцию, босс.

– Ага, реакцию, значит. А на что?

– На этот счет у меня есть варианты.

– Как интересно. Расскажешь?

– Я удивлена, кстати, что они заявились к вам первыми. Не ожидала такой прыти от них. Обычно они вокруг да около…

– Примерно как ты сейчас?

– Какой вы нетерпеливый, а.

– Ну так я же устал уже от загадок. Вот и жду, что кто-нибудь мне все наконец расскажет.

– Это вы напрасно, босс. Я вам точно все не расскажу.

– Что так? Ильяс Раилевич воспротивится?

– Нет, он тут ни при чем. Я не так много знаю просто.

– Давай начнем с того, что знаешь и что можешь рассказать. Кто они такие?

– Назовем их эмиссарами.

– Кого или чего?

– А вот тут вопрос. Они думают, что кого. Я предпочитаю думать – чего. Даже в институте на сей счет есть разные точки зрения. Скажем так, они эмиссары проекта.

– Ага, все понятно, – махнул рукой я, – проект. Ясно.

– Вы зря, босс, так легкомысленно. На самом деле это очень важная часть исследований Института. Может, и самая важная.

– Типа «Проекта-2050»?

– Нет, это другое. Речь идет о глобальных с точки зрения времени, прежде всего цивилизационных проектах, осуществляемых определенным кругом людей, посвященных в замысел и конечную цель. Таких проектов несколько. Одни в настоящее время на подъеме, другие – по разным причинам на спаде.

Если говорить очень поверхностно, то речь вот о чем: столкновение цивилизаций есть столкновение культур – по мысли Хантингтона[2]. Но что есть культура? И что определяет ту или иную культуру? Коллуэй считает, как я уже вам говорила, что различия культур есть различия интерпретаций первомифа. И, в общем-то, в каком-то смысле столкновение цивилизаций есть столкновение мифов. Так вот, проекты, о которых я говорю, – это структурированные цивилизационные идеи, определяющие суть и смысл той или иной цивилизации. Ну, если уж очень просто, то это та самая идея нации. Помните, у нас одно время было модно искать «русскую идею»?

– Угу, – кивнул я. – Что-то вроде американской мечты?

– Ну если хотите. Только американская мечта, известная широкому кругу, весьма сильно отличается от того, что действительно реализуется на том континенте. Но не буду отвлекаться. Итак, сегодня в активной игре кроме атлантического проекта (американского) – персидский (иранский), китайский, арабский, османский тоже возвращается на сцену, и, пожалуй, европейский в фазе перезапуска после германского фиаско. Некоторые еще ставят в этот ряд еврейский проект, но тут мнения расходятся. Вот, собственно, о чем я. Наши гости, как вы верно заметили, фанатики. Я бы их назвала по-другому – ортодоксы. Но эмиссары другими и не бывают.

– Слушай, я почему-то думал раньше, что у исламского мира одна общая культура. Вроде Коран один для всех.

– А вот здесь и наглядное подтверждение мысли Коллуэя о том, что религия вторична по отношению к мифу. Общность религии вовсе не привела к тому, что персы и арабы – да те же турки – соединились в общем проекте. Они, наоборот, использовали ее в разделении и жестокой цивилизационной конкуренции.

– Понятно примерно. Так какой реакции они от меня ждали?

– Я не знаю, босс. У них же свои какие-то представления о мире. Живут они в мире идей, далеких от меня, так что…

– Верится с трудом.

– Почему?

– Потому что вы сегодня общались как старые оппоненты, а это наводит на мысль, что встреча ваша далеко не первая и не вторая. Не хочешь говорить – не говори. В конце концов, это не самое важное, что ты скрываешь.

– Ого, босс. Это похоже на наезд.

– Да что ты! – шутливо взмахнул я руками. – Разве я такой?

– Вы – разный, – легонько ударила меня Тайна своим кулачком. – И хитрый.

– Я?!

– Да, вы! Кто тут мне зубы заговаривает? Я вроде вас спросила, где вы пропадаете все время?

– А-а-а…

– Вот-вот, и я про то же.

– Расскажу как-нибудь, – махнул рукой я. – Давай про персов тему закончим. Так какой реакции они ждали?

– Понимаете, тут дело такое… – словно раздумывая, медленно произнесла Тайна. – Любой проект при всей своей сложности в основе имеет некий краеугольный камень, вокруг которого и строится. Естественно, что в любом проекте несколько ступеней посвящения, и есть знания внешние и фасад, который в общем виден всем, и есть знания инициатические, доступные лишь избранным. Но все-таки сердце проекта – его тайное и невидимое, а также явное и зримое – это его мессия. Это и есть истинная «ось мира».