– Закончил, Кэтл? – уточнила Кровавая Кристал.

– Да.

– Может, ты, коль язык подвешен, и про черных расскажешь?

– Отчего бы и нет? Черные – боевые колдуны. У них самая высокая смертность, больше всех болеют… – начал Кэтл, но его отодвинул старичок Элай.

– Боевые колдуны самые сильные, именно они чаще других становились владыками Черной Перчатки. Да и сейчас сорок процентов конклава состоит из них.

– Говорят, пророки живут мгновения, боевые колдуны дни, творцы десятилетия, лекари столетия, а зельевары вечность, – задумчиво заметил Кэтл.

– Я не спорю, смертность у боевых высокая, но если кто-то из вас хочет достичь серьезных результатов в жизни… – Старик оглядел нашу четверку и произнес: – Путь боевого колдуна истинно верный. Именно с черной мантией быстрее всего построить карьеру. И поверьте, коли доживете до моих лет, шансов жить вечно у вас будет больше, чем у зельевара. Ибо кто сильнее, тот и на вершине!

– Добиться величия можно везде… – снова начал Кэтл, но старик раздраженно прервал его.

– Решайте, хотите ли вы вступить в наш орден. Если да, то какой цвет вам больше по душе?

Я оглядел всех. Синие лекари казались трусами. Зеленые зельевары – подлецами и красующимися дурами. Красные творцы – зажравшимися генералами с замашками богов. Оставались желтые пророки, к которым из всей четверки мог пойти только я, и черные боевые колдуны, обещавшие быстрый карьерный рост. Пророков явно все презирают, на меня уже косятся как на зараженного. А вот новость о том, что сорок процентов конклава – черные колдуны, сильно поднимала их статус.

Как я понял из обрывков информации, полученной от Русала, у Черной Перчатки лидера нет. Раньше был владыка, но произошел переворот, и теперь орденом управляет Совет конклава.

– А что означает пурпурный цвет? – уточнил я.

– То, что за плечами обучение в четырех башнях! – подмигнул мне Кэтл. – Все пурпурные колдуны автоматически входят в конклав.

– Я хочу стать лекарем! – заявила Алая и улыбнулась мне.

С ней и Татьей я сдружился куда больше, чем с Тереем. Зря я тогда его спас. С этим парнем мы были в одной связке у работорговцев, и я решил, что это делает нас друзьями, но, как говорил мой дядя, лучше один раз понять, в чем ошибся, чем ошибиться снова. Терей неплохой человек. Звезд с неба не хватает, довольствуется тем, что дают, о большем не просит. Другом меня он, судя по всему, считает, но предаст с легкостью. Для каждого слово «друг» означает свое.

– Тогда тебе в ту башню, – улыбнулся Кэтл. – Русал, позаботишься о новенькой?

– Да, друг мой.

– Я хочу пойти в зельевары, – Татья оглядела толпу. – Меня ведь освободят от рабства, да?

– Когда произнесешь клятву, – строго ответил Элай.

– Это будет сегодня вечером, – Кэтл положил руку на плечо девушки, – не беспокойся, тебя никто не тронет. Тебе в противоположную сторону от лекарей. Они вечно враждуют.

– А если кто-то из нас не захочет вступать в орден? – уточнил Терей. – Вы ведь подчиняетесь законам Старграда?

– Десять лет, – кивнула Кристал, – после чего раб обретает свободу.

– Тогда я останусь рабом, ведь произнеси я клятву…

– Ты навеки отдашь свою жизнь ордену, – Кэтл посмотрел на него как на пустое место, словно его и не было. Таким же взглядом его одарили почти все. Ибо раб – просто вещь.

– Что же выбираешь ты, юный Тэйлор? – спросил один из предсказателей.

– Простите, предпочту боевых колдунов.

Я с надеждой посмотрел на Кэтла, который, в отличие от Элая, казался более дружелюбным. Мужчина тут же начал объяснять, куда мне идти. Затем пообещал нашей тройке новобранцев экскурсию. Стефан же повел Терея к немногочисленным рабам.

– Тэйлор, – один из стариков-пророков тронул меня за руку и еле слышно зашептал: – Тебе, брат, стоило отправиться в нашу башню, но сделанного не воротишь. Приходи на десятый день своего пребывания здесь к нам на чай. Это единственная дверь в башню, для тебя она будет открыта. Она всегда открыта, – старик указал на дверь, в которую уже заходили двое колдунов в желтом, откланялся и пошел за ними.

Вечером мы торжественно произносили клятвы. Они были чересчур сухими и банальными, обязывали нас следовать иерархии, хранить верность конклаву, исполнять приказы, хорошо учиться и даже следить за гигиеной, вовремя принимая ванну. Я попробовал схитрить, вместо слова «клянусь» произнес невнятно «внусь». Это мгновенно заметили и приказали начать сначала. Однако я не сдался и коверкал слова в других местах, каждый раз меня ловили и заставляли читать заново. В общем, когда девушки уже давно спали, а солнце показалось на горизонте, я и несколько измученных и озлобленных членов конклава потащились в кровати. Я боролся до последнего, но в итоге так промерз и устал, что сдался и произнес положенный текст слово в слово.

Кэтл единственный выглядел довольным, он и сопроводил меня в мои покои, представлявшие собой узкое пространство, где в ряд вытянулись пять двухъярусных односпальных кроватей. Напротив каждой стояло по два сундука. Окон не было – мы находились в глубоком подземелье.

– Выбирай свободное место. Как ляжешь спать, погаси свечу.

Колдун в пурпурной мантии направился к двери вместе со светящейся сферой. Я осмотрел кровати, в них уже спали шесть человек – мальчишки и девчонки. Еще четыре койки были свободны, разумеется, верхние. Я выбрал ту, где сосед снизу храпел потише и не вертелся. Оказавшись под одеялом и погасив свечу, я закрыл глаза, сжался в комочек и, вспомнив всего одно лицо, мгновенно уснул.

– То есть тебя учат махать палкой и мечом? – уточнила Алая на десятый день в общей столовой, находившейся между башнями зельеваров и боевых колдунов.

– Не только. Учат создавать шаровую молнию, огненный шар…

– Но это невозможно! – Алая непроизвольно вскрикнула.

– Думаешь, нам легко! – Татья устало поглядела на меня. – Ты заклинание никак не запомнишь, а знаешь, сколько существует видов зелий? И сколько котлов? Для приготовления любого зелья надо учитывать пропорции, вещества приходится постоянно взвешивать на весах. И все эти ингредиенты!.. Я такое пить не стану!

– Какие зелья ты прошла? – заинтересовался я, с завистью рассматривая чистую и нежную кожу девушки. Сам я был покрыт синяками и ссадинами. О своем решении отправиться именно в боевую башню я пожалел на следующий же день.

– Нам рассказывают основы. Существуют сотни лунных чаев. Они нужны для концентрации разума. Я изучила два, и оба у меня не вышли. Есть еще вересковый мед, говорят, что его готовить просто, но, думаю, я и с ним не справилась.

– Вересковый мед вовсе не зелье! – возразил я. – Это разновидность алкоголя, отец загружал его бочками. Его все умеют делать.

– Мне сказали, что он нужен для расслабления разума. И поверь, я не выбираю, что изучать.

– Что еще? – с любопытством расспрашивала Алая.

– Ночная вечность. Это обезболивающее, не вызывающее привыкания, правда, ощущение жизни без боли наверняка захочется вернуть. Нам рассказывали и о других зельях, все они опасны. Нас учили даже яды делать, это так жутко! Кусок в горло не лезет после лекции о Душителе.

– Поэтому ты со второго дня и пьешь из этого кубка? – я взял сталь в руку.

– Нас одарили этими безделушками.

– Таскать их на поясе жутко неудобно! – заметила Алая.

– Они зачарованы, защищают от многих ядов. А колдуны слишком часто травят друг друга.

Татья выглядела грустной и уставшей. Нам в кои-то веки удалось собраться вместе и поговорить, а мы оба разбиты донельзя.

– А любовные зелья? – весело уточнила Алая.

Татья, взглянув на меня, покраснела.

– А то у нас среди лекарей есть один парень, так он просто… в общем, сама увидишь! Ты ведь можешь его приворожить?

– Любовные зелья бывают двух видов. Первое следует принимать внутрь. Когда снадобье начинает действовать, человек возбуждается и, скажем так, влюбляется во всех представителей противоположного пола. Причем ему все равно в кого. Так что тебе придется запереть парня в комнате с собой наедине. Невесело. Второй вариант – ферменты. Зелье наносится на поверхность кожи, привлекая внимание. Но в любом случае это не любовь, а только страсть.