Наконец я смог собраться с мыслями и набросать на бумаге всё то, что мы пережили, пока воспоминания и чувства свежи.

Около полудня, когда немногие пациенты уже ушли из моей лечебницы, а я размышлял над тем, стоит ли мне последовать за прочими беженцами, покидающими город, в ворота, ведущие в мой сад, начали барабанить десятки рук. Я был глубоко удивлён, зачем стучать в ворота, когда калитка всегда открыта. По-видимому, мои странные посетители просто не знали об этом.

Я поспешил к калитке, но удары становились всё громче и сильнее. Вдруг калитка распахнулась с такой силой, что едва не слетела с петель, и в мой сад начала вливаться толпа людей. Они радостно улюлюкали, обнимали меня и поздравляли:

– Возрадуйся! – кричали они. – Пришёл час очищения и освобождения!

Они широко раскрыли ворота, и ещё больше людей наполнило мой сад и дом. Их глаза горели, и хотя они не являли намерений насилия, но были столь возбуждены, что у меня не оставалось сомнений, что скажи я малейшее слово поперёк их воли, они не замедлят расправиться со мной.

На пороге показались Нага и Шима. Оба они выглядели растерянными и очень напряжёнными. Люди, приветствуя, обнимали их. Нага был готов драться и убить столько, сколько сможет, прежде чем сам сложит голову. Шима тихо рычал.

Я поспешил к ним, проталкиваясь через толпу, вытаптывающую мой сад, мои целебные травы, ломающую кусты и ветви деревьев, словно эти бессловесные растения могли им препятствовать.

– Нага, – шепнул я ему на ухо, – держи себя в руках. Наша единственная возможность уцелеть, это слиться с толпой. Не противься им. Главное теперь – это выбраться из горящего города.

Нага ничего не ответил мне, коротко кивнул и мягко погладил Шиму по голове. Юноша столь вырос, что, наверное, на две головы возвышался над людьми, и его старшему товарищу пришлось привстать, чтобы сделать это.

– Это что за великан? – спрашивали из толпы.

Я мягко взял Шиму под руку и начал её поглаживать, успокаивая его.

– Это один бедолага, умственно отсталый, – отвечал я, подстраиваясь под настроение толпы. – Силы много, ума мало. Он очень взволнован, никогда столько людей не видел.

– Пусть не боится! Вы уж его держите, а то очень уж он огромный.

– Держим, держим. Вот, хотим отвести его подальше из города.

– Огонь Дракона очистит всё! Когда будет пылать Красный город, он должен видеть это очищающее пламя, и даже пусть коснётся его. Тогда, по милости Дракона, он обретёт разум!

– Да будет так! – возгласил я, желая лишь выбраться из рук фанатиков.

– Да будет так! – подхватили они и принялись обнимать меня и друг друга.

Не знаю, как нам удалось пробраться сквозь ряды этих подлинных сумасшедших. Я видел, что пожар подбирается к моей улице всё ближе, дым становился гуще, и дышать становилось тяжелее, но людям это было безразлично. Они только радовались подступающему пламени и не спешили бежать от него.

Мы побежали по улицам, влившись через некоторое время в поток прочих беженцев. Нас вынесло на окраины Нандуна, а оттуда толпа покатилась через поля к подножию холмов, чтобы оттуда увидеть гибель города.

Только опустившись на траву на склоне холма, я начал осознавать всю горечь происходящего. Моя лечебница разгромлена и пожрана огнём, столица Запада превращается в руины! Тысячи людей потеряли свои дома и вещи, кто-то наверняка сгинул в пожаре.

Я посмотрел на моих спутников. Неожиданно для себя я обнаружил, что оба они спокойны. Нага насмешливо кривил рот, а Шима, удалившись от огня, вновь погрузился в безразлично-мечтательное настроение.

Вероятно, заметив моё недоумение, Нага обратился ко мне:

– Горит ваш проклятый Нандун, да и не жалко.

– Как можешь ты так говорить?! – изумился я. – Неужели тебе всё равно?

Нага хмыкнул и пренебрежительно пожал плечами.

– А как же все эти люди? – восклицал я.

– Что мне до них? Они же и сожгли свой город. Посмотри на них! Если бы они того желали, они бы остановили пожар.

– Они неразумны и заслуживают жалости.

– Не знаю, чего они заслуживают. У меня есть свои трудности, которые нужно решить, и ломать голову над бедами дуралеев я не намерен. Они безразличны мне.

– Не за горами зима, что они будут делать без крова над головой?

– Они должны были думать об этом раньше. Но я так понимаю, что многие собираются идти походом на восток. Так что дома им и не нужны.

– И тебя не волнует, что они собираются сжечь и столицу?

– У них на это не хватит сил. Половина помрёт по дороге, остальных перебьют войска Императора. Это здесь они захватили власть, а там ещё остаётся армия. Их очистительный огонь зальют кровью и потушат.

Я не нашёл слов, чтобы продолжить разговор. Очевидно, что Нага прав, и лишь вопрос времени, как долго продержится восстание и сколь далеко оно сможет распространиться.

Чтобы хоть чем-то занять себя, я отыскал бумагу и чернила и начал продолжил вести эти записи. Мне не хотелось прикасаться к людям, хотя я видел в толпе больных и покалеченных. Но когда они радостно вопили, видя пылающий Нандун, я понимал, что не тела их нуждаются в исцелении, но разум и души, а в этом я бессилен.

Три дня горел город. Всё это время мы бродили по окружающим холмам и глядели на это величественное зрелище. Никогда я не забуду пламя, взметающееся до небес, его рёв, чёрные клубы дыма, грохот обрушивающихся зданий и радостное гудение толпы.

Дондо и его люди объезжали окрестности и раздавали еду и одежду всем, кто нуждался. Многие из тех, кто ещё колебался, отбрасывали сомнения и вставали на путь, провозглашаемый пророком.

Должен отдать ему должное, он обладает великолепной памятью. В последний день пожара, когда огонь уже утихал, он заметил меня. Я тогда уже начал возвращаться к своим обязанностям врачевателя, не в силах смотреть, как мучаются мои соотечественники. Беженцы скопились на склонах холмов, и среди людей, естественно, нашлись больные и увечные, которым я мог и должен был оказать помощь.

Когда я начал вновь заниматься лекарством, а Нага нехотя взялся мне помогать, вокруг быстро собрались несколько десятков страждущих, и число их всё прибывало. Так что ничего удивительного в том, что мы привлекли внимание хана, нет. Он подъехал на коне, окружённый своими помощниками и ближайшими последователями. Весь его путь через беспорядочный стан погорельцев сопровождался не проклятьями, но благословениями.

– Что здесь такое? – крикнул он, увидев моих просителей.

Тут же он приметил меня и сказал:

– О! Я помню тебя! Ты лекарь Ган Жун, единственный лекарь, который не покинул город, когда все остальные лекари бежали. Славный ты человек!

Мне была приятна его похвала, хотя я и не могу назвать себя горячим последователем Дондо. Я как раз вправлял вывихнутую ногу молодой женщине. Нага держал её, чтобы она не дёрнулась в самый ненужный момент, а я ловким движением сделал свою работу так, что девушка даже не успела пикнуть.

Только после этого я выпрямился и взглянул на хана. Он милостиво улыбался мне, и я увидел перед собой человека, но не правителя или пророка. Правдивы были истории о том, что он простой деревенский кузнец: открытый взгляд, бесхитростное лицо. Невольно и я улыбнулся ему в ответ.

– Ган Жун, ты ведь уроженец Нандуна?

– Да, хан.

– Ты жалеешь о том, что город погиб?

Я ответил ему осторожно:

– В нём были красивые здания и богатая библиотека. Её мне не хватает. Мне не хватает моего сада, где я выращивал многие лечебные растения, без которых мне сейчас сложно лечить. Но я думаю, что мы сможем отстроить новый Нандун, такой, в котором будут счастливы все люди.

– Хорошие слова, лекарь! Я тоже думаю, что мы построим новый мир лучше прежнего. А что до библиотеки, так в скором времени ты сможешь войти в библиотеку императора и взять там всё, что тебе нужно.

– В Красном городе? Хан, я не собирался туда. Моё место здесь.

– Нет, твоё место теперь рядом со мной. Через пару дней мы покинем это пепелище и двинемся на запад. Взгляни, большинство людей готовы принять участие в великом народном походе, дабы очистить Красный город от скверны. Кто-то же должен врачевать их в это время.