— А вот Бестужев на тебя зол весьма был, попутал ты ему карты с послом австрийским. Даром что своей жизнью рисковал не раз!
Отношения-де с австрийцами — зело нужные. А посол их, видишь ли, нервничал, вмешательством в суде грозил, наказать требовал! Сорвали ему, дескать, банкет, на который он при своей-то скупости денег потратил немеряно, учинили варварское проникновение в дом!
А, главное, его доверенного человека жизни люто лишили... Выходит по их, то ли дуэль, то ли хулиганство холопское... Рапорт слать Марии Терезии грозился. Дескать, “при одобрении вышестоящих лиц произвол чинят-де с ними кровожадные русские”... Дипломатический скандал из-за тебя, Сашка, случился было...
— Что, кстати, с австрийцами сталось? В суде что-то тихо без них было. Может, Бестужев таки смягчился, да сам уладил? — переспросил Саша, увлекшись щедрым обедом, уж месяц не виданным.
— Сие, мой друг, тайна великая по сей день. Один хороший человек намекал на некие обстоятельства, нежданно канцлеру открытые, воздержавшие посла от гнева... Да только затемнил все, нам не доверил.
— Ну, так по долгу службы ему темнить положено. — усмехнулся Корсак и подхватил дальше:
— Словом, не пожелала тебя Государыня за верную службу чинов лишать, а с глаз долой отправить порешили, коль уж скандал такой вышел. Да тут оказия, как раз... Отряд, понимаешь, на торговую экспедицию давно уже был набран да командира к ним толкового назначить не могли...
Ээх, если б ещё некоторые дуэлянты в суде каялись, да правду следствию говорили... Может и обошлось бы ссылкой помягче... Но иного мы от тебя, Белов, и не ожидали...
— Вот так оно, Саш, сложилось. Знаю, я виноват перед тобой, если б не сказал тебе тогда про Настасью... — Оленев отвёл взгляд.
— Кто-то должен был мне глаза открыть? Кто ж, как не друг, верно? Не грусти, еще свидимся! — Белов подмигнул, поглядывая то на князя, то на Корсака.
Никита в ответ на это промолчал, разливая по бокалам вино.
- А ты Лешка, чего такой мрачный? Не завидуешь, часом, что вместо тебя за Берингом пойду, а? А то давай заплывешь ко мне, глядишь, откроем для России чего-нибудь вместе! А, гардемарины?! Главное – не вешать нос, а вы чего такие, словно хороните меня? — Саша, подскочив, ловко хлопнул обоих по плечам.
— Ну, за тебя, Сашка! За твою удачу! — одновременно воскликнули ему оба и подняли бокалы.
Когда друзья закончили с завтраком, плавно перешедшим в обед и изрядно сократили запасы вина, Никита спросил:
— Как дома-то будешь прощаться, путешественник?
Ему ответом было напряженное молчание.
— Так и оставишь это все? — неохотно вступил Алексей, — но так же нельзя! У вас-то дети... Попытайся перед отъездом объясниться хотя бы...
Ведь она ж... то есть, Анастасия... не случайно застала тебя там, да и ты не случайно пошел. Клянусь, со мной и близко ничего не случилось, это ж бред! Но кто-то узнал о том, каков ты друг преданный, да помог вам, Сашка... И ты обязан это доказать! Она просто не имеет права о тебе низко думать, вот так!
Белов опустил голову, сразу сникнув.
- Эх, Леша, все-то оно так, но... Разрушили мы много, я сам поначалу не понимал насколько. В аустерии той сразу не вытряс этих мерзавцев. Еле на ногах стоял, угостили меня там щедро, пока отошел... Да потом... вон оно как повернулось... Известно, чьих рук это дело с той подставой... И где они только познакомились?
Александр выдохнул этот бессильный вопрос, но почувствовал облегчение.
Это уже не было разговором самим с собой. Перед ним горели пониманием два знакомых до мелочей лица... И не утратить ему было доверие ко всем людям окончательно, пока они были рядом...
Никита вздохнул, чувствуя что от Корсака успокоения о супружеской ссоре не добиться — уж больно зол Алешка на Настасью, едва скрывает...
- Не уследил бы ты все равно за женой, Сашка, Такую красоту разве в особняке надолго скроешь? Да только странно. Анастасия не похожа была на сторонницу адюльтера. Любит она тебя — не понимаю, как вы дошли до такого...
— Любила, ты хотел сказать, когда-то давно! — уточнил Саша. – Ибо что-то не заметил я такого за последнее время.
- А вот это уже сам выясняй, давно пора было, и тут я тебе не советчик — ответил Никита.
— Но просто уверен, не могли ее чувства к тебе пропасть вот так, из-за какого-то прохвоста... Я это точно знаю.
— А почему не советчик, знаешь? – Белов попытался перевести разговор.
— Вот что. Даю тебе задание. Пока я буду в экспедиции, женись! Обещай мне, что к моему возвращению обзаведешься очаровательной княгиней и детишками, сколько можно-то клятву ту помнить?
— Не будем об этом. Молчи. Но над твоим требованием я подумаю, – улыбнулся Оленев. Прихоти друзей надо исполнять...
— Ничего себе, прихоть! – рассмеялся Саша. – Ну, считай это моей прощальной просьбой...
Так, с наигранной весёлой усмешкой на устах, он и расстался с друзьями, разумеется, пока не прощаясь. Хоть и не рвался он домой, понимал, что этого не избежать.
“Пора собираться в дорогу, пообщаться с детьми, которых бог весть когда увижу, и... Анастасией” – скрывая эти невеселые мысли, Саша покинул гостеприимный дом Оленева.
====== Далекие близкие ======
Услышав голоса прислуги, Анастасия вышла на лестницу и увидела Сашу, уже вошедшего в дом.
Предполагалось, что после суда ситуация как-то изменится, но его внезапное возвращение все одно явилось неожиданным. Они не виделись полноценно уже более чем три месяца, если не считать их встречу накануне дуэли.
“Осунулся, однако, заметно... — подумала Анастасия, глядя на него со ступенек лестницы, — Немудрено, конечно, целый месяц в тюрьме просидеть...”
Невольно вспомнилось, как слетала с этой самой ступеньки прямо в объятия, встречая со службы... Как бы хотелось сделать это сейчас...
Она остановилась, одергивая себя за излишнюю сентиментальность. “Он предал, тебя, Настасья, подло предал...
Впрочем, не удивлюсь, если уже после крепости обласкать где успели... Ишь, какой холеный прибыл, уж точно не прямиком из казематов. Да и сейчас явно в более приятной компании, нежели я, обманутая супруга...” — Шустрая дочь уже взлетела отцу на шею.
— Нам нужно поговорить с матушкой, детка. И позови мне Ивана, камердинера, хорошо? Мне нужно багаж в дорогу складывать.
Саша, расцеловав румяные щечки, легко опустил Софи на пол, пытаясь угадать взгляд жены:
“Если она сейчас коснётся руки или даже просто обратится: “Ну как ты?” — я обхвачу её, как раньше... Скажу, наконец, что люблю по-прежнему, ни смотря ни на что, и тогда... мне достанется в награду последняя неделя... подарок из прежней жизни...”
— Тебя отпустили, неужели? Однако, у нас снисходительное правосудие, мой отец, наверное, сейчас удивился бы... — вобрав в голосе все ехидство, сказала Анастасия, вцепившись в перила.
“И ты ни за что не узнаешь, кому обязан этим!”
Белов неслышно выдохнул и сразу же принял ее язвительный тон.
— У меня нет желания обсуждать вопросы правосудия, моя дорогая. Видишь ли, я получил назначение, вроде этакой почетной ссылки. И вскоре отбываю на.... вообщем, в экспедицию за Камчаткой. Если тебя это интересует, конечно...
И увидев, как жена презрительно фыркнула, он не удержался от сарказма:
— Впрочем, судя по тому, как ты беспокоилась о моем бытие в последнее время, видимо, уточнять далее не стоит... Весьма тронут был твоими визитами в крепость...
“И ты никогда не узнаешь, как избежала позорного допроса по связи с этим подонком.”
— Значит ты уезжаешь... — перебила его Анастасия, мысленно отреагировав на сказанное: “Несправедливо или нет — для него пускай будет именно так!”
— Ну что же, довольно неплохое предложение для такого авантюриста, как ты! Проветришься вдали от столицы, заодно в пути оценишь местных жриц. Если что, можешь знать, что свободен — я не стану перечить разводу!
— Ах, да ты сама, верно, хочешь развод? — Саша зло усмехнулся, напрягая желваки.
