Девица рядом явно не спала, но и вскакивать мерзавка не порывалась. Она была молода, стройна, с копной золотистых волос и с красивой высокой грудью, которая нагло касалась безвольно лежащей мужской руки.

— Ох! – выдохнула женщина, еще не веря собственным глазам.

“Однако весьма утомлен был с этой девчонкой, раз так среди дня заснуть умудрился! До сих пор волосы влажные! Со мною так не спит ничком, беспробудно. Или таки сильно пьян... Что ж, унижаться и будить не стану!“

Резко повернувшись на каблуках, Анастасия вылетела вон. И в смятении путаясь в коридорах, нашла, наконец, выход на улицу, где смогла отдышаться.

Всего на днях она парила в облаках, после очередной восхитительной супружеской ночи. Их любовь казалась незыблемой, муж был так нежен с нею — даже спустя 11 лет, ещё совсем недавно!

Но сейчас в груди сжималось, стучало в висках:

“Как он стал таким примитивным блудником? Моих ласк не хватало? И выходит, таки молодости!

Вот они, затяжные служебные будни... А ведь из-за этих “срочных дел” я еще и беспокоилась! Устает, де, бедный, да перекусывает, чем да как попало, на ходу!”

Добравшись, наконец, до дома, Анастасия начала приходить в себя и думать о дальнейшем. Первой мыслью было взять детей и бежать, за тридевять земель, за границу, в монастырь, куда угодно!

Но ее мысли и планы тут же приняли неожиданный оборот. Горничная вручила ей громадный букет цветов, сопровожденный пригласительным в театральную ложу, и запиской “Ваш поклонник в ожидании скорой встречи”.

Решение созрело в момент, и своей циничностью удивило даже саму Анастасию, ещё вчера излучавшую душевное тепло и нежность близким, друзьям и даже местами нерадивой прислуге. Но в ее оскорбленном сознании больше не было места ни чувствам, ни теплу, ни разуму.

Взглянув небрежно на поставленный в спальне букет, она вскинула голову и сказала про себя:

“Что ж, любезный мой супруг! Ты свободен теперь и волен искать утехи по тавернам. Я не стану никуда бежать, прятаться! Но ты займешь самое скромное место в моей жизни. Пускай у нас будет все так, как в множестве семей. Главное, выдержать первый разговор...”

Отпустив горничную со снятым верхним платьем, Анастасия подошла к зеркалу и увидела на шее медальон. Это были два украшения с портретами друг друга, сделанные ещё до рождения первенца — реликвия их счастливой любви. Оба не всегда их надевали, но сегодня по злой иронии медальон оказался на ней.

“Нет, не стану даже открывать...”

Но пальцы сами поддели крышку, приоткрыв Сашин портрет. Как же он искусно тут вышел, будто живой! Порою, пребывая в разлуке, вечно хотелось его погладить, но приходилось удерживаться, дабы сберечь подольше эмаль.

Представить себе, что она больше не кинется радостно в обьятия, не назовет ласково по имени, и душа не улетит в безоблачную высь от его откровенной ласки, было пока просто немыслимо.

“Такой молодой, влюбленный... и красивый! Последнего, пожалуй, до сих пор не лишен.” — мысленно попрощавшись с дорогим образом отметила с досадой Анастасия, и захлопнув крышку, швырнула медальон за зеркальное трюмо. Цепочка повисла на раме, словно уговаривая хозяйку не хоронить портрет в таком неподобающем месте.

“Я также до сих пор хороша собой, как видно. И ты еще пожалеешь!” — прошептала она, глядя на себя в зеркало. На нее смотрела красавица с отчаянным вызовом во влажных глазах и дрожащими губами, которые не мог скрыть поднятый гордо подбородок.

====== Изгнание любви ======

Очнувшись неожиданно для себя лежащим почти раздетым на кровати, Белов не мог поначалу понять, что происходит. Назойливо стреляло в висках, вдобавок все кружило, будто с изрядного перепою, что, впрочем, ему давно было несвойственно. Он потянулся за вещами, раскиданными в таком беспорядке, словно хозяин сбрасывал их второпях.

“В пылу страсти я и то поаккуратней ...” — пробурчал он, подбирая с пола сорочку и кюлоты.

Александр хорошо помнил, как под конец дежурства его денщик принёс переданную неизвестным записку. Небрежным, мужским почерком было начеркано несколько фраз про Корсака, попавшего в неприятности в Ревеле, и то, что ему стоит немедля встретиться с некой особой в аустерии, сохраняя все в тайне.

Придя в назначенное место, он выдержал атаку некой настырной девицы, впрочем, успев отметить ее наружность весьма привлекательной.

— Господин гвардеец не желает приятно провести время в женской компании? — подошла она к нему и ласково провела рукой по щеке, вызвав лишь усмешку:

— Вы меня попутали с кем-то, сударыня? Я здесь по делам.

Собственно, не только предстоящая здесь встреча вызвала холодность офицера, давно привыкшему к неравнодушию женского пола. Были это дорожные интрижки или светский флирт — ему не приходило в голову бездарно растрачивать свой пыл... Душу и тело по сию пору волновали ночи в супружеской спальне. Вот где была истинная страсть, честная и взаимная!

Белова препроводили в дальнюю комнату, где следовало обождать... Провожатый настойчиво спросил, не желает ли его высокоблагородие отобедать.

После ночной пирушки в казармах по случаю повышения сослуживца он был не слишком голоден, и прекрасно обошелся бы пивом, не отходя от фартильной стойки... Но, вспомнив с улыбкой заботливое напутствие жены, согласился.

В тот момент, как посетитель пригубил из кружки, закусывая порцией сосисок, в комнату впорхнула та самая молодая девица, и принялась нести какую-то чушь, явно не связанную с Ревелем.... Вдруг веки начали смыкаться, голова закружилась и он опустился на руки, опираясь на стол. Все последующее было ему неведомо...

Кое-как одевшись, Белов вышел из комнаты и на ватных ногах направился по лестнице вниз, к хозяину.

— О, сударь, наконец, вы проснулись! Я уж думал, лишнего выпили, иль захворали...— залебезил трактирщик, ибо знал, что недовольные лица гвардейцев благодать не предвещают.

- Ты что несешь! Где девица, что здесь была, говори! Кто меня здесь видеть хотел?

— Девица, господин капитан, она сюда явилась перед вашим приходом. Как вам обед относили, следом пошла и надолго осталась. А час назад как в воду канула. Я-то думал, их высокоблагородие с ней того... досуг проводил... Нет?

Еще дама здесь была, из благородных... Прошла к вам с типом, что комнату снял и сразу вылетела, аки фурия. А как дама ушла, вскоре и девица выскочила. Куда, убей бог не заметил, господ офицеров пьяных разнимали... Но не ваши, вроде семеновцы...

“Та-ак, еще дамы здесь не хватало. Кто из нас попал-то в историю, я или Корсак?”

- Где тот сморчок, что встречал меня, говори! – Белов схватил его за плечи и встряхнул.

- Не могу знать, ваше высоко... благородие, первый раз видел, клянусь!

Гвардеец отпустил руки и выдохнул, затем решил ещё раз взглянуть на чертову бумажку. Но подметное послание исчезло из его кармана, будто его и не было.

“Домой успею, надо с Алешкой прояснить. Черт, как бы ещё Софью с детьми не напугать...” — с этими раздумьями Александр вышел на улицу.

Каково же было его удивление, когда, добравшись, наконец, до Софьи, он узнал, что его друг только что вернулся из плавания прямиком на верфи, не будучи ни в каком Ревеле... Женщина также была удивлена визитом с непонятными целями.

Конечно, Саша, как близкий друг, всегда был в доме желанным гостем. Но сейчас он выглядел слишком измотанным для праздных разьездов. Так и не выпытав, и получив отказ от предложения отдохнуть хотя бы за чаем, хозяйка недоуменно проводила его до дверей.

“Что за бред, – думал Саша, уже поздно вечером, безмятежно заходя в свой дом. – кажется, меня кто-то одурачить пытался, но зачем?”

Обойдя все комнаты, он нашел жену в спальне. И сразу ему в нос ударил крепкий запах валерианы.

Хоть и пыталась Анастасия держаться, а руки предательски дрожали, она еле дотянула до вечера, чтобы лечь в постель, лишь бы не надо было реагировать на прислугу и улыбаться детям.