Лем растерла покрасневшие от холода пальцы. Устин помянул цвергов.

Ропулус затянул ремни пуленепробиваемого жилета, убрал золотистые волосы под темный платок и, сделав полдесятка шагов, почти растворился в ночи. Серый с темными пятнами костюм превращал его то в тень от куста, то в камень, то в часть ограды. Агент перемещался уверенно, плавно, словно привык ходить прячась и до вступления в Службу промышлял, как минимум, охотой.

Миновав задние ворота, Ропулус двинулся в обход особняка и пропал из виду.

– Колин, прощупаешь, кто внутри? – Севан левой рукой достал из кобуры «таган» и вложил в правую, согнув вокруг рукояти малоподвижные пальцы.

– Далекова-а-ато… – отозвался Колин. – Ты же знаешь, дистанция у Чтения небольшая. Двадцать футов – наш потолок.

Севан потер висок, не понимая, как про это забыл.

Никис неодобрительно стрельнул глазами в его сторону, повернулся к Иклиду. Стрелок проверил оружие и кивнул, что готов.

Взбудораженный Устин пересчитал патроны в «тагане» – ровно семь. Лем успокаивающе похлопала парня по руке и подтянула плечевой ремешок его пуленепробиваемого жилета. Сама она надела такой же под плащ еще в экипаже. Капитан стала серьезнее относиться к собственному здоровью после тяжелого отравления свинцом на Джаллии.

Она глубоко вдохнула и выдохнула. В голове разворачивались варианты развития событий. Они накладывались один на другой полупрозрачными меловыми линиями и соединялись в трехмерные фигуры, словно тактические схемы, какие рисовали офицеры Летной академии Его Величества.

Пальцы расстегнули кобуры и погладили рукояти «кейцев». Шероховатый прохладный металл придал уверенности, напомнив о галиоте. «Аве Асандаро» уже летел сюда. Еще немного, и капитан вновь увидит ворчливого штурмана и верного механика. Она скучала по ним не меньше Устина.

Из теней вынырнул Ропулус.

– Дрянные новости, – агент остановился перед Севаном и по-звериному обнажил зубы. – В доме двое, но есть еще. Задние ворота открыты. Дорога разъезжена. Похоже, контрабанду вывозят прямо сейчас, и мы попали между рейсами.

– …ясно, – Севан повернулся к остальным: – «Аве Асандаро» не ждем. Заходим одновременно. Я, Мария, Устин – с главной двери. Мистер Никис, вы со своими людьми и Колином берете черный ход. Колин, рация на месте?

Чтец напряженно хлопнул себя по поясу.

– Сосчитай их сразу, как сможешь.

Лем заметила, что Колина бил озноб, и хладнокровно подумала: «С ним возникнут проблемы».

Колин выглядел подростком, едва выпустившимся из Церковной школы, и явно впервые дрался всерьез. Условия лорда Корвунд не оставили Севану выбора. Ему пришлось задействовать всех, кого дали. Имев альтернативу, гитец вряд ли потащил бы с собой молодого и неопытного просветленного.

«Или контрабандистов…» – сыронизировала капитан. Мысль принесла странное удовлетворение.

Севан направился вперед, прижимаясь к ограде. Следом пошли Никис, Ропулус и Иклид. За ними – Колин, чутко поворачивая голову на любой звук. Лем и Устин – в конце.

Дождь усилился. Капли заколотили по темно-синим мундирам джентльменов, серой форме агентов, одежде капитана и ее помощника. Лем укрыла револьверы полами плаща и убрала за уши намокшие волосы. Она не тревожилась, пока ее прикрывал Устин. Парень подозрительно всматривался в пелену воды.

Чувство опасности кольнуло капитана, когда она увидела настежь распахнутые ворота. В грязи на въезде отпечатались шины грузового экипажа и многочисленные следы – дождь размывал рельефные оттиски подошв.

Севан замедлил шаг, потом, укрываясь за деревьями, перебежал к особняку.

Новая вспышка молнии на секунду превратила отряд в белых призраков. Лем слизнула капли с верхней губы: «Сильно промокших призраков».

Они стояли вплотную к овальному эркеру дома. За окном белел тюль – там находилась гостиная, где еще днем Лют разглагольствовал о Джаллии.

Колин прижался затылком к стене, поманил пальцем Севана:

– Чувствую троих. Только что вышли из области восприятия.

– Куда?

– Влево… – чтец нахмурился, – и вниз.

– В тоннель? – встрял Устин, пальцем рисуя в воздухе карту дома. – Кухня из зала влево. В кладовке – люк.

Севан кивнул Никису, тот – агентам. Отряд разделился.

Портик особняка укрыл Севана, Лем и Устина от дождя, однако они уже промокли насквозь. Гитец спрятался за одной из колонн и взглядом указал капитану на дверь. Лем пристроилась справа от нее, проверила, легко ли выхватить «кейцы», и подозвала Устина.

Парень вынул из ботинка отмычку и зашерудил в замочной скважине. Почти неслышный щелчок и скрип петель поглотил рухнувший с неба ливень.

Севан хотел пойти вперед, но Лем поймала его за правое предплечье. Гитец застонал сквозь зубы. Вывернувшись из хватки, он гневно уставился на капитана.

Лем осознала, что сдавила ему больную руку, однако не почувствовала никаких угрызений совести. Севану не стоило соваться первым в Хозяйкины чертоги.

Гитец это понял. В синих глазах вспыхнула задетая гордость.

– Восемь, – затрещала рация; Колин пресек едва не начавшийся спор. – Идут к вам. Справитесь?

Лем переглянулась с Устином, который встал с другой стороны от двери. Оба замотали головами.

– Отвлеките, сколько сможете, – ответил Севан. – Отбой.

«Кого лорд Орманд использует как охрану, Белых сов или людей Германа?» – задумался гитец, поведя больной рукой и проверив, надежно ли пальцы обхватывали спусковой крючок револьвера. Не хватало еще выронить оружие, чтобы Мария и дальше смотрела на него, как на инвалида.

Восемь… Вероятно, противников в доме больше.

Если это Белые совы, его команде несдобровать. Если люди Германа – надежда была. Севан проштудировал местную прессу за последние три месяца, держал в памяти всех мало-мальски значимых личностей и опознал Германа по составленному Устином словесному портрету. Венетриец крутился в низах, подмяв под себя пару сотен реакционно настроенных рабочих.

Тем временем Лем прокралась в прихожую и нащупала газовый рожок возле двери. Холодный – успел остыть – значит, освещение погасили не меньше часа назад, или сообщники Микаила пользовались переносными лампами. Вторая догадка подтвердилась, когда она заметила голубоватый отблеск у кухни.

Лем продолжила осмотр. Она необычайно хорошо видела в темноте. Через три шага на противоположной стороне находились двойная дверь в гостиную, ванная и туалет. Напротив них – еще три комнаты и лестница на второй этаж, под которой чернел провал чулана. Что располагалось наверху, капитан не знала: гости общались в зале, наверх Микаил не приглашал.

Устин нервно стер запястьем с лица воду, сбив челку и обнажив шрам. Лем двумя пальцами указала ему на гостиную и скользнула к первой из трех комнат.

Севан просочился в коридор последним, затворил дверь и укрылся за трельяжем.

Помещение погрузилось во мрак. Шум ливня притих; на несколько секунд стало отчетливо слышно, как часы в зале отсчитывают: «Тик-так… Тик-так … Тик…»

Потом на кухне что-то загрохотало. Судя по звону, рухнула стойка с посудой.

Особняк наполнился топотом. Пару раз хлопнули двери, загремели выстрелы.

Севан упал на пол. Устин рванул в гостиную. Лем заскочила в комнату, прижавшись к стене.

Очередь прошла там, где они были мгновение назад. Пули разорвали обои, вышибая из стен штукатурную пыль и превращая входную дверь в труху.

Севан заполз под трельяж, спасаясь от свинца, щепок и осколков зеркала.

– Быстрее! – гаркнул незнакомый голос.

Паркет затрещал под тяжелыми сапогами.

«Слепая Гадалка, прошу, только не сюда!» – капитан прислушивалась к топоту, боясь дышать.

По коридору прошла еще одна очередь, но богиня вняла молитве. Гулко стукнула дверь ближайшей к лестнице комнаты – люди ворвались внутрь. Буквально сразу раздался треск разбиваемого окна. Следом еще несколько грубых окриков, раскат грома, плеск ливня и затихающий стук подошв.

«Почему они бегут?» – нахмурилась Лем.