Ответ не заставил себя ждать. Особняк виконта сотрясся до основания.
Капитана оглушило взрывом.
Со стен попадали картины, мебель полетела на пол. Захрустело стекло, с потолка посыпалась лепнина. Плашки паркета вздыбились волнами. Перекрытия застонали, покосились стены. Дом фыркнул и осел – удар снес часть фундамента.
Лем медленно опустилась на колени. Она закрыла ладонями уши и мотала головой из стороны в сторону, широко раскрывая рот и стараясь избавиться от отпечатавшегося на барабанных перепонках звона. В черепе гудел осиный рой.
– Греза!.. – хрипло позвала капитан.
– Я цел!.. – откликнулся тот, выползая из гостиной. В зале треснула потолочная балка; один конец впечатался в пол, но парня не задело. – Этого б достать!..
– Никис… Колин… – простонал придавленный трельяжем Севан, с трудом вытащив рацию.
Лем еще раз повела головой. После взорвавшего уши хлопка тишина казалась оглушающей.
Со стороны кухни клубами накатывала пыль. Вроде бы ничего не горело. Видимо, газ не просто перекрыли, а предусмотрительно стравили, чтобы взрывом не уничтожило половину квартала и самих сообщников Микаила.
Капитан подползла к Севану и попробовала забрать рацию. Он протестующе сжал пальцы и дернулся, пытаясь освободиться из-под обломков.
– Ко… лин… – закашлялся гитец.
– Да достанем его, – успокоила Лем и с помощью Устина оттащила трельяж к входной двери.
Снаружи горели прожекторы, выставляя покосившийся дом на всеобщее обозрение и не давая рассмотреть тех, кто их включил. Яркий свет бритвой сек глаза.
– Вот засранцы… – отпрянул Устин.
– Мария, найди остальных, – Севан сел, нащупал выпавшее оружие, вернул в кобуру и с трудом поднялся, хватаясь за стену. Рация в его руке продолжала молчать.
Лем кивнула и двинулась в конец коридора, наощупь огибая обломки – зрение подводило из-за контузии. Голова кружилась, в глазах через шаг темнело, череп по-прежнему гудел – ее качало, как после бутылки паленого бренди. Устин настойчиво поднырнул капитану под руку, помогая идти.
Возле кухни пыль висела плотным облаком. Лем закрыла нос и рот рукавом плаща, пожалев, что нет фляги с водой смочить ткань. Она прочистила горло, сплюнула – даже остановилась, однако Устин повел ее дальше. Пол прогибался под ногами: выпятившиеся кости паркета царапали подошвы.
Взрыв снес дверь кладовой с петель и вырвал косяк. Капитан прислонилась виском к обнажившейся приятно-прохладной кладке и спросила:
– Есть живые?
– Капитан Декс… – откуда-то снизу раздался тихий голос чтеца, – люди Германа… нас ждали…
Колин сидел на полу у люка в подвал. Он выглядел скорее напуганным, чем раненным: по-детски широко распахнутые глаза с облегчением смотрели на Лем. Лицо покрывали царапины, в золотых волосах запутались щепки, мундир лишился серебряных дубовых листьев с воротника и половины пуговиц.
Чтец посмотрел на валявшиеся рядом обломки рации и снова поднял голову к капитану:
– Меня запутывали… – его речь постепенно становилась более связной. – Восемь… Трое внизу, пятеро наверху… Нижним приказали завалить тоннель… когда мы… придем… Склад вывезли… Это была западня…
Устин помог ему встать.
– Где агенты? – мрачно спросила Лем.
– Там… – Колин указал подбородком ей за спину. – Были у задней двери.
Из пылевой завесы вывалились Никис, Иклид и Ропулус. Никис прихрамывал и матерился, заворачивая такие конструкции, какие Лем в жизни не слышала. Иклид с Ропулусом поддерживали друг друга. Крепыш тяжело дышал и усердно тер бок, подбадриваясь гитскими поговорками. Левую руку блондина заливала кровь, а правая половина его лица превратилась в сплошную ссадину. Он шел с трудом, но голубые глаза горели жаждой мести.
– Мария, – Севан добрался до кухни, – где «Аве Асандаро»? Особняк окружили. Нам не выбраться без корабля. Выйдем – будем, как мишени в тире.
Лем потянулась к всегда висевшим на цепочке под верхней одеждой часам и обнаружила, что их нет. Они не подходили к дамскому костюму, в котором доктор Мария Гейц щеголяла на Венетре, и остались в гостиничном номере.
Колин то ли понял, что она ищет, то ли просто прочитал ее мысли. Он посмотрел на левое запястье, но стекло наручных часов треснуло, а стрелки остановились:
– Без восьми полночь…
– Галиот должен быть рядом, – у Лем даже не возникло желания встряхнуть медленно соображавшего чтеца. Он впервые оказался в бою: Слепая Гадалка и так его не пощадила. – Севан, дай мне рацию и идем повыше.
Они вернулись к лестнице и поднимались по искореженному остову на второй этаж, когда сообщники Микаила открыли огонь по особняку. Стреляли наугад очередями, не жалея патронов: по окнам, дверям, комнатам, кухне и прихожей. За считанные минуты в решето не превратились разве что каменные стены. Противники зачищали дом от переживших взрыв.
Пришлось бежать, рискуя напороться на торчавшие из раскуроченных стен ребра перекрытий.
Капитан добралась наверх первой и включила рацию, вызывая галиот. Ее быстро догнали Колин и Севан. Устин поторопил агентов и опрокинул на остатки лестницы накрененный взрывом стеллаж. По ступенькам рассыпались книги.
Иклид и Никис втащили на второй этаж Ропулуса. Он прошел с десяток шагов и осел у подъема на чердак белый, как полотно. Фиолетовые круги под глазами и искусанные губы делали его похожим на живого мертвеца. Никис посмотрел на подчиненного, сорвал с пояса перевязочный пакет, швырнул Иклиду:
– Помоги напарнику, – и повернулся к Севану: – Где корабль, шеф?
Севан не ответил. Он смотрел, как Лем безрезультатно вызвала «Аве Асандаро».
Во взгляде гитца плескалась тоска. На взрыв до сих пор не приехали полицейские – значит, районный участок или подкупили, или обезвредили. Не лишись он хваленого чутья, в два счета раскусил ловушку и нашел бы путь к спасению. Севан понимал: их не собирались отпускать живыми. Трупы не допросить никому, кроме опытных психометристов, которые уверены, что искать.
– «Аве Асандаро», прием! Как слышите?! Виго?!
Капитану отвечал белый шум.
Она подавила гнев; раздраженно щелкнула пальцами по антенне, проверила заряд аккумулятора и частоту. Всё работало идеально, но сигнал терялся.
– Нас глушат, – перекинув рацию Севану, капитан сосредоточенно прикрыла глаза.
Паника неумолимо оплетала Лем, будто щупальцами. В ноздри как наяву ударил запах гари. Ее словно опять швырнули в горящий склад на Джаллии с двумя пулями в брюхе, Константином и бесполезным мальчишкой-проводником. Только тогда за ними присматривали джентльмены Службы, а сейчас, если галиот заблудился в грозе, помощи ждать неоткуда.
– Кэ-эп, – позвал Устин, – они прекратили пальбу.
Лем вздрогнула. Кто-то испытал бы облегчение, но после взрыва она приготовилась к худшему.
«Ну же, красотка! Окажись это Белые совы, вы были бы уже мертвы!» – угрюмо подбодрила себя капитан.
– Нужно дать знать «Аве Асандаро», где мы. В такую бурю легко напороться на собственный фюзеляж. Закрепимся на чердаке и попытаемся выиграть время.
Никис молча протянул Лем сигнальную ракетницу.
– Забаррикадируйте спуск, – приказал Севан и, сменив Иклида, помог Ропулусу встать.
Лем поднялась на чердак, а гитец довел туда агента, пока остальные двигали мебель. Шкаф, комод, кровать и дюжина стульев поглотили под собой лестницу на первый этаж, но не заглушили треск, с которым вылетели остатки входной двери.
Сообщники Микаила вошли в дом. Через секунду под баррикадой точно хлопушка взорвалась.
Колин сосредоточился, гипнотизируя взглядом пол. Материальная преграда для обычного человека была для чтеца лишь эфемерной вуалью. Он загибал пальцы, считая чужие разумы и подслушивая мысли; руки дрожали.
Происходившее напоминало ему дурной сон. Пять… нет, семь человек, которых прикрывали с улицы. Все, кроме одного, намеревались закончить начатое. Последний надеялся, что после взрыва и стрельбы не осталось живых. Он не хотел убивать, но боялся осуждения товарищей за недостаток рвения.
