Добить благородную мразь мне не дали. Чье-то заклинание выбило меня из равновесия. Самый простой воздушный удар отлично справился со своей задачей, и я кубарем покатился по земле.

Ясность сознания вернулась рывком, и тут же пришло понимание — я только что попытался убить офицера, да не простого, а сына командира заставы. Мне конец. Вряд ли после такого меня ждет хоть что-то кроме смертной казни. Надо уходить. Витька уже не оживить, даже лекарь не сможет пришить отрубленную голову, и как бы мне не было больно, но я должен выжить, хотя бы для того, чтобы отомстить. Очень надеюсь, что Обрезков от полученных ран сдохнет, но если нет, то я вернусь и закончу начатое.

Весь этот ворох мыслей безумным калейдоскоп мелькнул в голове, пока я принимал единственное возможное в моей ситуации решение — пуститься в бега, надеясь, что в послебоевой суматохе меня не смогут догнать.

Обернувшись, я бегло оценил ситуацию за спиной. Сейчас на площадке перед штабом, собрались почти все выжившие солдаты и не больше десяти офицеров, не получивших во время штурма ранений. Шансы уйти у меня были. Не дожидаясь, пока меня снова приложат магией, я рывком поднялся с земли и что есть дури бросился к проему в стене, петляя, по старой привычке, как заяц. Завалы мы слегка растащили, так что запнуться об камни и бревна я не боялся. А сзади люди начали отходить от шока, в меня полетели первые заклинания.

То справа, то слева земля вспыхивала от огня или вздымалась горбом, приняв в себя избыточную порцию магической энергии, но мне пока везло, и расстояние между мной и застывшими сзади людьми стремительно увеличивалось.

Уйти без ранений не вышло, возле стены мне все-таки пришлось замедлиться, перебираясь через остатки фундамента, за это и поплатился — левый бок и руку пронзила боль. Кто-то из офицеров оказался достаточно метким, чтобы попасть в движущуюся мишень. Тем не менее останавливаться я не собирался, четко осознавая, что промедление равносильно смерти и, преодолевая боль, постарался еще сильнее ускориться.

Бежал, что есть мочи, но с каждым шагом одежда, порванная в нескольких местах, все сильнее пропитывалась кровью, а вместе с кровью уходили силы. Понимая, что долго так продолжаться не может, и вскоре я просто свалюсь от полученных ранений, на автомате выискивал место, где можно будет укрыться, чтобы остановить кровотечение, тем более ожидаемой погони, видно не было, а мое состояние становилось все хуже. Левая рука почти не шевелилась, иссеченная множеством глубоких порезов, на боку же просто сорвало кожу до мяса. Как еще сознание не потерял — одному богу известно.

Затемненная низина, образованная когда-то весенней речкой, открылась совершенно внезапно. Едва не рухнув туда, я счел, что лучшего места для короткой передышки найти будет трудно и нырнул под защиту склонившихся деревьев, надеясь, что по моим следам сюда не бегут озлобленные офицеры заставы.

Занятия с Натаниэлем Хармонов в интернате не прошли напрасно. Еще раз убедившись, что рядом никого нет, я без труда активировал внутренний взор и увиденное мне очень не понравилось. Всю левую сторону тела покрывали ярко-красные пятна среди которых проглядывались черные кляксы, выглядевшие совсем погано.

Тратить кучу времени на полное исцеление я, увы, не мог. На текущий момент главной моей задачей было хотя бы не сдохнуть от потери крови, поэтому действовал я максимально быстро и топорно, от души плеснув магических сил на затягивание ран.

От полученной энергии золотые лучи, тускневшие с каждым ударом сердца, вспыхнули как прожекторы в ночном небе, выжигая черноту и красные пятна. Дикая боль пронзила позвоночник, едва не лишив меня сознания, но я терпел. Крошились зубы, хотелось выть, но я терпел.

По субъективным ощущениям, на экспресс лечение я потратил секунд десять и когда вынырнул из состояния внутреннего созерцания, то отметил для себя, что раны хоть и никуда не делись, но при этом выглядели уже не так страшно, а главное — они больше не кровоточили.

Позволив себе потратить еще несколько секунд на то, чтобы немного прийти в себя, я поднялся на ноги, впереди долгий путь, а проблемы мои только начинаются. Уверен, полковник случившееся просто так не оставит, какой бы мразью не был Обрезков-младший, но сын есть сын. Такое не прощают.

Я бежал до самой темноты, путая следы, как мог. Бежал, не до конца понимая куда нужно двигаться, лишь бы оказаться подальше от заставы. Наверное, если бы не раны, которые через несколько километров вновь открылись, я бы продолжил путь и ночью, но сил уже не оставалось.

Пышное дерево, вытеснившее в стороны всех своих соседок, было выбрано как временное убежище. И первое, что я сделал, упав на торчащие из земли корни — вернулся к лечению израненного тела. Жутко хотелось есть и пить, горло пересохло, а фляжки или другой емкости под рукой не было, возможно, по этим причинам закрыть раны до конца, мне так и не удалось. А потом я отключился. Измученное тело просто перестало подчиняться. Так хреново мне еще никогда не было.

Очнулся я в ужасном состоянии. Начался жар, пить хотелось просто до безумия, а желудок, кажется, готов был переварить сам себя. Порезы на руке частично зажили, но некоторые все еще отдавали нехорошей краснотой, а из-под корост выделялась белесая жидкость, возможно начиналось заражение.

Мысли путались, но одно я осознал кристально четко — если сейчас не добуду воду, просто упаду где-нибудь от обезвоживания. К счастью, в моем распоряжении была магия. В отличии от большинства пацанов в интернате, добывать влагу из воздуха я умел, но мне требовалась емкость для сбора жидкости, иначе конденсат просто впитается в землю. И уже в который раз меня выручил нож, едва не послуживший когда-то причиной моей смерти.

Преодолевая слабость, я как сумел выдолбил в торчащих из земли корнях небольшое углубление. Тугая древесина поддавалась с огромным трудом, но я, подгоняемый жаждой, все-таки одержал эту небольшую победу. Не раз у меня возникало желание облегчить себе работу магией, но туман в голове не позволял нормально сосредоточиться, и любая работа с магическим полем давалась с трудом, даже рассекающий удар, дробящий в хорошие дни камни, получился не сильнее шлепка плетью.

Когда неглубокая воронка, с торчащими из нее щепками, начала медленно наполняться прозрачной жидкостью, я едва не застонал от счастья, однако продолжал каст заклинания, пока не наполнил углубление до краев, и только после этого с жадностью насоса втянул в себя всю доступную воду.

Сознание немного прояснилось, непроизвольно лезли мысли об убитом друге, но я пока гнал их от себя, пытаясь сосредоточиться на текущих проблемах. С водой вопрос на какое-то время оказался решен и, восстановив немного запас сил, я вновь занялся лечением. Рука выглядела очень неважно, а состояние внутреннего взора показало, что черные пятна вернулись и уже начали распространяться по всему телу.

Наверное, я выжег последние капли магической энергии, затягивая раны. Темнота ушла, но золотистое свечение здорового организма теперь едва теплилось. Тем не менее, когда я вернулся в обычное состояние, сгустки засохшей крови отпали, обнажив розовую кожу в местах рассечений. Шрамы конечно останутся неслабые, но эстетическая сторона вопроса меня волновала в последнюю очередь.

Лечение выпило остатки энергии. Я был пуст, как барабан. Магическое поле почти не чувствовалось и не реагировало на попытки дотянуться до него. Именно в этот момент, где-то неподалеку хрустнула ветка. Ко мне пожаловали гости.

Бежать не имело смысла. Не в моем состоянии. Если неизвестные пришли по мою душу, то придется принять безнадежный бой, шпага все еще была при мне, ну, а если здесь каким-то образом оказались обычные люди, может все и обойдется.

Успокаивая себя подобными мыслями, я ожидал прихода гостей, но когда из-за деревьев показалась знакомая длиннорукая фигура, отчетливо понял — жить мне осталось не долго. По густой лесной траве не спеша шел Мирон.

— Оружие убери, — мужчина остановился за пару десятков метров. — Я поговорить хочу.