В начале марта Кассандра снова вернулась к работе. Вот только она сильно изменилась – похудела и стала ещё бледнее, чем раньше. Мне в голову закралась мысль, что она серьёзно больна, но я, конечно, не имел права спрашивать её. Мы к тому времени не общались около четырёх месяцев. Я старался прогнать тревожные мысли, убеждая себя, что мы чужие люди. Мне хватало забот с учёбой, работой и девушкой. Только мои глаза постоянно следили за ней, и я ничего не мог с собой поделать.

Как-то раз по воле случая мы врезались друг в друга в коридоре университета. Распечатки дождём посыпались у неё из рук. Кассандра охнула и опустилась на колени поднять бумаги, я сделал то же самое, чтобы помочь.

– Извините, я вас не заметил, – обратился я к ней на «вы», передавая подобранные листы. Я решил для себя, что после последнего разговора тет-а-тет лишился права фамильярничать с ней. Даже как-то странно и непривычно было снова заводить беседу, пусть и обыденную. Кассандра взяла у меня бумаги, старательно отводя взгляд.

– Ничего. Бывает, – пробубнила она себе под нос.

Стоило ей подняться на ноги, как она тут же пошатнулась – если бы в этот момент я не оказался рядом и не успел её подхватить, она бы точно грохнулась и клюнула носом в пол.

– Профессор Грин, вы в порядке? Вам бы отдохнуть хоть немного. Выглядите ужасно! – воскликнул я озабоченно, вглядываясь в её лицо. Даже её губы утратили цвет. Она стала лёгкая, как пушинка, хотя и до этого в чём только душа держалась. Я рефлекторно провёл ладонью по её лбу. Он был жутко холодный. Кассандра раздражённо убрала мою руку.

– Всё нормально, – она поправила волосы и, не глядя в мою сторону, пошла дальше.

– Ага! Как же! Нормально! – фыркнул я вполголоса. – Бесит эта твоя вечная песня о том, что всё нормально или обязательно будет нормально!

Я развернулся и зашагал в противоположную сторону. Как была настырная и упрямая, так и осталась. Это ужасно раздражало! Сколько она готова стерпеть в одиночку, пока не сломается? Видно же, что ей плохо! Зла на неё не хватает! Неужели нет рядом близкого человека, чтобы достучаться до неё? Если нет мужчины, то куда смотрят родные? И снова я думал о том, о чём не следовало. И готов был сунуть нос туда, куда меня просили его не совать. Это была какая-то напасть! Чтобы переключиться в пофигистический режим, я на следующий день пропустил лекцию по английскому и не пошёл на семинар.

Через неделю мы с командой после занятий играли в баскетбол. Я всегда любил спорт, потому что он давал мне разрядку и освобождал разум от тяжёлых мыслей. После матча я быстро помылся и оделся. Мне нужно было побыстрее вернуться домой. Мы с Марисой договорились созвониться в семь вечера, поэтому я торопился. Не хотел болтать с ней по телефону в электричке.

– Всем пока! Хорошая была игра! – крикнул я ребятам на прощание. Уже на выходе меня перехватил Фаби. Он возник как из-под земли, в одном полотенце, замотанном на бёдрах. Сегодня была его очередь убирать спортзал, поэтому он шёл в душ почти последним.

– Эй, стой!

– Чего? – выпалил я с досадой.

– Гидо тебе конспект составил с пропущенной лекции и хотел передать через меня, но я в итоге случайно забыл тетрадь в кабинете английского. Скоро будет тест. Он несложный, но пробежать материал стоит. Заскочи за ним, пока тут.

Я закатил глаза.

– Блин, дырявая ты башка, раньше сказать не мог? Я спешу!

Фабиан скривил губы в усмешке.

– Ничего, подождёт твоя благоверная Мариса. Это тебе надо, а не мне. Да и вообще, ты ещё недавно метался из одной постели в другую, а теперь летишь на всех парах домой и даже по делу отвлечься не хочешь.

– Не беси меня! – огрызнулся я, пытаясь по-дружески пнуть Фаби, но тот увернулся и, хохоча, поскакал в душ.

Да уж. Действительно, кто бы мог подумать, что я буду заморачиваться из-за звонка подружке. Странно, что Гидо дал поручение передать конспект именно Фаби, а не Дирку. Тот намного ответственнее подходил к таким вещам. Если подумать, Дирк в последний месяц стал каким-то пришибленным. А ещё он вечно отказывался от совместных посиделок, особенно когда с нами в компании была Мариса. Вдруг это дружеская ревность? Я стал меньше времени проводить с ребятами, у Фаби тоже подружка, а с Гидо Дирк не особо корешится. Надо как-то поговорить с ним и всё исправить. Не хочется, чтобы Дирк думал, будто он всем побоку.

С этими мыслями я шагал обратно в главный корпус. Может, по мне и не скажешь, но я прилежный студент. Учусь я очень хорошо не по родительской указке и не для того, чтобы им что-то доказать. Точнее, это, конечно, инструмент для получения независимости, но не моя главная мотивация. Учёба всегда была для меня в приоритете. Ещё будучи учеником гимназии, я хотел построить блестящую карьеру. Девушки не любят неудачников, а я люблю девушек. Вот так всё просто… шучу, конечно. Хотя в моём случае в эту примитивную версию несложно поверить. Но на самом деле я действительно учусь с радостью и схватываю всё на лету. Такой вот он – я.

Уже почти дойдя до кабинета английского, я притормозил. Опять меня принесло прямиком сюда, хотя логичнее было бы сначала зайти за ключом на кафедру. В такое время уже всё должно быть заперто. Однако дверь классной комнаты мне поддалась – на этот раз я даже не удивился. Я точно знал, кого встречу по ту сторону. Но если Кассандра снова выпивает в одиночестве, как мне вести себя с ней? Времени на раздумья не осталось, потому что я уже нажал на дверную ручку и дверь приоткрылась. Осторожно я вошел в помещение и остолбенел от шока. Мне в лицо шарахнул ледяной ветер. Перед распахнутым окном стояла Кассандра в одной тонюсенькой блузке. Её волосы раздувало в разные стороны, вокруг танцевали лихие снежинки. На улице было темно, шёл крупный липкий снег. Для марта не такая уж редкость, но что эта дурная взрослая башка делает без верхней одежды на холоде?

– Профессор Грин! – окликнул я её громко и строго. – Вы что вытворяете?

Когда она посмотрела на меня, мне стало страшно.

Её прекрасные синие глаза остекленели. Они были пустыми и тусклыми, как у умалишённой, и из них ровными ручейками текли слёзы, которых она будто не замечала.

– Боже! Что с тобой?! – прошептал я одними губами и сразу подбежал к ней. Первым делом я закрыл окно. На полу была лужа от снега – значит, Кассандра уже долго так стояла. Я бесцеремонно провёл руками по её волосам и лицу, а потом по одежде. Она была насквозь мокрой. С силой я прижал её к груди, чтобы поделиться теплом. Я просто не знал, что ещё сделать.

– Что случилась, Кесси?! Ответь! – простонал я, снова переходя на «ты», позабыв от нахлынувших чувств все условности, не переставая гладить её по голове. Она не сопротивлялась и не пыталась вырваться, даже не ругалась. Раньше она бы точно шарахнула меня чем-нибудь.

– Лео, – прохрипела она еле слышно мне в грудь. Она меня узнала. Уже хорошо! Я отодвинул её на расстояние вытянутой руки и начал всматриваться в глаза.

– Кассандра! Что произошло? – спросил я настойчивее.

– Я… я… я не могу сказать, – проговорила она, запинаясь, и снова разразилась рыданиями. Неподходящий момент, чтобы задавать вопросы, решил я. В таком состоянии она не сможет дать толковый ответ.

Я наспех снял с себя куртку и накинул на неё. Она была холодная, как лягушка, и бледная, как привидение.

– Мы едем ко мне! – произнёс я твёрдо. – И без возражений! Тебя сейчас нельзя оставлять одну!

Но Кассандра и не собиралась возражать. Она и на ногах-то едва держалась; я сомневался, что она вообще услышала мои слова.

Я посадил Кесси на стул, и она сразу уставилась пустым взглядом в пол. Достав сотовый из кармана, я набрал номер такси. Потом коротко написал Марисе, что мы не сможем созвониться и я позвоню как только смогу. Сейчас меня абсолютно не заботило, что у моей подружки включится фантазия и она на меня обидится. Всё, что было важно, – привести Кассандру в себя!