На следующий день профессор старательно делала вид, что меня нет. Она даже не смотрела в мою сторону на лекции. Вполне ожидаемая реакция с её стороны. Её неприятие больше забавляло, чем злило. Скорее всего, она уже успела списать вчерашний инцидент на своё нетрезвое состояние. Но вот об одном она наверняка не подумала – я-то был как стёклышко! Несколько глотков коньяка нисколько не затуманили моё сознание. Я следовал своим инстинктам, потому что так хотел. Да и она подсознательно меня хотела, просто отрицала это, иначе даже под влиянием алкоголя послала бы меня лесом.

Кассандра была бледнее, чем обычно. Видимо, похмелье давало о себе знать. Её глаза потускнели и движения были скованными и неловкими. Хотелось её приласкать и погладить по голове. Каждый раз при встрече с ней во мне просыпается странная потребность защитить её непонятно от чего. Меня преследует назойливое чувство, что она крайне нуждается в ласке и тепле. Вчера я очень близко подобрался к сокровенному, но, видимо, ещё слишком рано. Она не подпустит к себе так просто, и барьер между нами довольно велик. Сейчас мне нужно определиться, чего я хочу от неё. Движет ли мной простая похоть и интерес к её загадочной персоне или это уже нечто большее… Почему я так сильно возжелал её? Я смутно ощущаю некую схожесть между нами, особенно когда смотрю в её полные грусти глаза. Как мне сорвать с неё маску, эту приклеенную улыбку, за которой она скрывает себя настоящую? Что меня ждёт по ту сторону? Пугает то, что я не смогу соответствовать её ожиданиям или она не будет соответствовать моим представлениям, но вместе с тем меня неудержимо тянет к ней. Это не поддаётся логике. И всё же я сумел сдержать свой порыв, потому что мне небезразличны её чувства. Раньше я не задумывался о переживаниях своих подружек. Меня привлекал только секс. С Кассандрой же я был осторожен и во многом сомневался. Значит, я всё-таки влюбился.

Про себя я тяжело вздохнул. Почему всё снова так сложно? Она старше и мой преподаватель. Отношения между нами никогда не будут простыми. Почему я не мог влюбиться в одну из сокурсниц? Почему меня вечно тянет к тому, что лучше не трогать? Хотелось отлупить самого себя, но ничего уже не изменить.

Я благоразумно решил, что нужно дать страстям немного поулечься и не лезть лишний раз на рожон. Тем более я прекрасно понял сигналы Кесси – она хочет забыть о том, что между нами было. А вот я не хочу – но мне не нужны неприятности, и давить на неё я не собирался. Моя назойливость её только спугнёт. Тут даже гадать не стоит.

Таким образом, последующие дни снова потекли по привычному, спокойному руслу. Однако победившее во мне здравомыслие не приносило никакой радости – не в случае с Кассандрой. Я и так не отличался влюбчивостью, а тут решил задушить в зародыше даже отголоски настоящих чувств. Но рисковать не хотелось. Я знал себя достаточно хорошо. С виду я хоть и холодный, но очень темпераментный. Если во мне начинают бурлить неподдельные эмоции, они с лёгкостью могут захлестнуть меня с головой, и не только меня. Я похож на вулкан. Тихий и мирный до поры до времени, но очень опасный. Испытывать судьбу не стоит. Только очень скоро выяснилось, что у меня в руках лишь иллюзия контроля над самим собой.

Однажды, проходя мимо учительской, я увидел Кассандру вместе с Гидо. Они о чём-то оживлённо беседовали. Кесси дала ему какой-то конверт и погладила его по плечу. Тот просто сиял от счастья. Профессор выглядела настолько увлечённой его присутствием, что даже позабыла о своих манерах. Добила она меня тем, что улыбнулась ему тёплой открытой улыбкой. Это сильно задело меня за живое, даже сильнее, чем то, что она так запросто коснулась другого мужчины. Мне Кассандра всего несколько раз улыбнулась искренне, и то я как будто выжал из неё проявление радости. А с Гидо она вела себя естественно и непринуждённо, как ведут себя обычные люди, когда им весело и хорошо. Чёрная тень зависти и негодования окутала мою душу. Я поспешил удалиться, пока меня не обнаружили.

Следующие несколько дней странная тревога не давала мне покоя, и я стал внимательнее присматриваться к действиям друга. Долго наблюдать не пришлось. Я очень быстро понял, что он перешёл в наступление и старательно подбивает клинья к Кассандре. Гидо делал это очень ловко и ненавязчиво. Скорее всего, она даже не понимала, что он питает к ней романтические чувства, но меня было не обмануть. Он сиял на всю округу своей тупой влюблённостью. Его довольная морда бесила до жути. Угрюмым очкариком, который ходит уткнувшись носом в учебник, он мне нравился больше. Как бы мне хотелось, чтобы он исчез в туман, из которого появился!

– Ты что-то в последнее время совсем кислый, – подметил как-то Дирк на обеденном перерыве. Мы сидели вдвоём в кафетерии.

– Не придумывай, – отрезал я. Даже друг заметил, что я не такой, как всегда, хотя моё лицо обычно не отражает никаких эмоций.

– Не хочу лезть не в своё дело, но ты странно себя ведёшь. Гидо с Фабианом насилу помирились, а теперь вдруг ты стал подозрительным. Смотришь на Гидо как на врага народа. Он тебе что-то сделал? Мне всегда казалось, что наш ботан безобидней букашки, но мало ли… в тихом омуте иногда черти водятся.

От слов Дирка меня тряхнуло. Он прямо как пророк – глядит в корень. Только чего я, собственно, так взбесился из-за того, что Гидо подкатывает к профессорше? Мы же с Кассандрой не встречаемся, всего-то поцеловались по дури.

– Ничего подобного. Тебе показалось.

– Ага! Как же! Заливай! – фыркнул Дирк. – Ладно, не хочешь, не говори, партизань дальше, но прекрати нагнетать атмосферу, иначе скоро остальные заметят.

– О чём речь, ребята? – осведомился Фабиан бодрым голосом, подойдя к нам; он небрежно бросил рюкзак на пол и плюхнулся на свободный стул за нашим столиком.

Дирк сложил губы трубочкой.

– Да так, ни о чём… Как дела с подружкой?

Фаби моментально отвлёкся и смущённо рассмеялся.

– Мы поговорили, и сейчас вроде всё норм. Я слишком мнительный, ревную к каждому столбу. Естественно, что ей это не нравится.

– А по-моему, имеешь право, если она даёт повод, – сорвалось с моих губ само собой.

Оба моих друга одновременно посмотрели в мою сторону. От Казановы, который чуть не каждый месяц меняет подружек, наверное, странно было слышать подобное, но я поздно спохватился. Скорее всего, они думали, что слово «ревность» мне незнакомо.

– Вот это ты выдал! – заявил Фаби и прыснул со всей мочи. – Ты случаем не втрескался, приятель?

Я ещё больше помрачнел. Теперь даже Фабиан прощёлкал, что я не в себе. Почему я не могу вести себя как раньше? Ничего не изменилось, всего лишь одно маленькое неудачное знакомство с профессором Грин, с которой я за последние две недели даже парой слов не обмолвился. Какого чёрта со мной происходит?!

– Нет! – буркнул я раздражённо. Только я успел это сказать, на входе в кафетерий замаячил Гидо и, естественно, сразу присоединился к нам. Он подтянул к себе стул от соседнего столика и легко приземлился на него. Его обычно напряжённое лицо было расслаблено. Гидо теперь постоянно пребывал в отличном настроении, и я прекрасно знал причину этих перемен.

– Ребята, я только что узнал обалденную новость! – начал он сходу. – В следующем месяце я поеду на олимпиаду по английскому языку! Представляете? А профессор Грин будет помогать мне готовиться к ней!

– И чему ты больше радуешься? Олимпиаде или тому, что тебе привалило счастье тусоваться с профессоршей наедине? – уточнил Фаби.

– Кретин тупоголовый! – огрызнулся Гидо, обиженный тем, что его достижение не вызвало особого восторга.

– Поздравляю! – сказал Дирк спокойно. – Будем болеть за тебя и напьёмся вдрабадан, когда привезёшь с собой золотую медаль.

– Лучше бухнём, когда он трахнет госпожу Грин. Ставлю на то, что у него получится завоевать нашу Снежную королеву, – поправил Фабиан друга и загоготал во всю глотку, довольный своим остроумием, но словил за это подзатыльник от Гидо.