Год назад Сана привела в гости двух одногруппниц.

– Знакомься, мама. Это Аня, её папа преподаёт в нашей академии. А это Таня, у её родителей свой художественный салон. Девочки, это моя мама, журналист газеты «Наш эпатаШ».

Аня продолжала смущённо улыбаться, зато Таня не смогла скрыть своего удивления.

С детства Мила понимала важность социального статуса в жизни человека. Не последнюю роль в формировании её мировоззрения сыграли родители. У матери Милы ещё до родов был порок сердца и проблемы с позвоночником. После родов её здоровье расшаталось, о чём мать не уставала напоминать Миле всю свою недолгую жизнь – она умерла в тридцать девять лет. Перед смертью между неё и Милой состоялся следующий диалог:

– Тебе скучно сидеть со мной. А я пожертвовала жизнью, чтобы родить тебя, – сказала мать.

– Мама, скажи честно, зачем ты меня родила? Моё появление на свет не принесло тебе счастья. Ты не любила меня за то, что после моего рождения испортилось твоё здоровье, и в глубине души страдала от чувства вины за то, что обделяешь меня любовью, и мучилась от того, что другие своих детей искренне любят, а ты нет.

Мать видела, что конец её близок. Вероятно, именно поэтому она решила быть откровенной с дочерью. Впервые в жизни.

– Ты не права, Мила. Я любила и сейчас люблю тебя. Ты досталась мне дорогой ценой. Но у меня не было выбора, рожать или не рожать. Пойми, бездетность сильно понижает статус замужней женщины.

– Ты родила меня ради статуса?

– Ты сейчас сама не понимаешь, насколько жестоки твои слова.

– Если по-другому нельзя, зачем же ты выходила замуж, с таким–то здоровьем?

– Одиночество опускает статус женщины ниже плинтуса. Не выйди я замуж, ходить бы мне оплёванной всю жизнь.

– Неужели социальный статус так важен, что ради него стоило умирать в сорок лет? – с безнадёжным отчаянием спросила Мила.

– Да, – спокойно ответила мама, – лучше умереть с честью, чем жить в позоре, одной с сорока кошками.

Что до отца Милы, то он нисколько не сострадал своей жене. Он жалел себя. Ещё бы, досталась больная. И общество тоже жалело его.

Мать Милы сыграла по правилам общества, что дало ей моральное право презирать бездетных и незамужних женщин. Они, эти ущербные отступницы вызывали у матери Милы глубокое отвращение, но она вонзала когти в их плоть и с наслаждение терзала её, как стервятница.

Со временем Мила поняла, что мать переборщила со своим поклонением статусу, но, в общем и целом, она права.

Сана, как назло, заводила знакомства или с дремучими провинциалами, или с детьми маргиналов. Мила устала уговаривать её дружить с полезными людьми.

Но Сана оказалась не такой дубоголовой, как Мила думала. В один прекрасный день дочь привела в дом злополучных Аню и Таню. Мила понимала удивление Тани. Как может автор «Марино» работать в полупорнографическом жёлтом издании? Газета «Наш эпатаШ» пестрела заголовками типа «Рэпер сказал, что певица плодится без остановки», «Модель раздобрела», «Все обсуждают дряблое голое тело актрисы», фото прилагается.

В тот день у Милы голова пошла кругом от избытка чувств и эмоций. С одной стороны, от стыда она готова была забиться в шкаф. Совсем недавно она была такой же благополучной и обеспеченной, как подруги Саны. Она искренне презирала любого, кто имел малейшее отношение к пошлости. С другой стороны, Мила испытала ненависть к этим чистеньким, богатеньким девочкам. «Вы хоть копейку в своей жизни заработали!? Здоровые кобылы, сидите на шее у родителей и смеете осуждать работающего человека!», – хотела крикнуть Мила в их сытые лица.

Сейчас, сидя в полутёмной комнате «Ночной фиалке», Мила подумала, что дочь в тот день специально макнула её лицом в грязь.

Сана вроде бы и не стеснялась маминой работы, но она постоянно говорила, что нельзя тратить все деньги, заплаченные за издательство и экранизацию «Марино». Говорила, что надо откладывать на чёрный день. Однажды Мила не вытерпела и высказала дочери всё, что она думает о попытках яиц учить курицу.

Сана обиделась. Возможно ли, что она хотела отомстить Миле? Мстить матери!

Мила нахмурилась и сжала зубы. Если Сана считает себя вправе быть коварной, значит, она достаточно взрослая для того, чтобы жить самостоятельно. Конечно, Мила не бросит её в Италии, оплатит ей билет. Но в Питере Сана не получит от матери ни копейки.

Так они и сидели, пока в комнату не заглянула заплаканная Люси.

Опасения Милы не подтвердились. В тюрьму никого не забрали.

Люси выглядела так, будто её приговорили к пожизненному заключению.

– Он гнался за ней с «ножкой Людовика XI» в руках. Его лицо покраснело, глаза вылупились и горели безумием, как у коршуна. Он готов был размозжить ей голову. Как мне это забыть? Мои чувства совершенно расстроены, подобно саду после урагана, – всхлипывала Люси.

– Вам не помешает кружка чая. Того, которым вы угостили меня вчера, – вкрадчиво произнесла Мила.

– Да? Он не помешал бы мне. Шарль! Шарль, чаю! – крикнула Люси, осеклась и заплакала.

– Дорогая, надеюсь, ты не будешь посвящать гостей в наши неурядицы? – спросил Поль.

– Почему бы нет? Я не могу держать это в себе. Какое коварство. Какое предательство! Я ведь доверяла ей.

– Твоя потребность доверять тебя погубит, – сказал Поль.

Полицейские давно ушли, Поль тоже собрался уходить.

– Ты куда? – всполошилась Люси.

– В гольф играть, – пожал плечами Поль.

– Бросишь меня в тяжёлую минуту?

– Что, собственно, произошло? Мы остались без слуг. Да, неприятно. Придётся потерпеть. Кстати, не представляю, чем ты будешь нас кормить.

– Я? Кормить? В таком состоянии? – возмутилась Люси.

– Я могу и в ресторане поесть, а ты как знаешь.

Поль ушёл.

– Мой муж в чём-то прав. Другие испытывают потребность любить, заботиться, нежить себя, а у меня главная потребность – доверять. Рика ловко этим воспользовалась.

И Люси поведала Сане и Миле о событиях этой ночи.

Виллу и её хозяев обслуживали два человека: домработница Рика и дворецкий, он же повар, Шарль. Рику Люси приняла на работу три года назад, Шарля – шесть лет назад. Отношения между дворецким и домработницей были прохладными. По рангу дворецкий выше домработницы, но Шарль видел, что Рика в фаворе у хозяйки. Подружиться с Полем, тем самым уравняв силы, Шарль не мог. Поль не обращал внимания на прислугу.

Как уборщица и конфидентка Рика была незаменима. Люси казалось, что на вилле убирает домовой, а не человек. Зато когда Люси хотелось поговорить, Рика появлялась из воздуха, подобно джину.

Этой ночью Люси разбудили вскрик Рики. Люси выглянула из своей комнаты. Рика пыталась бегом взбираться по лестнице. Она сильно хромала. Рика судорожно цеплялась за перила.

– У меня перед глазами стоят её побелевшие от напряжения костяшки рук, – сказала Люси.

За Рикой гнался Шарль, размахивая ножкой от стула. Ухо Шарля было в крови.

Рика обернулась, увидела Шарля и закричала. Люси испугалась не на шутку. Она опрометью бросилась в комнату Поля.

Повторный крик Рики разбудил мужа Люси. Поль собирался выйти. Люси повисла на нём мёртвым грузом.

– Не иди! Шарль взбесился! Он убивает Рику!

Поль заколебался.

– Чёрт возьми, кто здесь хозяин, я или Шарль? – Поль шагнул к двери. Люси продолжала висеть у него на шее.

Синьор Стаффид рвался в бой, но не спешил стряхнуть с шеи Люси. За дверью бушевал осатаневший психопат, а Поль не держал в спальне оружие.

Рика молчала, и Люси решила ослабить захват. Поль выглянул. Рика не подавала признаков жизни. Далеко внизу хлопнула дверь – Шарль сбежал.

– Что же между ними произошло? – спросила Мила.

– Всё началось с того, что Рика получила в наследство старинную картину в плохом состоянии. Рика искала проверенного реставратора. По случайности, жена Шарля – начинающий реставратор. Рика рассказывала, что Шарль упрашивал её отдать картину на реставрацию жене. А сегодня ночью… Я думала, что Рика умерла. Но она пришла в себя. Она решила, что Шарль сошёл с ума. И пойдёт убивать свою жену. Оказалось, что жена Шарля является дочерью Рики. Всё это время Рика и Шарль были заодно. Но зачем? Зачем Рика лгала мне? Лгала всё это время… Невозможно. Я открывала ей все свои секреты, а она… Зачем всё это? Мне надо прилечь. Кошку сгубило любопытство, а меня сгубит доверчивость.