— Смотри мне, чтоб никаких авантюр с этим… ему терять нечего.

— Матушка, ты мне не доверяешь?

Настя вздохнула.

— Доверяю. Я подумала, отложим, пожалуй, пока ремонт крыши, а с излишка купи хороший подарок, так и быть. Но в последний раз. Если согласия не даст, будем искать другую тебе невесту.

Егор кивнул.

— Я пожалуй спущусь, поговорю с гостем.

— Матушка, не надо.

— Я все равно вниз собиралась. Сань, ту книгу у тебя, про греческих героев, я возьму почитать, вечер скрасить.

— Хорошо. Я, правда, ее взял на время у друга — его семья торгует книгами. Мам, только аккуратно, мне под честное слово дали.

В небольшом внутреннем дворике, залитом вечерним, уже уходящем солнцем, стоял Алексис и флиртовал с Глашей. Девушке его внимание льстило. Она улыбалась на его изящные витиеватые комплименты. Настя спускалась с лестницы с книгой в руке, и эта парочка ей определенно не нравилась.

— Алексис, чем обязаны?

Он перестал смотреть на Глашу, ее вообще вдруг как будто не стало.

— Анастасия Тимофеевна, а вы-то все хорошеете и цветете, я посмотрю.

Настя поморщилась.

— Глаш, дел ли нет? Ступай.

Девушка слегка поклонилась и пошла в людскую, обиженно оглядываясь на госпожу.

— Алексис, не забывайся. Глашу нашу обхаживать не смей! Я бесчестья в моем доме не потерплю!

— Мое сердце принадлежит только вам, не ревнуйте!

— Алексис! Ты себе слишком много позволяешь!

— Все! Умолкаю…

— Я была бы рада, если бы ты позабыл дорогу к нашему дому.

— Ох, не рубите с плеча, может, моя голова еще чем пригодится.

Настя осуждающе покачала головой. С ним всегда так. Ты ему слово, он тебе два в ответ. Вот ведь паяц. Настя сдалась, решив довериться старшему сыну.

— Егор у себя, можешь подняться.

— Благодарствую, — Алексис поклонился.

— К отцу ходил. Денег просить. Только он меня не приветствовал…

— Ты провез доспехи. Куда делись деньги?

— Жизнь скучна. Что я могу поделать, люблю жить широко и красиво.

Алексис развалился на стуле в комнате Егора, скрестив ноги и сложив их на угол стола. Егор сидел с противоположной стороны стола, скептически поглядывая на друга. Комната его была простой и без излишеств. Сын купца, постоянно в делах, здесь проводил мало времени, обживать ее как-то, облагораживать было недосуг.

— Ты пришел поплакаться? — Насмешливо спросил Егор.

— Нет, я принес тебе интересные вести, и расскажу, как ты понимаешь, не бесплатно.

Егор достал медную монету, положил на стол перед Адамиди.

— Мало, добавь-ка серебряную.

— Если весть полезная, получишь еще.

— Идет. Как ты знаешь, я был у отца. Но не дома, в порту. Домой, в МОЙ дом, я зайти не могу! Мерзкая гадина нашептывает отцу про меня небылиц. Знаешь последнюю? Будто я к ней приставал. Нет, надо было же такое удумать. Тварь!

— Ты о жене своего отца решил рассказать? Так, гони медяк обратно.

— Имей терпение, купец, метящий в гильдию!

Егор вздохнул и примирительно поднял руки.

— Я пришел в порт. Ждал, когда отец закончит дела с итальянцем. Так вот, он у отца спрашивал, не знает ли тот где дом семьи купца Тимофеева, русича.

Егор оживился.

— Да. И знаешь, что сказал мой наичестнейший батя?! Нет, мол, не знаю. Купец итальянский сразу так опечалился. Так я с отцом переговорил, разговор, как понимаешь, был недолог. Тогда я нашел корабль итальянцев и разыскал того купца, что о твоей семье спрашивал. У него кое-что есть для семьи Тимофеева.

— Он придет сюда?

— Нет. Уж больно не доверчив, по городу ходить опасается. Тебя будет ждать сегодня до полуночи. Утром корабль уходит в море.

— Это странно как-то. Какие дела могут быть к нашей семье у итальянского купца? Торговли у меня с ними никогда не было.

— Он мне сказал не много. Как я понял, речь о твоем отце.

— Что?!

— Ага. И свитки удостоверяющие возьми. Разрешение на торговлю с печатью магистрата сойдет.

— Ты пойдешь со мной?

— Я покажу где корабль. Но подниматься на палубу не буду.

«Что-то тут не чисто», — думал Егор. — «Если врет, то зачем? Знает же, как для меня это важно! И откуда Алексису знать, что купец потребует доказательств? Уж не сам ли за сына Тимофеева себя выдал? Да, запросто мог! Надо с собой охранников взять, тут всего можно ожидать.»

Егор вернулся домой уже за полночь. Он носился по дому в поисках матери. Ему не терпелось рассказать ей и Сашке. Его распирали и душили эмоции. В руке он сжимал свиток, а подмышкой небольшой сундучок.

Матери в комнате не было. «Да где же она так поздно?! У Саньки ее не было, младший спал. Егор спустился вниз, зашел в людскую. Тихо. Она же не собиралась никуда идти!» Волнение нарастало. Где? Где она может быть? Где еще не посмотрел? Его обожгла мысль. Он не проверил еще одну комнату. Боже, неужели она там, так поздно?! Он стремительно прошел по двору к комнате, что была возле лестницы, и услышал смех. Смех матери.

В это время Настя дочитала сказ о Геракле. Ногай поднял эти истории на смех. Сама, мол, посуди — все у нас перекрали хитроумные греки. Есть у ордынцев похожие сказания про сына бога солнца, что обладал днём невиданной силой, а ночью мачеха луна силу отбирала. Да и со змеем многоголовым сражался, только вот в орла еще мог обернуться и друг у него был — крылатый пес, а здесь-то что?

Насте смешно было, что древние греки украли у ордынцев сказку. Ей вспомнилось, что и у них есть похожие про Никиту-Кожемяку и Финиста Ясного сокола. Пробуй разбери, кто у кого…

Волосы ее выбились из косы, она взялась поправлять. В разрезе рукава обнажилась рука, и стали явственно видны глубокие следы когтей от плеча до локтя.

— Что это у тебя?

— А это… поцарапалась, даже не заметила где. Наверное, об гвоздь.

Ногай оперся на руки, подтянулся и оказался совсем близко к Насте. Руки его скользнули по царапинам.

— Такие глубокие, — пальцы Ногая гладили шрамы. — Похоже на следы, что остаются после встречи со зверем.

Чувственность его прикосновений ошеломила Настю. Ей бы отодвинуться от него подальше, но она была не в силах пошевелиться. Сердце ее бешено колотилось в груди. В ней проснулись забытые, подавленные женские желания. Желания тела.

В этот момент дверь распахнулась и появился Егор.

— Ты не поверишь, что я узнал! Я хотел…

Глаза его горели, в руке он сжимал свиток. Он не сразу увидел, что происходит в комнате, скорей проговорил скороговоркой, заходя. И замер. Этот проклятый ордынец касался его матери. Врезать бы ему по лицу! По здоровому глазу! Увиденное было невыносимо! Он резко развернулся и помчался к лестнице, уже колотя гневно ногами по ступенькам, он услышал окрик матери, выбежавшей за ним.

— Егор!

Расколотить бы эти ступеньки, стены в щепки! Егор добрался до комнаты и громко хлопнул дверью. Мать за ним не пошла. И слава богу! Не нужны ему ее оправдания и сам он оправдываться не будет! Он у себя дома!

Рука все еще со всей силы сжимала свиток, дыхание сбилось.

Что же это за день такой?! Все предатели! Судочек, что был подмышкой, с гневом полетел в стену. Он гулко ударился, звякнула застёжка и на пол высыпалась гора золотых монет.

Егор, все еще глубоко дыша, удивлено взирал на содержимое сундучка.

Нет! Ничего он ей не скажет! Ничего!

Егор в сопровождении верных людей приехали в дом Ксенаксиса свататься к его дочери. Охранник остался с Тимофеевым в главной зале, а Никитка, улечив момент перехватил в коридоре Мати, сказал, что хочет поговорить с Идой, будет ждать ее в саду. Женщина недовольно пробурчала что-то и пошла дальше. И теперь юноша отчаянно терзался: передаст ли эта суровая экономка его сообщение или нет?