Автобус оказался заполненным примерно на две трети, все прильнули к чисто вымытым окнам и получали удовольствие в равной мере от погожего ноябрьского дня и от холмов и долин, вид на которые открывался. Юлия не могла отделаться от мысли, что уже завтра она будет в Москве и что еще долго, весь конец осени и всю зиму, не увидит солнышка, и не будет у нее вот такого, как сегодня, досужего часа, когда можно просто смотреть на золотую листву, голубое небо, да к тому же узнавать что-то новое об истории и культуре Греции – колыбели европейской цивилизации.

Они осмотрели то, что осталось от некогда прекрасного морского города-порта. Одна остановка, другая, и вот наконец самое интересное место – школа Аристотеля в Нимфеонской пещере, в которой беседовали Аристотель и Александр, великий Учитель и его Великий ученик.

Экскурсанты поднялись со своих мест и устремились к выходу, разминая затекшие ноги и поправляя на себе поясные сумки. Стала продвигаться по проходу и Юлия. И, только на миг оказавшись около водителя, она услышала, как с ним заговорил Алекс. Она и не знала, что тот был в автобусе вместе с остальными. Юлия решила не оборачиваться на голос. В конце концов, ну что такого случилось, у каждого человека могут быть свои дела и обстоятельства. Завтра она вообще будет в Москве.

Пещера Аристотеля, недалеко от которой припарковался автобус, оказалась на возвышении. Вернее, вход в нее был выше уровня дороги на пять или шесть каменных ступеней. Чтобы попасть внутрь, нужно эти ступени преодолеть и войти в неосвещенное помещение. Во времена Александра и Аристотеля вход в пещеру занавешивали козьими шкурами, а внутри на стенах устанавливали дававшие и свет и тепло факелы. Юлия подумала, что в центре могли разводить костер, хотя об этом гид ничего не сказал. А может, и сказал, но она не услышала. Экскурсанты стали осторожно подниматься по ступеням.

Первым пошел Алекс, он практически взбежал наверх, зашел внутрь и быстро вышел, встал у входа на небольшой площадке. Юлия подумала, что в том, как именно он это проделал, была какая-то особенная горделивая стать человека, сопричастного и как будто знающего какой-то секрет или тайну, а может быть, охраняющего и то и другое от случайного чужого взгляда или слова. В его движениях не осталось и следа давешней суетливости, весь его облик был исполнен значения и аутентичной гармонии. Юлия невольно залюбовалась его точеным, будто отчеканенным на античной монете профилем и впервые обратила внимание на то, как благородно обрамлен его высокий лоб густыми седеющими прядями чуть вьющихся темных волос.

Наконец подошла ее очередь взобраться по ступеням, и она оказалась у самого входа. Пещера дышала прелыми листьями. Юлия сделала шаг внутрь и ощутила, как темно там было, даже несмотря на то, что вход не был завешен. Вдруг справа от нее как будто вспыхнул фонарик – это Алекс стоял у нее за спиной и подсвечивал пещеру экраном своего телефона. Он был так близко, что Юлии показалось, она слышала не только его дыхание, но и биение его сердца.

– Не бойтесь, Джули, это всего лишь я, – приглушенным голосом сказал Алекс. Но пещера предательски отражала и усиливала любой шорох, и Юлия вздрогнула – ей показалось, что их могли услышать. – Осторожно спускайтесь по ступеням, когда выйдете на яркий свет, ведь на вас не кроссовки… я подам вам руку.

И вот уже она переступала порог пещеры на выходе. Он подал ей руку, но не тыльной стороной, а ладонью, и когда ее рука легла в его теплую и надежную ладонь на какой-то миг, получилось, что они взялись за руки. Юлия подумала, что он похож на рыцаря в сияющих доспехах, спасающего принцессу из логова дракона, наверное, потому, что солнце слепило так, что еще немного, и из глаз брызнули бы слезы.

Потом они еще какое-то время ехали все вместе в обратном направлении. В автобусе переговаривались, кто-то обменивался телефонами, кто-то уточнял какие-то детали у гида, некоторые говорили о том, в какое время завтра утром их рейс и что они везут в подарок семье и коллегам. Юлия собиралась надеть темные очки, когда ее внимание привлек негромкий разговор, который вела сидевшая в соседнем с ней кресле американка с Алексом. Место Юлии было у окна, а у американки – в проходе. Алекс смешно нависал над ней, а та как-то по-птичьи выгибала шею и заглядывала ему в лицо.

– Мне скоро выходить, я почти уже дома, – говорил он. – Скоро будет мой поворот, я потому и поехал с вашей экскурсией, что моя машина в ремонте. А от этого поворота я могу до Ларисы и пешком дойти, если никто не подбросит. Никаких проблем.

Американка принялась уверять его в том, что его трудности временные, что все у него будет отлично. Она говорила, что ей очень понравилась его милая жена, с которой она его видела вчера на вечере. Она не преминула уточнить, как именно она была ему благодарна за то, что он ей подал руку на выходе из пещеры сегодня, потому что она бы точно свалилась с этих ступеней – уж больно они были крутые!

Юлия задумчиво молчала.

Наконец показался поворот на Ларису, и водитель притормозил. Алекс в прямом смысле слова отлип от американки и стал прощаться со всем автобусом, а весь автобус принялся в его лице благодарить оргкомитет за прекрасно организованную и проведенную конференцию. Алекс прошел вперед, затем сказал, что забыл что-то на верхней полке в задней части салона, снова вернулся и, улучив момент, когда американка повернулась к кому-то из других пассажиров, наклонился через нее к Юлии:

– Мы ведь еще увидимся, да? Джули, ну скажите, что увидимся!

– Мир не так уж и велик. – Улыбка Юлии была чуть сдержанней, чем могла бы быть.

Он улыбнулся ей одними глазами, быстро пробрался по проходу к выходу, обернулся, помахал всем и соскочил со ступенек наземь.

Дверь закрылась, автобус тронулся.

– Ах, какой приятный молодой человек! – проворковала, откидываясь в кресле, американка и сдвинула бейсболку на лицо.

Через пару минут Юлия явственно услышала из-под бейсболки храп.

«Да, верно, очень приятный. И я его больше никогда не увижу», – подумала она, и от этой мысли ей стало почему-то нестерпимо грустно.

Остаток осеннего семестра прошел незаметно, наступила зима, ее сменила весна. Юлия так была загружена работой, что не очень замечала бег времени. Мама все чаще болела, ей требовалась помощь. Нужно было приносить продукты и лекарства, выслушивать разные мнения по поводу того, кто в чем виноват и от чего что зависит и что одно в этой жизни важнее, чем другое. Вася снова потерял работу. Что-то там не сложилось, кто-то сменил кого-то, кто-то новый был назначен на какую-то должность, в результате многих стали сокращать, сократили и его. Теперь Василий Иванович был в активном поиске должности, которая бы его заинтересовала, но не унывал – говорил, что его таким приемом из седла невозможно вышибить. Вероника заканчивала первый класс.

Об Алексе Юлия не думала. Она лишь помнила цвет его глаз. Да и то, наверное, потому, что несколько раз рассказывала о своей поездке в Салоники на конференцию двум-трем коллегам и, вероятнее всего, упоминала и эту деталь.

А на следующий год разразился кризис и был объявлен дефолт. Вообще стало не до заграничных командировок. Только следующей весной вкладчикам удалось вернуть часть денег, переведя вклады со счетов лопнувших банков на счета в других, уцелевших.

От Алекса вестей не было никаких.

А в июне на кафедру пришла бандероль на имя Юлии Кляксиной. Из Греции, но не из Салоник, из другого города, который у Юлии не вызвал абсолютно никаких ассоциаций. В бандероли были авторский экземпляр материалов предыдущей конференции и приглашение принять участие в следующем форуме все той же Ассоциации владельцев и преподавателей частных школ иностранных языков.

Первым, что поспешила сделать Юлия, это сообщила о приглашении Анне Борисовне. Но Заманская опять не могла ехать: на сей раз ее не устраивало, что приглашение пришло не ей лично, а почему-то Кляксиной. Как Юлия ни старалась объяснить, что это будет чудная поездка, что русских греки любят и ценят, что внимание и всемерное уважение будут гарантированно обеспечены, Анна Борисовна оставалась холодна.