На дисплее мобильного отобразился номер, который Вяземский так мучительно хотел увидеть. Несколько лет назад… Зачем же теперь? Когда он смирился, перестал ждать, успокоился…

Виктор не замечал, что наушники выдернулись из порта и музыка продолжает звучать. Когда заметил и хотел выключить Вероника попросила.

— Нет, пожалуйста оставьте, так чудесно. Что это?

— Эдвард Григ, — отстраненно отвечал Виктор.

Мысли его заметались, он ощутил страх. Страх зверя, который уже привык к покою, но слишком хорошо помнит о перенесённой боли. Нет, не надо… он не хотел ничего этого, повторения и новых страданий. Душа умерла год назад и нечему было умирать снова.

Следом за звонком пришло СМС сообщение.

«Возвращаюсь домой. Рита.»

Виктор подвинул ноут к Нике.

— Там есть ещё другие вещи Грига, если хотите послушайте. Я выйду, покурю…

Он смотрел на неё и не видел, зато она видела его глаза…

— Вы уверены что всё хорошо?

— Да… всё хорошо…спасибо… — отвечал он.

Виктор вышел из купе. Рядом с ноутом он оставил и мобильный с незакрытым сообщением, и Вероника могла бы прочесть то, что там было написано, но нажала на сброс. Она не хотела знать чужих тайн. Что бы там ни было — это расстроило Виктора, Ника заметила, как дрогнули его губы и как глубокая складка залегла между бровей, а глаза — в них отразилась боль. Но девушка тут же сказала себе, что нельзя лезть в душу незнакомого человека со своим участием. Мало ли что у него, может, он не хочет говорить про это. Скорее всего не хочет.

Она стала слушать с удовольствием. Ей понравился задумчивый певучий Григ, он напомнил долгие вечерние сумерки. Вероника хотела ещё раз повторить особенно красивую мелодию и нечаянно кликнула мышкой на какой-то файл. Это было письмо, Вероника машинально скользнула глазами по первым строчкам. Такого она никак не ожидала увидеть и не смогла заставить себя не читать.

«Милорд супруг мой, — прочла она, — вот уже две луны не имели мы известий о вас. С тех пор как вы отправились по Стезе Господней в ваших владениях всё спокойно. Ваши молитвы и милость Господа нашего хранят нас…»

Замок купе щёлкнул, Виктор вошел и сел на прежнее место.

— А… вот телефон, а я ищу его по карманам.

Вероника всё смотрела в его лицо, но теперь он опять выглядел непроницаемо спокойным.

— Я открыла какой то файл, извините, — сразу сказала она.

Ей очень хотелось спросить, что это было за письмо и кто та женщина, которая писала его, но она постеснялась. И потом — сейчас не время. Ника хорошо понимала, что хоть Виктор и выглядит спокойным, но не мог он так быстро выкинуть из головы неприятное сообщение.

— Да ничего…государственные тайны у меня все под паролями, — усмехнулся он, взял телефон и набрал номер.

Виктор ждал. Телефон долго не отвечал, наконец, недовольный женский голос пробил динамик.

— Алё! Ты что не мог утром позвонить?

Виктор улыбнулся Нике одними глазами и отвечал в телефон.

— Извини, мама, я решил предупредить… я приеду из Москвы рано, но у тебя буду не сразу, у меня дела ещё.

— А ты ко мне разве собирался?

— А разве нет? Я поживу у тебя пару дней, не прогонишь?

— Опять скитается как бомж! У тебя свой дом есть.

— Ну, мама…

— Ладно, приезжай, а, да, и купи хлеба, но только белый не нарезной, а городской, запомнишь?

— Да я знаю, что ты нарезной не любишь.

— Ну всё…я сплю, весь сон мне перебил!

— Мама…постой, а код?

Но на другом конце соединения уже отключились.

— Теперь не ответит… придётся под окном кричать, — сказал Виктор. — И как вам понравился Григ? Хотите ещё послушать музыку? Или выключить?

— Очень понравился, спасибо. Наверно выключить.

— Совсем в поезде не могу спать, — пожаловалась она, — а надо. Потом, как сомнамбула весь день.

Виктор выключил ноутбук, убрал в чехол и закрыл на ключ. Телефон тоже выключил.

— Я тоже часто по ночам не сплю, а потом днём случается носом клевать. Ладно, давайте попробуем поспать, ещё часа три у нас есть, или даже четыре, поезд опаздывает — мне проводник сказал, Оказывается мы долго на стрелке стояли. — Он всё же не выдержал и спросил, — Вы домой или в гости в Питер? Хотя, что за глупый вопрос, раз города не знаете, значит вариант «домой» — отпадает.

— В гости, — ответила она.

— К родным?

— Нет, к друзьям-толкинистам, — рассмеялась Вероника.

— Вот оно что… а я-то их ругал.

— Так не моих же, а вообще.

Почему всё это интересовало его, Вяземский затруднился бы сказать, но он вдруг понял, что не хочет вот так просто расстаться с Никой и ни о чём больше не поговорить с ней.

Да нет же, зачем расставаться? Она просила показать город. И потом, куда она пойдёт с вокзала одна, с таким тяжелым чемоданом?

Виктор разулся, залез наверх. Некоторое время он молчал прислушиваясь, как Ника устраивается внизу, потом сказал.

— И как это вас одну отпустили в чужой город. Вы в Москве живёте?

— Нет, в Ангарске.

— Где? — он свесился вниз и смотрел на неё как на чудо.

— В Ангарске, — повторила она, и Виктор, хоть и не видел её хорошо в темноте, но ясно расслышал в её голосе улыбку.

— Сколько же вы до Петербурга добираетесь?

— Сначала до Москвы четыре дня, а потом уже в Петербург.

— Ничего себе, какая даль! Ни за что бы не пустил вас одну.

— Почему?

— Время теперь такое… — он опять лёг, закинул руку за голову, — я вот свою дочку не пускаю никуда одну, а она наверно старше вас.

Ника промолчала. Может быть заснула, а может не захотела ничего отвечать на это.

До утра они больше не разговаривали.

Казалось бы Виктор должен был радоваться или по крайней мере волноваться, ожидая вероятной встречи с Маргаритой, но ничего этого он не чувствовал. Он не хотел возвращаться к прошлому. Он лежал и, глядя как свет проползает по белой занавеске на окне, искал в себе хоть что-то, какой-нибудь след от своей безумной любви к Рите, но находил только боль, повторения которой он и боялся.

За полчаса до прибытия поезда Ника опять разбудила его.

Она была уже одета всё в ту же вязанную кофту, но теперь уже в чёрные вельветовые брюки. От этого казалась стройнее и моложе. Девушка ещё не подобрала волосы и они сияли, укрывая волнами плечи и спину девушки. Длинные шелковистые пряди доставали ей до пояса. Виктор залюбовался этой красотой. И ещё раз подумал, что в жизни не видал таких роскошных волос.

Когда Ника встала он ощутил волну лёгкого аромата розы. Никаких других запахов, они не смешивались и не перебивали друг друга — от девушки пахло только розой.

— Подъезжаем, кажется. Уже по городу едем, — сказала она, присела у окна и стала смотреть на проплывающий мимо унылый, на взгляд Виктора, городской пейзаж.

А Вяземский смотрел на небо. Только над Петербургом бывало оно такого серого цвета. Словно отражало волны Невы, хотя на самом деле это Нева забирала себе цвет низких дождевых туч.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Вам, Ника, летом надо было в Питер, а сейчас что тут смотреть? Петергофские фонтаны закрыты, листья с деревьев почти облетели — значит в пригородах нет той красоты, остаётся только центр. А если дожди начнутся и ветер задует — вода поднимется — будет грустно, серо и сыро.

— Мне в любом случае грустно не будет, я так мечтала увидеть этот город. Для меня он Город. — Она повторила это с восхищением, и глаза её заблестели.

Виктор спрыгнул с верхней полки, сел напротив Вероники, наклонился, чтобы обуться и завязать шнурки.

Её колени обтянутые чёрным вельветом были совсем близко, он мог бы щекой коснуться их…

Дурацкая мысль.

— Ну, что ж, тогда как только устроитесь — сразу звоните мне, погуляем по центру. Вот моя визитка.

Он достал из кармана рубашки карточку и протянул Нике

Она взяла, руки их опять на мгновение соприкоснулись.

Виктор хотел ещё что-то сказать, но тут в купе ввалились их попутчицы и стали поспешно и бестолково собираться. Вместе с ними пришел запах спиртного и того, чем они закусывали то, что пили.