Я мало-помалу привязывалась к Тимуру. Очень часто, сидя за рабочим столом, я ловила себя на мысли, представляя, что приготовить мужу на ужин. Даже специально купила кулинарную книгу, желая побаловать чем-то новеньким. Так случилось, что для меня Тим стал нечто большим, чем просто удобным. Я украдкой наблюдала за ним по утрам, когда он собирался на работу. Смотрела, затаив дыхание, как он надевает рубашку, повязывает галстук, расправляет невидимые складки на пиджаке. А затем он всегда на одну минуту опускался на кровать рядом со мной. Желал доброго утра, гладил волосы и говорил, как сильно будет скучать. А я и сама скучала, едва стоило ему выйти из спальни.

День свадьбы стал для меня роковым. Тогда возле машины, когда Тимур предложил мне выбор, я поняла. Поняла, что не хочу выбирать. Совсем не хочу менять свою жизнь, в которой не будет место для Вольского. Ещё никогда и не с кем я так не была уверена в завтрашнем дне.

Удивительно, но во всех предыдущих отношениях с мужчинами я больше отдавала, чем принимала. Рассыпалась тогда на крупицы, часто забывая о том, кто я есть. Любила тогда, до безумия, до саморазрушения, а мне лишь позволяли себя любить. Позволяли быть рядом, отделяя все в определенные рамки. Как же трудно быть чьей-то тенью. Быть запасным вариантом, вторым аэродромом, быть всего лишь любовницей. В таких отношениях всё написано наперёд. Каждая встреча запланирована, секс — строго по графику, а совместный досуг — только в исключительных случаях и то, если выпадут карты определенной масти.

С Тимом было всё иначе. Мне не нужно было о чем-то просить. Да я вообще его никогда ни о чем не просила. В наших отношениях инициатором всего был, как раз, Тимур. Именно он устраивал романтические вечера, очень часто удивляя меня в хорошем понимании слова. По выходным мы ездили вместе на шопинг. Я с удовольствием примеряла одежду известных брендов, несмотря на их стоимость, ведь с Тимуром можно было всё. Возможно, это был эгоизм и холодный расчет с моей стороны, но я ведь не скрывала перед Тимуром, что выходила замуж не из-за великой любви.

Это утро началось с телефонного звонка. Я лениво открыла глаза, бросая взгляд в сторону настенных часов. Восемь утра. Воскресенье.

— Тим, может, ты будешь отключать телефон по выходным? — Недовольно протянула я, ныряя с головой под одеяло.

— Слабость моя, я не могу себе такое позволить, ты же знаешь, — усмехнулся муж, обнимая и целуя меня.

— Знаю, знаю, — ответила уже пустой кровати, поскольку Тимур подскочил на ноги и вышел с телефоном из комнаты.

Ещё какое-то время я попыталась заснуть, но сон, как рукой сняло. Села на кровати, потянулась руками вверх, а потом, накинув на плечи шелковый халат, вышла из спальни.

Спустилась на первый этаж. В кухне меня ожидал уже горячей кофе по-восточному, как я люблю. Если у Тимура не было срочных дел, то он всегда готовил кофе по утрам, и это мне чертовски нравилось. Взяла в руки фарфоровую чашку и решила отыскать мужа. Было только одно место, где он всегда говорил по телефону, если речь шла о чем-то важном. Так и получилось, что застала я Вольского в кабинете. Тихо отворила дверь, а потом также бесшумно вошла внутрь. Оперлась плечом о стену и стала наблюдать.

Он сидел ко мне спиной, в кресле, вальяжно развалившись. Смотрел куда-то вдаль перед собой, крутя между пальцев шариковую ручку.

— Хорошо. Не переживай, я встречу тебя, как обещал, — говорил необычным тоном, отчего я удивлённо повела бровями.

— Да. И вещи твои перевезу, и с Лесей поговорю. Не волнуйся. Нет, она не будет злиться. — Он всё ещё продолжал произносить фразы со странной интонацией, а у меня в сердце что-то "ёкало". — Хорошо. До скорой встречи, Дашуля.

Я едва чашку из рук не выронила от неожиданности. Тимур, видимо, почувствовав моё присутствие, обернулся. Посмотрел сверху вниз и улыбнулся широкой улыбкой.

— Всё-таки проснулась? — А затем он встал и подошёл ко мне. За руку взял, предварительно отобрав чашку, и поставив на угол камина. — Ты чего брови нахмурила?

— Ничего, — ответила, обиженно поджав губы.

— У нас ещё не было в моём кабинете, да? — Принялся покрывать изгиб моей шеи поцелуями, запуская руки под вырез пеньюара. А я не отвечала взаимностью, лишь смотрела на него, дожидаясь каких-нибудь оправданий, но он не пытался о чем-либо говорить.

— Ты к Дашуле опоздаешь, Вольский. — Произнесла с такой интонацией, что впору было замереть на месте. И он замер. Перестал сжимать тисками мою талию. Немного назад отстранился, а затем посмотрел удивлённо и ухмыльнулся.

— Вольская, ты сейчас ревнуешь, что ли?

— Нет, — слишком быстро ответила и неправдоподобно.

— Ага, не ревнует. Ну и правильно. Было бы к кому ревновать, — Тимур разжал объятия и вернулся обратно к столу. Взял в руки чашку кофе и жадно пригубил. — Я с твоей сестрой разговаривал.

— Даже так?

— Да, — взгляд в мою сторону бросил, а затем подмигнул игриво. — А ты в меня случайно не влюбилась?

Не ожидала такого вопроса. Даже глубокий вдох сделала, чтобы успокоить бешеный ритм сердца. У меня не было ответа на этот вопрос. Впервые в жизни я не знала, что сказать. Так и застыла на месте, не найдя подходящих слов.

— Девочка моя, я же тебя одну люблю, — ко мне подошёл. За плечи обнял, а потом, поддев подбородок пальцами, заставил поднять взгляд на него. — Твою сестру выгнали из общежития, и она со своими подругами нашли квартиру. Вот просила сегодня встретить её на вокзале, а потом помочь с переездом.

— Дашку выгнали из общаги, и я ничего об этом не знаю, но зато обо всем знаешь ты. Удивительно просто. — Мой голос набирал повышенные обороты, и я даже не собиралась их сбавлять. — И за что, позвольте спросить, выгнали первокурсницу? Она же в общаге чуть больше месяца прожила.

— Не знаю, малыш. Спроси у неё сама. И вообще, почему ты не общаешься с сестрой? Она скучает по тебе, Леся, — во мне закипала злость. Да не злость даже, а странное мерзкое чувство. Будто съедало изнутри, впиваясь в каждую живую клетку.

— Скучает, конечно же. И поэтому она звонит тебе, а не родной сестре?

— Ну, так я ей тоже не чужой. — Принялся оправдываться Вольский, а затем начал меня щекотать, на что я недовольно вскрикнула. — Я не знал, что ты у меня такая ревнивая.

— Я и сама не знала, — отвечал внутренний голос, а я лишь позволяла себя целовать, а затем отвести к столу и поставить галочку напротив заголовка "Места для секса семьи Вольских".

Декабрь

В эту субботу Тимур собирался в командировку в Китай. Я наблюдала со стороны за сборами мужа, иногда подсказывая, какой лучше взять галстук или рубашку. Тим до последнего оттягивал момент прощания, а затем, не удержавшись, у самого выхода произнёс:

— Лесь, я вот о чём думаю уже какой день. Может, ты перестанешь принимать свои противозачаточные таблетки? Я ребенка хочу.

Улыбнулась неожиданному предложению. После дня нашей свадьбы мы с Тимуром ни разу не говорили о детях. Я первой никогда бы не подняла эту тему, а Тим тоже её не затрагивал.

— Ты сейчас серьезно, Вольский? — Я обнимала мужские плечи, ощущая, как под пальцами напрягаются мышцы.

— Как никогда, слабость моя. Я очень хочу, чтобы нас стало больше. Но если ты пока не готова, я буду ждать. Я всегда буду ждать, девочка моя, ведь мне не привыкать.

На самолёт Тимур едва не опоздал. Так и застрял на кровати жаркий тандем из сплетенных тел. Мне не хотелось его отпускать, а ему не хотелось уезжать. Неминуемая разлука съедала изнутри и я, кажется, перестала понимать саму себя. Иначе, как было объяснить, что давно перестала принимать противозачаточные таблетки, выкинув их в мусорное ведро еще неделю назад?

Через несколько дней после расставания, я сидела перед телевизором в угрюмом одиночестве. Какой-то фильм транслировался на экране, а я даже не вникала в его смысл. Листала фотографии на айфоне, иногда задерживаясь на самых любимых снимках. Большую часть галереи занимали фотографии с мужем. На одной мы были серьезными, на другой — веселыми, на третьей — смеялись, и лишь на одной фотографии мы были самим собой. Тимур целовал меня в щеку, прикрыв глаза, а я смотрела в упор. Так и было в нашей с ним жизни. Он любил меня, а я принимала эту любовь, как данность, не чая души в его безмерной заботе.