— Малыш, я не спал с ними. Ни с кем, правда. Ванька просто привел проституток, — я скривилась от последнего слова.

— Замечательно, Тимур. Проститутки — высший пилотаж. Не трогай меня, — крикнула, когда он решил меня обнять, — мне стоять с тобой рядом противно не то, чтобы прикасаться.

Воспользовалась неожиданной паузой, пока Тим, споткнувшись о стол, пытался меня догнать. Выбежала из квартиры. Не смогла глубоко вздохнуть. В груди сильно защемило. Ревность? Нет. Разочарование, обида.

Слезы душили горло, но глаза были сухими. Странно. И как-то жарко стало, будто в июле в общественном транспорте. Задыхалась, просто.

Поймала какую-то попутку. Запрыгнула в салон. Перед глазами сплошная пелена. Не помню, как добиралась домой. Не помню, как зашла к себе в квартиру. На пороге встретили мама и тетя Жанна. Что-то спросили. Тряхнули за плечи. Переживали. За кого?

— Да у Тимура ваш Ванька, девочек заказали и водкой затарились, — во мне надорвалась струна и я закричала. Нет, не кричала даже, а орала, как сумасшедшая.

Дальше туман. Кровать, комната, плыло все. Никого не хотелось видеть и слышать. И плевать, что родственники стучали в дверь. Не открывала. Сегодня не открывала никому. Пусть хоть весь мир перевернется вверх дном!

Телефонный звонок. То ли это было раннее утро, то ли, глубокая ночь. Ничего не понимала спросонья. Удивительно, что вообще заснула. Полночи рыдала в подушку. Наволочка мокрая стала. Мысли в покое не оставляли. Два Тимура. Один краше другого. Я точно не проклята, нет? Тогда почему мне попадались одни придурки? Неужели нормальные мужики закончились? Хотя, нет. Нормальные есть. Спят у своих жен под боком. И зарплату всю до копеечки приносят, и проституток в дом не приводят, и учениц в учебной машине не соблазняют. Есть такие мужики, уверена, есть. Вот только, разобрали их давно. По самой молодости, видимо.

Встревоженный голос на том конце провода врывал из царства Морфея:

— Тимур разбился.

Вскочила с кровати. Резко слишком. Голова закружилась.

— Живой? — уже читала про себя молитву «Отче наш».

— Не знаю, забрали в реанимацию в тяжелом состоянии.

Я медленно сползла по стенке…

Четыре часа утра. Город спал беспробудным сном. В окнах жилых домов кое-где горел свет. Светофоры на перекрёстках мигали желтым цветом. Пустые улицы.

Я торопила таксиста, повторяя одно и тоже: "Пожалуйста, быстрее". Седоволосый шофер вжимал педаль газа в пол и топил, что есть мочи. Секунды казались минутами, а минуты — часами. Никогда раньше мне не хотелось ускорить время, как сегодня, сейчас. Мысли съедали всю изнутри. Что только не передумала, что только не проиграла в голове. Тщетно. Одна и та же затертая пластинка крутилась по неизвестно какому кругу.

Первая городская больница. Отворила нараспашку деревянную дверь, ускорила шаг. Бежать, куда? Нашла заспанного охранника на проходной. С трудом объяснилась, пытаясь унять дрожь в голосе. А дальше ноги понесли невесть куда. Третий этаж, правое крыло, поворот налево, кажется. Уже собиралась вернуться обратно, на проходную, но кто-то коснулся плеча. Вздрогнула от неожиданности. В мужском силуэте узнала Ваньку, бросилась в его объятия. Слезы задушили. В горле что-то застряло. Поток соленых капель хлынул из глаз. Не сдержалась.

И когда прошла обида? А разочарование? Кажется, их и не было никогда. Забыла. Наплевала на всё, лишь бы он выжил, лишь бы снова улыбался и называл "моя слабость".

— Леська, всё будет хорошо, — братец прижимал к своей груди и монотонно повторял одно и тоже.

— Как это произошло? — решила взглянуть на Ваньку. Он отвел взгляд в сторону, чертыхнулся себе под нос три раза к ряду, и лишь потом осмелился посмотреть на меня.

— Лесь, да он же за тобой помчался, как только ты из квартиры выбежала. Я его остановить хотел, так он мне в табло зарядил, наорал ещё, что баб к нему в дом притащил. За руль сел. Выскочил на встречку, видимо, на обгон пошёл, а дальше не справился с управлением. Решил уйти от лобового столкновения и врезался в остановку автобусную. Машину разбил в хлам. Всё, нет больше у Тимура Land Rover, — ещё громче стали мои всхлипывания, когда братец поведал подробности аварии.

Я совсем перестала сдерживать эмоции. Зарылась лицом на мужском плече и рыдала до тех пор, пока не промочила насквозь трикотажный гольф. Хаяла саму себя за все, что сделала и не должна была делать. Убежала от него. Совсем головой думать не хотела. Он же пьяный в стельку был, да к тому же так яро оправдывался. Доказать хотел, а я и слушать не стала — гордость взыграла. Не оценила ситуацию, не предвидела дальнейший ход событий.

— Ну всё, Алеська, перестань. Живой и это главное. Ты лучше замуж за него выходи, когда он выздоровеет. Видишь, как тебя мужик любит. На руках носить будет, будешь за ним, как за стеной каменной. Хочешь ванну из шампанского, хочешь шубу из норки, хочешь звёзды с неба достанет. Все сделает, что не попросишь, — говорил брат, а я только кивала головой на все его доводы.

Внутренний голос добавлял драматизма. Всё давил и давил изнутри. Слушала. Не осмелилась спорить. Если бы только время повернуть вспять. Если бы заново прожить этот день. Не убежала. Осталась. Прогнала бы к лесной бабушке всю эту шайку и зарылась лицом на его груди. Долго-долго лежала бы в тишине и слушала его тихое сопение под боком, а утром встала пораньше, приготовила бы кофе по-восточному в турке, как он любит, и с нежностью смотрела, как он с аппетитом поедает только что приготовленные блинчики.

— Ну-ну, Лесь, — шептал голос Ваньки, такой родной.

Я будто в детство вернулась, когда братец сдувал с лица слёзы. Смеялась тогда громко, прямо взахлеб. Да, разве, можно сдуть слёзы?

Невозможно прожить жизнь заново. Нельзя повторить дубль, как в кино. Машины времени не существует. Это суровая реальность, такая, как есть.

Чьи-то еле уловимые шаги послышались за спиной. Не обернулась. Продолжила прижиматься к родному человеку и тихо всхлипывать на его плече. Дыхание. Тяжелое и сбитое. Его услышала сразу. Что-то кольнуло в сердце. Какой-то протяжный импульс пронесся с головы до пят, затрагивая каждую живую клетку. А затем его низкий голос. Замерла! На месте застыла просто. Заморгала быстро-быстро, боясь обернуться. Только голову осмелилась поднять и посмотреть на братца. Всё прочитала. Каждую эмоцию распознала.

— Рано со счетов меня списали, — ухмыльнулся Тим. Ощутила ухмылку по голосу.

Круто развернулась, оказываясь к нему лицом. Ноги ватными стали. Шаг вперёд сделала и едва лужицей не растеклась на кафельной плитке. Ванька удержал. В считанные секунды подхватил обмякшее тело. Долго смотрела на израненные черты лица. Разбитые губы, глубокий порез вдоль всей левой щеки, заплывший глаз, будто пчелы покусали на пасеке. Он с трудом стоял на ногах. Одной рукой опирался на стену, а другой — обхватил меня чуть выше талии.

Гримаса боли исказила его лицо, когда я прижалась к телу. Встрепенулась, отстранилась, боясь причинить новую волну боли. Хотела отойти, но он за руку схватил. Не разрешил отдалиться.

— Волновалась? — я только головой кивнула несколько раз, а затем будто с цепи сорвалась. На цыпочки поднялась, шее руками обхватила его лицо и принялась покрывать легкими поцелуями уцелевшие участки кожи.

— Я не сплю, Тимур? Точно, не сплю? — шептала, а может, лишь в голове задавала вопрос. Но он всё понял. Легко ущипнул меня за руку. Сразу же очнулась, а затем плотину прорвало, не иначе.

На брата набросилась. Кулаками хаотично махала, ударить хотела. Да не позволил. Будто клещами схватил, руки за спину завёл. Обезоружил просто. Черный пояс по Джиу-джитсу, о чём разговор?

— Придурок! Ты же говорил, в реанимации он, в тяжёлом состоянии. Что за шутки, а? — с упрёками набросилась, раз кулаки не смогли попасть в цель.

— Что ты ей наплел? — за спиной его голос раздался. Он широко улыбался, наблюдая за нами со стороны.