Мне нравится голос Остина. Низкий, глубокий, спокойный. Рассудительный и раскладывающий всё по полочкам за несколько секунд. Его доводам хочется верить.

– Понимаю, па. Не торопитесь. Не стоит портить ваш романтический уик-энд.

– Спасибо, Джеймс! – тепло и от всего сердца благодарит Остин. – Только мне придётся попросить тебя кое о чём. Но ты, наверное, уже догадался, о ком пойдёт речь? Встреть сводную сестру как полагается. Будь гостеприимным с ней. Джоанна совсем незнакома Филадельфия. Я буду тебе благодарен, если возьмёшь на себя хлопоты по её обустройству в доме. И, может быть, устроишь небольшую экскурсию? Нашему городу есть что показать приезжим!

– Хорошо, па…

Джеймс на секунду прикрывает глаза. И я могу безнаказанно любоваться его лицом пару секунд. Но потом замечаю насмешливую улыбку, скользнувшую по губам. Гад подглядывает – догадываюсь я. Сквозь опущенные ресницы смотрит на меня и видит, как я пялюсь на его смазливую физиономию.

– Джоанна, можешь чувствовать себя, как дома! – радушно предлагает Остин. – Выбирай любую комнату в доме на свой вкус.

Родители прощаются. Я прячу телефон в сумочку и выжидающе смотрю на Джеймса. Он плотно смыкает губы и разворачивается ко мне своей широкой спиной.

– Эй, ты слышал своего отца? Впусти меня в дом! – рычу ему вслед.

– Разумеется, я слышал, что сказал отец. Не глухой. Запущу! – рычит Джеймс в таком же тоне, потом резко разворачивается и добавляет учтивым тоном: – Я запущу тебя, Джоанна-недоразумение-с-крысиными-хвостиками. Но в мой дом ты будешь заходить с чёрного входа. И никак иначе!

На лице сводного брата разливается удовлетворение. Оно пляшет в его тёмных глазах и танцует в уголках губ, весело приподнятых в самодовольной улыбке. О, он просто упивается собой. Готова поспорить, он влюблён в себя без памяти. В новую версию себя, разумеется, а не в то рыхлопузое недоразумение из прошлого с толстыми ляжками.

– Что?! – сжимаю кулачки в порыве негодования. – Впусти меня сейчас же!

В глазах цвета кофейной гущи начинают сверкать опасные искры злобного, демонического веселья. Джеймс собирается стоять на своём и смакует каждое своё следующее слово:

– Чёрный вход. Точка! Обойди здание кругом и зайди с задней стороны. А я буду так любезен, что помогу донести твои вещи! – с этими словами мой злобный сводный братец идет и попинывает одну из моих коробок с вещами.

– Осторожнее, кретин! – кричу ему вслед. – Там могут быть бьющиеся вещи! И очень дорогие…

– Да что ты говоришь?! Какие дорогие вещи могут быть у дочери занюханного египтолога? Может быть, здесь находится мумия?

Джеймс наклоняется и хватает коробку, подкидывает её вверх, словно мячик. Я злюсь. Кажется, в той коробке нет ничего, что могло бы разбиться, но это не означает, что с моими вещами можно обращаться так варварски! О, я отомщу этому напыщенному индюку!

– Нет, Джейме-Пончик-Тупица, там находится не мумия. Там находится канопа! – тяну сладким голосочком. – Знаешь, что такое канопа? Скорее всего, нет. Откуда тупице вроде тебя знать, что такое канопа?! Это ритуальный сосуд для хранения внутренностей умершего. Молю небеса, чтобы эта коробка упала и разбилась о твою голову. Тогда бы ты узнал вкус трухлявых тысячелетних внутренностей…

– Ты врёшь! – фыркает Джемс, забавляясь с картонной коробкой, как дрессированный морской котик с надувным мячом.

– Я не вру. Папа действительно подарил мне однажды канопу. Это очень волнительно и необычно. Кстати, в этот раз он обещал привезти мне с раскопок что-нибудь ещё!

Кажется, мой блеф удался.

– Фу! – брезгливо морщится парень. Но подкинув коробку, этот кретин просто не ловит её. Он лениво отходит в сторону и позволяет ей упасть на мокрый газон.

– Жду тебя у чёрного входа! – кидает напоследок Джеймс и уходит.

– Ещё чего!

Я не собираюсь семенить за ним, как послушная собачонка. Джеймс едва выходит с асфальтированной дорожки и заворачивает за угол, как вспоминает, что так и не убрал шланг, принадлежащий соседу. Он чертыхается. Ему приходится вернуться. Братец перелезает через ограду на участок соседа. Я наблюдаю за его сильными руками, сматывающими футы садового шланга. Под смуглой кожей играют великолепные мышцы, каждая из которых прекрасно проработана. Говорю без преувеличения, что по Джеймсу можно изучать мужскую анатомию. Заметив, что я наблюдаю за ним и неторопливо постукиваю кончиком белого кроссовка, братец нарочно замедляет движения. Теперь он всё будет делать неторопливо, чтобы потянуть время и заставить меня изнывать в тоскливом ожидании. Уверена, убрав шланг, он пойдёт кормить котёнка и играть с ним.

Думает, что я буду терпеливо ждать его? Как бы ни так… План рождается в моей голове за считанные секунды. Стоит лишь проверить кое-что.

О, удача улыбнулась мне! Ха! Джеймс-Пончик-Кларк останется ни с чем. С носом. Я окажусь в доме быстрее него и займу любую комнату. ЛЮБУЮ, как радушно предложил мне Остин Кларк.

Я неторопливо перелезаю на участок старика Питера Джейкобсона. Нарочно медленно сматываю садовые шланги. Знаю, что красотка скользит взглядом по моему накачанному телу, доведённому до совершенства. Одному богу известно, чего мне стоило достичь той формы, в которой я нахожусь сейчас. Были и диеты, и обследования, и строгое следование графику. Всё – благодаря нашему соседу. Я как-то случайно узнал, что он был тренером по боксу. Довольно известным в прошлом. Попросил его, чтобы показал мне парочку ударов. Мне нужно было защищать себя от насмешек. Питер Джейкобсон попросил ударить меня всего один раз. Со всей силы, вложив в удар всю злость и разочарование, все эмоции.

– И посмотрим, выйдет ли из тебя толк…

Удар был грязным, смазанным и нечётким. Но в нём была эмоция. Старик сказал, что спорт – это не только изматывающая работа над своим телом. Это ещё и работа над эмоциями. Нужно держать их под контролем и уметь мыслить ясной головой – только так можно достичь чего-то. Я многим обязан старому тренеру. Если не сказать – всем. Когда старик Джейкобсон слёз в больницу, оказалось, что некому приглядеть за его садом и котёнком, прибившимся с улицы. Я вызвался помочь. Это меньшее из того, что я мог для него сделать.

– Мистер Честер, кис-кис-кис! – зову котёнка его полным именем.

Через мгновение тёмно-серый комок трётся о мои ноги, выпрашивая угощение. Я накладывают ему в блюдце отварной рыбы и меняю воду. Пока кот уплетает лакомство, я успеваю заменить ему лоток.

– Мяу…

– Э нет, дружище… Ты и так слишком толстый, если дам тебе ещё немного, ты просто лопнешь!

Поглядываю на улицу из окон дома мистера Джейкобсона. Чтобы потянуть время ещё немного, играю с котёнком и разглядываю многочисленные кубки и награды старого тренера, хоть знаю их все до единой.

Смотрю на часы – ого, прошло больше получаса! Мне больше совершенно нечем себя занять. Я решаю, что Джоанна потомилась достаточно. Не спеша выхожу из дома тренера и направляюсь в свой. Но, едва вступив на газон возле дома, понимаю, что коробки исчезли. На пороге нет ни одной.

Неужели Эльф собрала свои вещички и решила уехать? Я радуюсь всего мгновение. Потом внутри появляется какое-то странное разочарование. Победа далась мне слишком просто. Совершенно неинтересно. Но потом я перевожу взгляд вверх и замечаю тонкий силуэт в окне, мелькнувший за тонким тюлем.

Ах ты, зар-р-раза! Проникла в дом? Но как? Неужели она нашла ключи? Я проверяю тайничок – ключей нет. Злость разгорается во мне со скоростью бикфордова шнура. Я толкаю дверь – заперто. Слышу гнусный смешок, доносящийся сверху. Эльф высовывает голову в окно, её беловатые пряди свешиваются вниз, как нити паутины, и блестят в лучах солнца.

– Я уже выбрала себе комнату. Спасибо семейству Кларк за гостеприимство! – весело говорит она и показывает мне язык.

Окно захлопывается с громким стуком. Не может этого быть! Наглая сводная сестрица проникла в мой дом! Обегаю его кругом, толкая дверь с чёрного входа. Разумеется, она тоже заперта. Проверяю все окна – наглухо. Дерзкая девчонка воспользовалась тем, что я играл в медлительность, и заняла территорию.