Прикрывшись одеялом, я буквально слетела с кровати, всматриваясь в снимок.

— Вам знакома эта девушка? — спросил Титов, и я не сразу поняла, к кому именно он обращается.

Ко мне или к Паше?

Затаив дыхание, я прикрыла глаза, ведь на снимке была Катя. Та самая горничная, которая в первый день моего пребывания в доме Огарёва приносила мне чай. Она еще тогда хотела что-то мне рассказать про Пашу, но не успела. А потом, таинственным образом исчезла. Мне сказали, что она уволилась, пусть я и не сильно в это верила.

На фото она была не просто мертва, а убита с особой жестокостью.

— Это моя бывшая горничная. Уволилась чуть более месяца назад. С тех пор я её не видел. — проговорил Паша, еще раз дернувшись, чтобы освободиться, но это также не помогло, как и в прошлый раз.

— Вот как интересно получается. Тело нашли вчера, но как удалось установить, пролежало оно в лесу, как минимум неделю. Именно в день её убийства вас видели с жертвой. Есть свидетель, который видел, как она садилась к вам в машину. Как вы это объясните?

— Что за бред?! Где доказательства?! — Паша начинал выходить из себя.

— Они будут, уж вы не волнуйтесь.

Титов дал сигнал мужчинам в форме, и те в два счета надели на Пашу наручники, защёлкнув их.

— Для задержания у вас должны быть весомые улики! — выкрикнул Паша, еще раз дернувшись.

Титов усмехнулся, доставая еще один лист бумаги из папки.

— Как вы объясните кровь в машине?

— Это моя кровь!

Я вспомнила, что, когда мы уезжали из загородного дома, у Паши была ранена рука. Титов пропустил мимо ушей его ответ, но не спешил показывать второй листок:

— Где вы были вчера?

— В своем загородном доме. — холодно ответил Паша, и Титов наконец показал листок, который до этого держал в руках.

— Вам знакомы эти мужчины?

Я всматривалась в лист, и не смогла сдержать испуганный возглас. На фотографии были изображены те самые мужчины, что напали на нас вчера. У всех троих была перерезана глотка. Они лежали на полу в гостиной, где мы их и оставили, но в другом месте, ближе к выходу.

Титов вновь заговорил, уже более рассерженным голосом:

— Рядом с ними лежал нож, на котором твои отпечатки. — прошипел командир, бросая на Пашу яростный взгляд. — В твоей машине кровь одного из тех мужчин!

И тут я поняла, что это конец. Виктор просто играл с нами. Те мужчины даже не должны были похищать Пашу. Всего лишь надо было, чтобы он оставил на них свои отпечатки, чтобы завязалась драка. Кровь одного из дилетантов попала в машину именно с одежды Паши. Когда они дрались, у одного из них пошла кровь из носа, вот она и попала в авто.

А нож, Паша же сказал, что его ранили ним, конечно на рукояти остались его отпечатки.

В комнату вошел еще один мужчина, также в гражданской одежде. Он взглянул на Титова, и произнес:

— Я нашел огнестрельное оружие в куртке подозреваемого. — он покрутил прозрачным пакетом, в котором лежал тот самый пистолет, который я вчера забрала из машины дилетантов.

— О как, интересно. — усмехнулся Титов. — Ко всему прочему еще и незарегистрированное оружие. Все вместе тянет на приличный срок.

До самой ночи мы пытались придумать план. Из-за внутренних волнений я не могла трезво мыслить, что очень раздражало. Паше грозит серьезный срок, а вся моя продуктивность пропала, будто бы её и не было.

Кроме Глеба, Маши, Нины и её сына, в квартире сейчас был адвокат, которого еще утром вызвал Глеб. Они долго разговаривали, но я их так же не слушала.

— Есть еще одна новость. — мрачно проговорила Нина, поворачивая к нам планшет.

На видео была Полина Соколова, моя сводная сестра, которая рассказывала в интервью всякие гадости:

— Он заставил меня сделать аборт, когда я рассказала ему о ребенке. — с самым обиженным выражением лица говорила Полина. — Но я отказалась. Ребенок не виновен в том, что его отец подонок. Тогда-то он и пригрозил мне. Намекнул, что просто так этого не оставит.

— Именно тогда на вас впервые покушались? — спрашивал журналист, подавая Полине салфетку, которой она смахнула невидимые слезы.

— Да, и после этого еще трижды. Я боюсь за себя и своего ребенка, боюсь выходить из дома, пока эту скотину не посадят!

— Насколько нам известно, у Павла Огарёва есть жена. Как получилось так, что они поженились именно в день разрыва вашей помолвки?

— Я общалась с её бывшим женихом, он-то мне и рассказал, почему они разошлись. Огарёв угрожал девочке, и под натиском она согласилась на его безумную игру. Но не уверена, что она жертва в этой истории. Бывшая горничная Огарёва рассказала, как его жена унижала персонал, а с мертвой девочкой и вовсе такой скандал был…

— Вы думаете, что Огарёв убил горничную по поручению жены?

— Уверена в этом!

Больше это слушать я не могла. Пришлось сжать кулаки настолько сильно, чтобы хоть как-то успокоиться.

Адвокат, который до этого молча смотрел интервью, вдруг начал говорить:

— Каждая ложь рано или поздно выходит наружу. У меня есть предположение, как вывести Соколову на откровения очень быстро. Но для этого понадобится помощь Маргариты.

— Что мне нужно делать? — я готова на все, только бы это помогло Паше.

— Нужно спровоцировать Соколову, чтобы она рассказала всю правду. Про несуществующую беременность, и про горничных.

— Я думаю, лучше начать с горничной, с Юли.

— Не волнуйтесь, она сама скоро придет в участок, чтобы добавить Павлу срока.

— Хорошо, но, как мне спровоцировать Полину?

— Это уж сами придумайте. А сейчас, мне пора.

Нина проводила адвоката, и в гостиной мы вновь остались одни. Глеб расхаживал по помещению, на Маше вообще лица не было, она так и не рассказала ему о своей беременности. Нина каждые десять минут проверяла, спит ли её сын, а я не знала, что делать.

С Виктора не сняли обвинений, но я уверена, что он попытается повесить все на Пашу.

У меня были мысли, как вывести Полину на чистую воду, но, не думаю, что она настолько глупая, что не раскусит меня. Еще она сказала, что разговаривала с Богданом, и я очень надеюсь, что он никак с ними не связан, иначе это только добавит мне проблем.

— Значит так. — начал Глеб, подходя к нам. — Марго, ты пойдешь в дом к Соколовым, и как хочешь, но ты должна разозлить Соколову. Чтобы она прям душу излила.

Я промолчала. А что собственно и говорить? Идей как это сделать у меня не было, но они появятся, я на это надеюсь.

— Я договорюсь с журналистами, они должны помочь, чтобы записать все в подробностях.

— Глеб, Полина не такая дура, чтобы ничего не заподозрить.

— Уж поверь, еще какая. Но не все так просто. Для лучшего эффекта, её нужно будет напоить. Если она и правда беременна, пить не будет. Если напьется, она как на духу расскажет тебе все. Да и я уверен, что как только её родители уйдут из дома, она откроет бутылочку виски. Но есть еще одна проблема. Соколова любит пускать в ход коготки, а охраны там не будет.

— А её родители? Как Николай вообще смог допустить такое?

— Он не был в курсе. Но и помогать нам вряд ли будет, она все же его дочь.

Внутри я почувствовала странный укол ревности. Ведь я же тоже его дочь. Пусть я до последнего старалась не думать об этом.

— Хорошо. Я готова. — уже громче проговорила я. — Когда приступаем к плану?

Глеб усмехнулся, и мне показалось, что как-то нервно:

— Не все так просто, Марго. Это только часть плана, самое сложное будет далее. Выведя Соколову на чистую воду, мы подорвем её авторитет, если повезет, она признается, кто стоит за убийствами, и тогда начнется самое главное.

— Мы же сможем пересажать их всех? — я желаю, чтобы каждый ответил за свой поступок.

— Если все пройдет так, как должно, тогда Соколову и горничную ждет статья за подачу ложных показаний. Если уже после, они признаются, что за всем стоит Виктор, им дадут меньший срок, за чистосердечное признание. Павла выпустят, а Виктора посадят.