Мы замерли в тени раскидистого вяза, прямо на опушке парка.

– Нужно идти ближе к кварталам вампиров. На этой скатерти нас разглядят с крепостной стены, как только мы выйдем из-под деревьев. У кровососов отличное зрение. Они, быть может, и сейчас нас видят, но кто мы, пока не выйдем на свет, понять не могут, – я говорил, едва шевеля губами. Не хотелось нарваться на стражу, когда побег почти удался.

Элли соглашаясь, кивнула. Мы двинулись под прикрытием деревьев, и через время вышли к тянущейся вдаль груде булыжников, кое-как скрепленных раствором, служащих оградой кладбища. Широкая пустынная улица, словно перенесенная в город из деревни, была пыльной, с изгрызенной выбоинами мостовой. Напротив погоста расположились длинные приземистые здания с потрескавшейся кладкой стен и изгнившим тесом крыш. Дальше улица делала широкую петлю и скрывалась за одним из таких строений.

– Все, ждем рассвет. Впереди слишком опасно, – я перевел дыхание, скидывая на землю почти всю поклажу.

– Куда нам дальше?

– Это городские оружейные склады, – я показал на длинные здания. – За поворотом имение какого-то знатного вампира, а за ним причалы. Не смотри, что тихо, склады тщательно охраняются и слишком рискованно пробираться мимо них до рассвета.

Разгоряченная бегом Элли начала остывать, и видя, как ее пробивает мелкая дрожь, я достал из мешка теплый свитер. Она с благодарностью кивнула и натянула мягкую шерсть.

– Меня очень сильно знобит. Я даже не знаю, почему. Мне не холодно, ни руки, ни ноги не замерзли, но все тело дрожит. Никогда такого не было, – девушка говорила спокойно, но очень устало.

– Похоже на отравление. Ты что последнее ела?

– Я утром завтракала только. Почти сутки назад. Может, нервное?

– Может и нервное.

Я внимательно посмотрел на бледное лицо Элли, и, выхватив нож, приставил к ее горлу, крепко прижав голову к дереву за спиной. Она даже не успела вскрикнуть.

– Кто ты? – спросил я.

Элли прочитала в моих глазах желание убить.

– Виг! Виг, успокойся. Что с тобой?

– Это что с тобой! Мгновение назад твои глаза горели, словно угли в горне. Я еще раз спрашиваю, кто ты? Не оборотень, ты не поменяла облик в полнолуние, и не вампир, ты теплая на ощупь.

– Я не понимаю. О чем ты? – девушка сильно нервничала. То, что говорил кузнец, казалось ей бредом.

– Бери из сумки веревку и вяжи себя. Сначала ноги, а потом я помогу с руками. Иначе перережу горло. Что выберешь?

– Я поняла тебя, – ее голос упал. Она не знала, что думать.

Элли достала веревку, и начала затягивать ноги. Я поменял нож на арбалет и отошел на пару шагов. Рука нервно подрагивала. Девушка понимала, стоит ей сделать резкое движение, и она гарантировано будет пригвождена к дереву. Выхода не было.

– Ничего личного, я просто не хочу, чтобы ты неожиданно перегрызла мне глотку или оторвала голову, когда стану не нужен. Я не хочу тебя убивать, поэтому и прошу, чтобы ты сама себя связала.

– Оставишь меня здесь? – она смотрела полными страха глазами, хотя и пыталась его скрыть.

– Нет. Вывезу за город, – я помедлил с ответом, раздумывая. Не хотелось становиться причастным к смерти девушки, кем бы она ни была.

– Ты же не шутишь на счет моих глаз? – ее страх сформировался в вопрос. Элли просто не понимала, что с ней происходит.

– Нет, не шучу. Я и хотел бы, чтобы мне это показалось, но, поверь, никогда не страдал галлюцинациями.

– Слушай, а как становятся оборотнями? Как проходит посвящение? – ее озарила внезапная догадка.

– Ты мне зубы заговариваешь, что ли? – я недобро прищурился, ожидая подвох. – Если отбросить всю атрибутику и ритуалы, то кандидата обряжают в шкуру волка и дают выпить крови чистокровного вервольфа. Так же человек становится оборотнем, если выжил после укуса.

Элли заплакала и не слышала последнюю фразу. Свершилось то, чего девушка боялась больше смерти. Она выпила кровь оборотня, когда укусила Вольфмара, и теперь стала одной из них. В следующее полнолуние она потеряет человеческий облик и начнет охоту. Знать бы за кем.

– Вильгельм, ты можешь меня убить? – сказала девушка через силу.

Я смотрел на нее с любопытством, ожидая развязки. То ли передо мной происходил спектакль, то ли девушка была серьезна.

– Вильгельм?

– Я слышу. Причина?

– Я одна из них. Я оборотень.

– Не верю, ты не обратилась сегодня.

– Я стану оборотнем. Сегодня, когда меня вели в тюрьму, один вервольф приблизился слишком близко, дразня и обзывая. Я откусила ему ухо. Я хотела прокусить шею, но промахнулась. Я попробовала кровь оборотня, – ее душили рыдания. – Убей меня, пожалуйста, я стану чудовищем, таким же, как они. Я не знала. Если бы я знала…

Я никак не реагировал, пережидая, пока она проревется. Мне не хотелось ее убивать. По счастливому стечению обстоятельств, за все оставшееся до рассвета время, тихие рыдания не были никем услышаны. Начался восход. Теперь у вампиров оставалась одна забота, как во время добраться до укрытия, подальше от смертельных лучей, а не высматривать беглецов. Я неспешно встал, размял ноги, достал флягу и, подойдя к Элли, вылил ей за шиворот немного ледяной воды. Она взвизгнула и вскочила на ноги, забыв, что связана. Когда ее тело падало вперед, я ловил уже не рыдающую девушку, а бешеную кошку.

– Жертва вурдалака, тупой огрызок! Что б тебя упырь сожрал! Холодно же! – она очень старалась расцарапать мое лицо, но все попытки закончились неудачей.

– Извини, что прервал себяжаление, в следующий раз продолжишь. У нас мало времени. Уже рассвет, – сказал я, помогая распутывать ноги и посматривая, чтобы девушка не предприняла новой попытки добраться до лица.

Элли ограничилась парой сильных ударов в плечо, но когти больше не выпускала.

Мы миновали ограду, и побежали по улице, уже не скрываясь. Оборотни приходили в себя, только что выйдя из образа, а вампирам было не до нас. Поворот улицы вывел на небольшую мощеную площадь, которая заканчивалась старинной кованой оградой, увенчанной коронами. Здесь обитал кто-то из именитых носферату. Особняк виднелся нечетко, разглядеть его мешали сумерки и расстояние, но никто и не думал огорчаться по этому поводу. Ни я, ни Элли не имели желания изучать местную архитектуру. Мы по диагонали пересекли площадь, и справа от ограды усадьбы, там, где камни мостовой переходили в бугристую землю, показалась широкая грунтовая дорога, ведущая среди желтого тростника в сторону реки. Воздух был сырым, поднялся предрассветный бриз, и дышать стало труднее. Дорога скрылась в тумане, пока еще несмело стелившемся по-над землей, но скоро, с приходом в этот мир нового дня, должного вырасти в густую пелену.

Я искренне радовался, что все произошло не на месяц раньше, когда река еще не вскрылась ото льда. Тогда риск провалиться в полынью равнялся риску быть настигнутому погоней, потому что пешком по льду быстро не уйти. Теплое солнце ясных дней не могло пока согреть воду, но оно хотя бы вернуло ей жидкое состояние.

Дорога вывела на широкую бревенчатую гать, протянувшуюся поверх болотистой почвы прибрежной зоны. Гать сменилась не менее прочным настилом моста, а еще через несколько десятков ярдов тростник отступил, вернее большей частью утонул, и серо-молочной массой тумана заплескался широкий простор полноводной реки. Мы вышли на бревенчатую пристань, не отличавшуюся какими-нибудь изысками, но прочную и достаточно высокую, чтобы к ней могли причалить даже корабли. Она оказалась пустой, что меня безгранично обрадовало. Воздух пьянил волей. Даже Элли улыбнулась в тот момент, не смотря на все переживания дня и то, что становилась чудовищем. Она чувствовала близкую свободу.

Мы спустились по узкой лестнице в первую попавшуюся лодку. Я отвязал ее от причала, веслом оттолкнулся от помоста, и течение тут же подхватило суденышко, неспешно потянув за собой к далекому морю. Вскоре я греб в полную силу, стараясь как можно быстрее пройти темнеющие по двум берегам реки старинные форты, как два спящих пса охраняющие покой большого города. В свете последних событий, я ожидал чего угодно, был готов, наверное, даже к появлению вурдалака верхом на драконе, но все прошло тихо, нас не заметили. Может, помог густеющий клубящийся туман, все сильнее застилавший простор, может нечеткость линий, которую принесли лучи восходящего солнца, а может просто стража фортов зря получала свое довольствие. Итог был один – когда через час сквозь туман проявился светящийся фонарь солнечного диска, форты остались позади.