Люди были бесправны и невежественны. Люди считались кормом. Каждый горожанин, равно как и житель деревни, должен был ежемесячно сдавать литр крови за один заход. Донорами становились как парни, так и девушки в возрасте семнадцати лет, и слагали с себя эту обязанность лишь в сорок, когда организм начинал постепенно увядать, и кровь теряла свои вкусовые качества. Среди вампиров попадались и любители детской крови, но официально такое вкусовое пристрастие находилось под запретом властей, и разжиться подобным деликатесом могли либо знатные аристократы, либо очень богатые дворяне.

– Виг, сегодня поучишь меня тому финту, который показывал позавчера? Я так и не запомнил, – голос Эла вырвал из вереницы мыслей.

– Надеюсь, тебе он никогда не пригодится, – я вставлял нижник¹³ для загиба кольца на полосе. – Нам под страхом смерти нельзя иметь оружие, и тем более уметь им пользоваться. Сам знаешь.

– Где ты так наловчился рубиться на палашах? – голубые глаза светились лукавым любопытством, наверное, присущим всем мальчишкам в пятнадцать лет.

– Хороший человек научил, – хмуро ответил я. За пару лет присутствия Эла в кузне, так и не привык к вечным расспросам и неуемному интересу помощника.

– Ты никогда не рассказываешь о своих родителях. Их уже нет? – парень не замечал моего нежелания общаться.

– Нет, – я крутанул в ладони ручник¹⁴, поменяв сторону. – Насыпь угля в ведро лучше, чем языком мели!

Как же меня раздражало, когда лезли в душу без спроса!

– Одно другому не мешает. Расскажешь, как это произошло? – не унимался Эл.– Или как обычно будешь молчать?

– Как обычно. Пора бы уже уняться с вопросами. Делом займись, – я уже рычал.

– Делом займись, – передразнил Эл, ловко увернулся от затрещины, и пошел к коробу с углем.

Я знал, что любопытство в подмастерье, – самая мощная движущая сила, которая только могла быть в этом худом и шустром теле. Но, нужно отдать должное, паренек, если что и узнавал, держал при себе, иначе я не рисковал бы жизнью, обучая его бою на палашах.

– Эл, я дам совет. Когда-нибудь любопытство загонит тебя в могилу. Так что умерь его, – я позволил себе нравоучение, что случалось крайне редко. – Ко мне это не относится, никаких тайн я не храню, просто не хочу вспоминать свое прошлое. Но жизнь опасна, и кому другому твой интерес станет поперек горла, как кость.

– Станет, так станет, – Эл скривил недовольную мину. – Я ни с кем кроме тебя и не общаюсь.

– Смотри сам, – я пожал плечами, и поменял нижник. – Брось дуть, сейчас верхник¹⁵ держать будешь.

На социальной лестнице империи люди занимали низшую ступень. Выше них располагались свободные расы – гномы и эльфы. Что до последних, то эльф на землях Империи был редкостью, и обычно в качестве купца, который привозил магические артефакты и зелья для высшей знати. Когда-то давно отгремели войны между империей, которая жаждала громких побед, Иром, древним королевством эльфов и Цвергландом, республикой гномов. Тогда потери всех сторон были ужасающи, цивилизация стояла на грани уничтожения, и странам ничего не оставалось, кроме как подписать вечный мир и право на суверенитет.

На той же лестнице выше людей, но ниже свободных рас, стояли полукровки – новообращенные оборотни, служащие в страже, жандармерии, армии и городском управлении на низших должностях. Им разрешалось вступать в браки только с такими же полукровками, и лишь пятое поколение детей в подобных семьях считалось полноценными оборотнями, обладая всеми правами свободных граждан империи.

Все мало-мальски значимые должности, кроме самых главных, в перечисленных выше ведомствах занимали представители старых родов, так называемых стай, родословная коих насчитывала не менее трех десятков поколений предков, рожденных в союзе чистокровных оборотней. Стаи сами избирали вертикаль власти учреждений, но окончательное решение принимали представители правящего клана вампиров. Кровососы могли завернуть кандидата, но поступали так очень редко, не желая ссориться с серыми хищниками. Никто из бессмертных не забыл, как опустошительны были годы Жатвы – семилетней гражданской войны между кланами вампиров и родами оборотней. С той поры прошло уже полтора тысячелетия, но повторять былые ошибки никто не спешил. Вампиры правили империей, оборотни же позволяли править, живя в свое удовольствие. И тех и других полностью устраивал подобный расклад. У руля империи была нужна холодная голова, чем не мог похвастаться ни один из старейшин родов серых. Звериные инстинкты брали свое, и будь у власти вервольфы, как называли оборотней гномы, на роль министров избирались бы не самые умные, а самые сильные.

Элита империи, вампиры имели более сложную иерархию, чем другие расы. Главой герцогства был лорд, при котором находилось тринадцать министров, отвечающих каждый за свое, вверенное лично ему ведомство. В каждом учреждении количество административных должностей было различным, но все главенствующие места занимали исключительно вампиры.

Равенства между самими вампирами не было никогда, они делились на носферату – аристократов, и стригоев – незнатных или мелких дворян. Родовитые носферату ущемляли права стригоев со дня основания империи, то есть из глубин бесконечной древности. Имя и титул для знатных вампиров значили все.

Министрами в каждом герцогстве являлись тринадцать маркграфов. Следом по убывающей степени знатности шли графы, виконты и баронеты. Вампир, начиная с титула баронета, считался носферату. Он мог создавать свой ковен и обзаводиться усадьбой, замком или дворцом, одним словом, уютным гнездышком. Землю под строительство и населенные пункты для кормления давал сюзерен, вышестоящий по титулу вампир.

Самая низшая ступень дворянских титулов начиналась с кавалера или шевалье. Кавалером мог стать любой вампир старше двухсот лет, но только за исключительные заслуги перед империей, из-за чего это звание считалось почетным, и могло даваться в награду, как приставка к остальному титулу, даже графам и виконтам. Шевалье становился любой приближенный к особе сюзерена, за заслуги более скромного характера, и лишь перед своим благодетелем. В принципе, ими кишел каждый замок или дворец уважающего свое имя аристократа, потому как в прошлые века раздавали это звание направо и налево, и лишь в недалеком прошлом пришли к выводу, что так не останется простых стригоев для повседневного ведения хозяйства – мажордомов, дворецких и телохранителей с еще тысячей разнообразнейших слуг.

Везде были свои плюсы и минусы. Кавалерами становились очень редко, но чтобы вампир стал маркграфом или лордом, он должен был иметь такой титул в своем имени. Шевалье же грозило за свою долгую жизнь дорасти максимум до виконта. Вампиры не могли иметь детей, да и женщины их интересовали только в плане вкусной крови, поэтому пробиться в высшую аристократию было возможно лишь благодаря личным заслугам, а не по праву рождения. Что поделать, за вечную молодость приходилось чем-то расплачиваться. Мертвое тело не способно рождать жизнь.

Танцевавший со шваброй Эл с грохотом перевернул ведро, я от неожиданности вздрогнул, ругнулся и запустил в подмастерье куском угля. Мое настроение оставляло желать лучшего. Мысли сдвигались во вчерашний день, сильно выделяющийся из серой череды будней.

Одной из моих обязанностей, как первого помощника оружейника, была доставка оружия, выкованного по специальному заказу, власть имущим лицам Гента. Накануне вечером мне пришлось относить тяжелый охотничий арбалет графу Людовику, первому заместителю маркграфа Вальдемара, главы разведки герцогства.

Поначалу ничего не предвещало беды. Все изменилось, когда слуга вместо того, чтобы сунуть мне в руку пару марок и величаво махнуть на выход, с презрительным прищуром процедил сквозь зубы: «ожидай», после чего исчез. Я остался скучать в широком холле трехэтажного особняка, чьи стены, с затейливым орнаментом на штукатурке, казалось, передавали изображения всей флоры империи. Я удивился ситуации, но затем решил: хозяин особняка хочет сделать срочный заказ и собирается передать его через поверенного, после чего успокоился. Когда же вниз по ступенькам плавной, крадущейся походкой сильного хищника, начал спускаться граф, я моментально застыл в поклоне, и перестал дышать, лихорадочно измышляя, что же тому нужно. Черноволосый моложавый любитель охоты славился лютой жестокостью и злопамятством, выделяясь этими качествами даже среди носферату, отнюдь не страдающих добротой и состраданием.