Староста просто отступил от меня на пару шагов, покончив с нехитрыми славословьями. Да и замер, не торопясь уходить к толпе односельчан. Стоял, смотрел. Будто налюбоваться не мог на своих спасителей.

Ну и ладно. Все равно, ни на какие плюшки, ввязавшись в историю с «господином на летающей повозке» я не рассчитывал. Хватит мне и одного приза, получить который я надеялся отнюдь не от Мило. Возможности вернуться в свое время — открывшейся теперь, когда киборг был обезврежен, а похищенные им девушки спасены.

Рассчитали мы тут с Валей верно. Глянув последний раз (перед посадкой) на пультик, я с удовлетворением увидел, что синхронизация уже близка аж к девяноста процентам. Должно хватить.

Внезапно всеобщую идиллию нарушил грохот.

Испуганно вздрогнул староста Мило. Немедленно стихли всхлипы и возгласы радости в толпе его односельчан. Крестьяне вмиг замолчали, посерьезнев, и даже подобрались. Чем напомнили солдат при приближении чрезмерно строгого и сурового командира.

Оглянулся и я — громыхнуло как раз за моей спиной.

Откуда-то из-за леса поднимались клубы дыма. Затем грохот повторился — одновременно со вспышкой пламени, особенно заметной на фоне темнеющего неба.

— Никак Отец-Небо гневается, — осторожно проговорил староста. Но в собственных словах, чувствовалось, не был уверен и сам.

Тогда как я, в отличие от него, сразу понял, что происходит. Успев понаблюдать аналогичные шумовые и пиротехнические эффекты хотя бы в фильмах о войне. Особенно документальных. Да и живьем иногда тоже — во время командировок. Хотя вообще в институте нашем на поля сражений стараются не соваться без очень-очень веской причины. К каковым подсчет подбитых танков на Курской дуге, например, не относится. Все-таки мы ученые, а не бухгалтеры.

Конечно, и для меня этот рукотворный грохот оказался сюрпризом. Но не полнейшей неожиданностью. Ведь если в этой, на первый взгляд примитивной, эпохе нашлось место высоким технологиям в виде киборгов, «летающих тарелок» и графического интерфейса, то почему бы не быть артиллерии? Или даже ударной авиации?

Что служило мишенью для ударов этой авиации (а может, артиллерии), и что еще могло послужить, я не знал и гадать не пытался. В одном был уверен: когда поблизости грохочет канонада, рвутся снаряды, ты в опасности, даже если те, кто эти снаряды пускает, не считают лично тебя врагом.

Не считают-то они, может, и не считают. Но вот снаряду или осколку это не объяснишь. Снаряд (не говоря про осколок) может прилететь не туда, куда планировалось. В том числе и в безвинного тебя.

А потому я сказал единственное, что должен был и мог в такой ситуации. Не вдаваясь в сложные… точнее, учитывая аудиторию, даже безнадежные объяснения.

— Уводи людей, — обратился я к старосте Мило, — всех, кого сможешь. И подальше… но, разумеется, не в ту сторону, откуда дым. Вещи, скот… все бросайте. Уходите налегке… так быстрее.

— А ты?..

— А я попробую их задержать, — отвечал я. И за руку потащил Валю к «тарелке».

Валя, впрочем, не упиралась. Тоже поняла, что происходит.

— Зря, что ли мы их спасали? — уже внутри летающей посудины я решил объясниться. — Чтобы какие-то гады бедняжек разбомбили заодно со всей деревней? А что, если хотя бы одна из этих девушек приходится далеким-предалеким предком Моцарту? Или Менделееву?

— Или Бузовой, — попыталась было подколоть меня Валя. Не слишком, впрочем, усердствуя. Ибо правоту мою в целом признавала.

— А хоть бы даже и так. У нее ведь тоже свои поклонники есть, — ничуть не смутился я, — и им будет ее не хватать.

После чего добавил:

— В общем, думаю, если мы и здесь справимся, синхронизация ста процентов достигнет. И можно будет со спокойной совестью и чувством выполненного долга — сваливать. Домой, в родное время.

На экране радара красовалось трехмерное, несколько упрощенное — как на чертеже, зато вполне детальное изображение рукотворного монстра. Творения безумного конструктора. Летательного аппарата с корпусом обтекаемой формы, из чьей передней части во множестве выступали небольшие пусковые установки. Как на системах залпового огня. Только данный аппарат мог выпускать свои снаряды не залпами, а поодиночке. Как раз на моих глазах, один из таких снарядов (на радаре — светящаяся точка) отделился от одной из пусковых установок и устремился по баллистической траектории вниз.

«Похоже, снаряд неуправляемый», — догадался по траектории ваш покорный слуга.

Контуры рукотворного монстра были выведены на экране зеленым цветом. Типа, дружественный объект — догадаться труда не составило. Точнее, дружественным он являлся для «летающей тарелки», нами захваченной. Поскольку, не иначе, создала и послала его та же цивилизация. Островок высоких технологий посреди древнего мира.

Что до меня, то я… да и Валя, надеюсь, с агрессорами не дружим. Так что зеленый цвет меня не убедил.

Еще, глядя на химерный летательный аппарат, поневоле вспомнилось, что в создании подобных химер некоторые весьма оригинально мыслящие конструкторы изощрялись накануне Второй мировой войны. Чего только не придумали — и танки с несколькими орудиями, и сухопутные крейсера, и гигантские бронированные дирижабли-бомбардировщики, и электрические пушки. И многое, многое другое.

А когда дело дошло-таки до войны, оказалось, что иметь на вооружении подобных монстров — все равно, что выгуливать на поводке слона. Круто, но абсолютно непрактично. Когда живая сила гибнет миллионами, а счет технике, превратившейся в обгоревший металлолом, идет на тысячи, количество становится важнее качества. И обеспечить нужды фронта возможно при одном условии — если оружие и техника относительно просты в производстве. Тогда как вышеперечисленные шедевры военно-инженерной мысли простоты были лишены по определению. И в таком случае, что в них толку? Если, чтоб подбить танк, бывает достаточно одной гранаты. И не важно, сколько у него орудий.

Но это — в двадцатом веке, оказавшемся донельзя щедрым на мясорубки. Тогда как эпоха, в которую занесло нас с Валей, больших войн и массовых армий, похоже, не знала. Реликтовой высокотехнологической цивилизации, создавшей и «летающую тарелку», нами захваченную, и это летающее чудо-юдо, воевать, похоже, по-настоящему не приходилось. Всерьез воевать — так, чтоб стоял вопрос о выживании всей нации. Не с кем. А потому она могла порождать таких вот непрактичных чудовищ.

— Ну и что дальше? — спросила Валя, вдоволь наглядевшись на монструозного летуна. — Что мы можем сделать? На нашей-то «тарелке» оружия нет… я так понимаю. Или ты что-то обнаружил?

— Оружия нет, — подтвердил я, — судно, похоже, сугубо мирное, транспортное. Ну, если не считать, что использовали его в далеко не мирных целях. То бишь, для похищения людей. Однако…

Я сделал драматическую паузу, этим «однако» попытавшись подругу заинтриговать. После чего продолжил:

— Раз уж мы затронули вопрос использования мирной техники, то напомню тебе об одной порочной наклонности хомо сапиенсов. Превращать в оружие даже предметы заведомо мирного назначения. Ну, когда стоит вопрос о выживании. Особенно в этом заключенные преуспели. Даже из хлеба научились лепить колющие предметы, хоть и одноразового использования.

А затем добавил, вспомнив и хлопнув себя по лбу:

— Да что я тебе рассказываю! Ты ж и сама… умудрилась превратить дурацкие шуточки-загадки в оружие против киборга. Разве нет?

— Э-э-э… ты это к чему? — не поняла Валя.

— Да к тому, что я, кажется, знаю, что делать. Главное — не тянуть время.

Я провел пальцами по сенсорному экрану, уменьшая масштаб и превращая монструозный летательный аппарат просто в зеленую точку. Затем наложил на изображение, передаваемое радаром, трехмерную карту местности. И, наконец, перейдя к панели управления, двинул «летающую тарелку» в сторону нового посланца «острова на полуденном пути».

Смертоносный аппарат ждал нас по другую сторону леса. Где — как я увидел, включив передачу в рубку изображения с наружных камер — расправлялся в тот момент то ли с деревушкой, то ли с горсткой стоящих по соседству хуторов.