Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Так вот, — были его слова, а взгляд и тон просто-таки источали превосходство, — здесь мы можем либо лететь, либо стрелять. То есть, если ты заберешь ключ доступа, чтобы воспользоваться оружием, «воробей» потеряет управление, и мы разобьемся. Ну а без ключа трубка эта — всего лишь кусок металлопластика.

— Угу, кусок, — кивнул я, словно бы соглашаясь.

Но уже секунду спустя пришел мой черед демонстрировать интеллектуальное превосходство.

— Причем довольно твердый кусок и не легонький. А значит, им можно больно ударить. Любой дикарь это понимает. А ты… хочешь, проверим?

Пилот встревоженно замотал головой, а я еще масла в огонь подлил:

— Если же ударить в висок, это вообще может оказаться смертельным. Так что… осмелюсь повторить свою просьбу. Пусти меня к штурвалу.

Страж вздохнул и, перевалившись через меня, перелез на мое сиденье. Тогда как я перебрался на его. Еще, из-за тесноты в кабине едва не плюхнулся мне на колени, гад. Возможно, даже специально. И ладно бы пытался таким способом мне помешать. А ну как если он тоже… ну, из тех, у кого вместо жены и детей — «друг». Не доверяю я что-то этим атлантам. Точнее, и без того поводов себе доверять они не давали. Но с учетом специфических пристрастий некоторых из них недоверие еще больше усилилось.

Собственно, именно недоверие толкнуло меня на этот поступок — снова захватить летающее суденышко.

Нет, я не сомневался, что коль стражи обещали отвезти меня к архонту Кафу, то к архонту Кафу и везли. Не в тюрьму и не в гигантский, «а ля Освенцим», крематорий. Что меня напрягало, так это сам факт, что везли. Меня. А не я ехал (точнее, летел) сам.

Не хотелось, знаете ли, чтобы меня доставили этому Кафу как торт в коробке, перевязанной ленточкой, или как заказанную пиццу. Хотелось самому владеть ситуацией. А не дать распоряжаться собой ни стражам (имевшим на меня зуб), ни пресловутому архонту. От которого вообще непонятно чего ожидать.

В лучшем случае — думал я — меня, доставленного на манер торта или пиццы, заставят ждать не один час в приемной, коридоре или еще где. Покуда его превосходительство архонт Каф не соблаговолят принять меня, уделив хотя бы пару минут своего драгоценного времени. А сам пока устроит свидание с другой гостьей из будущего. Или хотя бы попытается подкатить.

Что могло по прибытии ждать меня в худшем случае — я как-то даже и предположить не рискнул. Тут, как говорится, нет предела совершенству. Вплоть до того, что почтенный архонт велит меня транклюкировать. Формулировка будет другая, но суть та же. Выслушает эдак внимательно, с грустью и выражением государственной мудрости в глазах, про мои приключения… уголовным законодательством любой страны, в любую эпоху называемые несколько по-другому. Да и велит.

И кто тогда выручит Валю? Хотя бы.

За штурвал я мог взяться только одной рукой — другой держал трубку. На тот случай, если припугнутый мною страж окажется недостаточно припугнутым и попробует что-нибудь выкинуть.

Понятно, что удобным управление одной рукой назвать было трудно. Что меня совершенно не устраивало.

— У тебя наручники есть? — обратился я к стражу.

— Чего? — не понял тот, и без того возмущенный захватом летающего кораблика и пленением себя, любимого. А тут еще захватчик вопросы странные задает.

— Ну… такая штука, — попытался я объяснить, вынужденный одновременно и за стражем следить, и за приближающимся дворцом, — что-то, чем вы особо активных арестантов обездвиживаете. Фиксируете как-то их, чтобы поменьше дергались.

Сделал секундную паузу, затем добавил — как можно строже, даром, что при переводе интонации терялись:

— Только не вздумай утверждать, будто ничего такого у вас нет. Не может не быть… если только вы не стреляете в таких арестантов. Что вряд ли. Да и вдруг кто-то в кабине чудить начнет. А тут… сам видишь. Доступ либо сюда, либо туда. Так что не ври. Иначе по башке тюкну.

И я слегка потряс рукой, сжимавшей трубку.

Страж вздохнул, погрустнев еще больше прежнего. И пошарив в одном из многочисленных карманов форменных штанов, достал белую блестящую ленту в ладонь шириной.

Лента выглядела твердой и прочной. При ее изготовлении явно не обошлось без металла. На то же указывала ее намагниченность: при сближении концы ленты начинали притягиваться один к другому.

Не требовалось большого ума, чтобы понять, как пользоваться этой штукой.

— Руки, пожалуйста, — с подчеркнутой вежливостью обратился я к стражу.

Тот снова грустно вздохнул и протянул запястья. Не выпуская штурвала, а трубку положив на колени, я свободной рукой обмотал ленту вокруг них. Замкнувшись, та со щелчком закрепилась. А я повернулся к приборной панели и башням дворца архонтов прямо по курсу.

«Не вздыхай ты так, — еще хотелось мне успокоить парня-стража, — это ненадолго, скоро все закончится. Я тоже не зверь».

Но, разумеется, ничего такого не сказал. Пусть лучше вздыхает… и боится. Как и следует бояться плохого парня, замочившего нескольких человек.

Репутация — она ведь, как ни крути, тоже оружие. Или средство защиты.

13

— Изначально программа называлась «Дар», — рассказывал архонт Каф, поудобнее устроившись на диване, — и предусматривала лишь сбор разведочной информации. Никакого насилия к гиперборейцам.

Валя, которой надоело стоять, тоже села на диван. Но так, чтобы быть от хозяина гостиной подальше. На расстоянии чуть подальше вытянутой руки. Могла бы еще дальше отсесть, но тогда архонт сразу бы это заметил. И подумал бы (или понял), что гостья его опасается.

А кто знает, что у Кафа на уме, особенно под хмельком. Может сделать далеко идущие выводы, что Валя-де боится домогательств с его стороны. То есть ждет от него домогательств. То есть воспринимает как полноценного мужчину, а не просто пожилого дядьку, ей в отцы годящегося. И кто знает, вдруг, польстив (хоть и опосредовано) его самолюбию, Валя может его спровоцировать. И захочет архонт, чего доброго, показать, что он-де еще «ого-го».

Каф, однако, был на своей волне, и интереса к молодой гостье… по крайней мере, такого интереса, не испытывал.

— С помощью беспилотных летательных аппаратов, — говорил он, — и других роботов мы выяснили, кто они такие — колдуны Гипербореи. Точнее, колдуньи. Официально, кстати, это слово не употреблялось. Применялись термины «парапсихологические способности» и «психокинез». Ну, так вот…

Архонт потянулся к тумбочке и бутылке, посмотрел на нее, почти пустую. Встряхнул. Увидел, что на донышке что-то плещется, но мало. И снова ее отложил.

— Взял бы добавки, — молвил он доверительно, — или послал за ней. Но понимаю… вредно. Особенно в моем возрасте. Так о чем я? Ах, да!

И продолжил рассказ:

— Где-то разведав… видео поснимав, где-то кого-то расспросив — ну, с помощью роботов, внешностью почти неотличимых от человека, мы выяснили, что у всех… носителей этих… способностей есть кое-что общее. Первое — они сплошь женского пола. Среди мужчин ни одного… колдуна… ладно, пусть будет колдун… не было. Второе — они все сторонились людей. Жили порознь, на отшибе или вообще в лесу. В селениях появлялись редко. С простыми людьми, никаких способностей не имеющими, контактировали разве что при крайней необходимости. И уж тем более не выходили замуж, не заводили семьи. Да что там, у них даже любовников не было! И, наконец, третье: способности эти странные проявлялись у них по слухам с самого раннего детства. Что, конечно, нервировало суеверных родителей. Некоторых — до такой степени, что они выгоняли родное дитя из дома, из селения. Уводили в лес, на съеденье волкам. Однако девочки и тогда — выживали.

Валя вспомнила волка Вуулха, и как Алику удалось наладить с ним контакт. Вспомнила и подумала, что даже слабенькая колдунья вроде той, что встретилась им с Аликом, вполне бы могла добиться того же. Без ЛНМа — с помощью одних лишь своих умений, сработавших тогда, у нее в избушке, не хуже.

24
{"b":"712033","o":1}