Я закрыла глаза, готовясь произнести фразу, за которое меня возненавидят все. Но не произнести ее я не могла – не имела права. У меня теперь много долгов перед племенем, но долги перед совестью – всегда первоочередные.

– Мы похороним Эрика у источника, – сказала я твердо и приготовилась защищаться. Отреченных не хоронят в местах силы. О них даже вспоминать запрещено, а уж о почестях и речи нет. Но я не могла поступить так с Эриком.

– Рад, что ты так решила, – вопреки опасениям, ответил Роберт, чем окончательно сбил с толку.

– Ты заболел? – язвительно поинтересовалась я. Все же злость никуда не делась, обида тоже. После всего, что произошло, после всех тех слов и поступков, он стоит сейчас, смотрит в глаза и соглашается со всем, что я говорю. Зачем? Подставить хочет? Придумал изощренный план, как сместить меня? Ну уж нет, я клятву дала, не отступлю! – Будешь делать вид, что рад? Эрик просил меня, но ты, наверное, и сам не прочь поруководить, так ведь, Роберт? Я всегда вам мешала – тебе и Томе. Не делай вид, что поддерживаешь меня, ведь совсем недавно ты хотел, чтобы я умерла!

– Я никогда этого не хотел! – почти выкрикнул он и, обернувшись на застывшую неподалеку неприкаянную защитницу хегни, продолжил уже тише: – Я не принимал твоей бесхребетности, но никогда не желал тебе смерти, Даша.

– Теперь, значит, моя бесхребетность не мешает? На безрыбье и рак рыба, да?

– Посмотри на себя, ты стала сильнее. Жестче. Теперь я вижу, что Эрик не зря прочил тебе место вождя.

– Я все та же, Роб, – вздохнула я. – Не обманись. К тому же, совсем недавно ты говорил, что женщина априори не может править. Как ты там сказал? Мозгов у нас нет?

– Совсем недавно я узнал, что моя жена спала с другим, – криво усмехнулся он. – Моя жена! Не досмотрел? Не дал ей чего-то? Или вам там медом намазано? Вот ты – которая так его боготворит – скажи мне.

– Я не могу говорить за Ларису, – буркнула я и отвернулась.

– Значит, в курсе. Давно?

– Роберт…

– Она сказала?

– Прекрати! – осадила я его. – Серьезно считаешь, сейчас время для соплей? У меня племя в раздрае, брат погиб, пророчица ушла в себя, не обещая вернуться, а я должна тебя с женой мирить? Сами уж как-нибудь разберетесь, без меня.

– Вот видишь, – неожиданно и как-то по-доброму улыбнулся он. – Сильнее стала. Жестче. Неважно, что там в прошлом между нами случилось, сейчас главное – удержаться на плаву. И племя удержать. Я готов сотрудничать, а ты?

Его слова звучали разумно, и я сдалась. Все же сейчас мне не хватит сил отражать удары со всех сторон, особенно изнутри. Если скади меня не захотят, никакая клятва не поможет. Нет, я, конечно, буду стоять до конца, но один в поле не воин. И уж тем более не вождь.

– И я готова, наверное. Деваться все равно некуда, да и не пристало ссориться со жрецами.

– Не говори ей. – Роберт внезапно посерьезнел и кивнул в сторону бывшей комнаты Полины. – Не стоит ей знать, что он отрекся. Ей и так сейчас нелегко.

– Не скажу, – кивнула я. В тот момент я даже чем-то позавидовала Полине – она останется в счастливом неведении, а я до конца жизни буду помнить – и глаза Эрика, когда он произносил страшные слова, и сами слова, и спину брата, когда он от меня отвернулся. Хотелось бы забыть, да не смогу.

Полина, сгорбившись, сидела на кровати и смотрела перед собой. Теперь я поняла, что имела в виду Эльвира, когда говорила о стеклянном взгляде, хотя я назвала бы его мертвым. Безжизненные руки пророчицы лежали на коленях, волосы спутались и укрыли заострившиеся скулы.

Влад сидел близко, непозволительно близко – она ведь вдова и только потеряла мужа – и обнимал ее за плечи.

– Если будет сложно, просто не смотри, – настойчиво говорил он. – Скажи себе: это не он.

– Не он, – бесцветно повторила Полина и подняла на меня глаза. – Даша.

После ее слов Влад тоже меня заметил. Скользнул растерянным взглядом и снова повернулся к ней. Где-то в глубине души кольнула обида – я тоже потеряла Эрика, не только она. Мне бы не повредило немного поддержки. Но я тут же запихнула эгоистичные мысли поглубже.

– Твой брат такой глупый! – выдала Полина, наконец, проявляя хоть какие-то эмоции. Сжались маленькие кулаки, и побелели костяшки пальцев, а губы сомкнулись в тонкую линию. – Увижу его, обязательно все скажу.

– Эрик мертв, Полина, – сказала я тихо. И добавила, уже чтобы убедить саму себя: – Погиб.

– Он вернется.

Прозвучало твердо и уверенно, от былой отстраненности не осталось и следа – Полина была сама решимость. И глаза загорелись диким, сумасшедшим огнем. Это напугало меня.

– Милая, он мертв. Остатки его кена передадутся Алану, как наследнику, и…

– Нет! – перебила она. – Я его верну.

И замолчала. Я перевела взгляд на Влада, ища в нем поддержки, но его лицо оставалось невозмутимым. Он молчал, когда должен был говорить, и молчание дарило Полине надежду – напрасную и глупую. Это раздражало. Он знал все с самого начала, еще тогда, когда жизнь еще можно было назвать нормальной и стабильной. Когда Эрик был жив, и ничто не предвещало такого исхода. Когда я еще готова была бороться.

Они спланировали это вдвоем – Эрик и Влад. Я вспомнила наш разговор в машине и предыдущий – на крыльце. Влад сказал, что даст ей больше, чем надежду, но по факту осталась лишь она – и та пустышка, фантом. Я знала, шансы вернуть умершего скади всегда равны нулю, никакой некромант не поможет. Но Влад явно обещал ей… что? И как нужно хотеть верить в положительный исход, чтобы забыть: Влад умеет врать красиво?

Полина верила. И опиралась на его плечо так, будто он оказался ее единственной опорой. Даже для Влада поступать так – низко. Неужели он не понимает? Неужели не видит, что делает с ней?

– Мы похороним Эрика сегодня у источника, – произнесла я как можно спокойнее, усмиряя внутреннего зверя. Оказывается, во мне он тоже живет. Или остался от Эрика в наследство, вместе с племенем?

– Мне все равно, – тихо отозвалась пророчица и снова поникла. Легла на кровать и поджала колени к груди. От былого образа богини не осталось и следа, Полина превратилась в маленькую растерянную девочку, одинокую и несчастную.

На похороны она все же поехала. Правда, совершенно ее плакала, даже не смотрела в сторону могилы, а как только Роберт дочитал погребальную молитву, сразу уехала. Заперлась с Владом в кабинете, и они просидели там до вечера, обсуждая мнимые способы вернуть Эрика. Выйдя, Полина никому ничего не говоря, отправилась к себе.

Влада я поймала на парковке, усталого и сонного.

– Какого черта ты делаешь?! – накинулась я на него. – Зачем обнадеживаешь ее?

– Я устал, Дашка…

Он прислонился спиной к дверце машины, прикрыл глаза. Свет фонарей рассыпался на влажном асфальте на кучу мелких отблесков, отпугивая тонкие тени и загоняя их под животы машин. Пухлое облако наползло на округлый бок луны, и воспоминания о кошмаре вернулись, рождая иррациональное беспокойство. Я и сама устала, вымоталась и мечтала об одном: доползти до кровати и рухнуть, забываясь сном. Глаза, хоть и щипало, но они оставались сухими. В груди будто выжгло все, и все органы без остатка превратились в пепел.

– Так отдохни. Потому что сейчас ты делаешь глупости. Зачем заставляешь Полину поверить, что Эрика можно вернуть?

– Это то, что я умею лучше всего – не сдаваться. – Он вздохнул. – Напрасно ждать от меня невозможного.

– Хочешь сказать, что сам веришь в то, в чем убеждаешь ее?

– Она верит, а это главное.

– Эрик хотел, чтобы она жила, а не цеплялась за прошлое.

– Но она не живет! – выкрикнул он, заставляя меня вздрогнуть. Он и сам держался из последних сил, это было видно, да он и не скрывал. Глубокие тени залегли вокруг глаз, едва заметно опустились плечи, но Влад все равно держался, карабкался, выживал. И Полину тянул за собой. Всегда. «Он не бросит ее, – подумала я устало. – Никогда не оставит».

– Она не живет, – повторил он спокойнее, отвернулся и спрятал от меня глаза. Ночь всегда помогает тем, кто хочет спрятаться. – Посмотри на нее, она сломлена. Надежда – все, на чем она держится. Предлагаешь отнять? Эрик ни хрена ее не знал, если думал, что она просто возьмет и смирится.