Комната наполнилась аплодисментами. Все хорошо понимали, что происходит что-то прекрасное, видя исходящие от них потоки счастья.

Лиам подошёл ко мне и сжал мою руку, а я позволила себе насладиться моментом, погреться в любви, счастье и предвкушении хорошего. Потому что все еще шла война.

— Вот почему ты хотела устроить сюрприз, — сказал Гэвин, оказавшись рядом с нами. — Ты хотела стать свидетелем тому, что произошло.

— Мы стараемся радоваться тогда, когда это возможно, — произнесла я и прильнула к Лиаму.

Мозес знал, где найти для себя радость.

— Давайте есть! — сказал он и хлопнул в ладоши.

Люди стали продвигаться к столам, а я проскользнула мимо Таджи.

— Завтра тебе лучше взять отгул, — пробормотала я и подмигнула ей.

* * *

Несколько мгновений спустя я смотрела на желеобразную массу из вареных стручков, которые какая-то творческая душа решила перемешать с желатином оранжевого цвета.

Творческий эксперимент цвета охры.

Нехватка продовольствия — это проблема. Хоть население города и сократилось, доставка еды в Зону при этом остается проблематичной из-за военных действий в южной части Соединенных Штатов. Мы разбили еще три общественных сада в Новом Орлеане и начали ухаживать за несколькими десятками брошенных пеканов и фруктовых деревьев. Мы охотимся, рыбачим и собираем все, что только возможно. Конец лета в Новом Орлеане был изобильным, а за счет того, что на протяжении восьми лет в округе почти не было людей, в воде развелось много креветок.

И эту странную субстанцию не оставили без внимания. Таков Мозес и его странный вкус.

— Че думаешь? — спросил он, кивая в сторону этого блюда.

— Думаю — это что-то.

Что-то, чего мне хотелось избежать. Я видела, что Мозес ест — очень старых раков и вспученные от старости консервы.

Слава Богу, что на столе было больше традиционных новоорлеанских блюд, сделанных из продуктов, которые мы можем достать. Там были кукуруза, гамбо из креветок, жаренный кабачок, хлебный пудинг, маринованный мирлитон[4], нарезка креольских томатов и ежевика, которая выглядела так, будто готова взорваться.

— Не уверен по поводу своих чувств к смешению блюд Пара и людей, — сказал Лиам, вставая рядом со мной, и добавил ломтики помидора на свою тарелку, посыпая его тут же стоящей солью.

— Я за дипломатические отношения, — произнесла я. — Но не за сочетание рецептов.

— Ты просто ничего в этом не понимаешь, — пробормотал Мозес и набрал себе странного блюда цвета охры.

— Мне нормально и без него, — произнес Лиам и протянул ему лопатку от хлебного пудинга.

Мозес сморщил нос.

— Я не ем этот мусор со вкусом мокрого хлеба.

— Ну, конечно, ты не ешь, — проговорил Лиам и добавил кусочек на свою тарелку. — Оно же не пахнет как неделю назад сбитое на дороге животное.

* * *

Мы заняли свои места, наблюдая за Восприимчивыми, солдатами и Пара, которые пристраивали тарелки рядом со своими местами. Люди все еще собирались в группки со своими знакомыми или частью которых являлись, а также Восприимчивыми, которые стали своеобразным мостиком между двумя мирами.

Кто-то из присутствующих был давно знаком, кто-то был новеньким.

Мария разговаривала с Дарби Крэйг, которая предпочитает стиль ретро и обладает потрясающей фигурой для такого типа одежды, а также является одним из членов Дельты, бывшей подпольной группы, которая тайно бросила вызов одностороннему запрету Сдерживающих на магию. Дарби управляла своей собственной подземной лабораторией до того, как снова началась война, потом Сдерживающие наконец передумали и вернули ей официальный статус. Теперь она тратит все время на исследование способов восстановления Зоны.

Соломон, кузен Мозеса и бывший лидер подполья Острова Дьявола, разговаривал с Малахи, ангелом с белыми кудрями, обрамляющими его точеное лицо с золотыми глазами. Его тело словно выточено из камня, и это мы еще не обсудили его огромные крылья цвета айвори. Они интересно смотрелись рядом друг с другом, ведь Соломон невысокий и коренастый.

Лиззи, медсестра из клиники на Острове Дьявола и довольно сильная Пара с даром огня, сидела с Дейвом. Они что-то выводили пальцами на столе, и я догадалась, что это как-то связано с футболом. Они оба играют в футбольной лиге Сдерживающих удовольствия ради.

Еще год назад это бы не было возможно. Пара содержались в заключении, Восприимчивые были вне закона, а люди не могли перейти черту между магией и своим миром, иначе это считалось бы предательством. Конечно, я не желала того, чтобы нас объединила именно эта трагедия, но так уж вышло.

Я посмотрела на Таджи и Бёрка. Она все еще была в шоке, взволнованная и удивленная его появлением. Они являлись доказательством того, что любовь можно подпитывать и растить, что она может преодолевать время и расстояние. И позволяет нам быть теми, кем мы являемся, без масок или притворства.

А потом посмотрела на Лиама, который сидел в кресле-качалке рядом с Мозесом, держа руку на его плече и ведя искренний разговор. И мне стало лучше только от того, что мы сидим с ним за одним столом. От понимания, что он в безопасности, по крайней мере, сейчас, и что не останусь одна в случае вторжения.

И все же… страх никуда не уходил. Я понимала, что в Зоне ничего не воспринимается как должное, но сейчас что-то было не так. В воздухе чувствовалось напряжение, как будто молекулы застыли в ожидании. Что-то надвигалось. Может, Благие, может, еще какие монстры. Но чувствовалось, будто Новый Орлеан приближается к чему-то неизбежному…

Рядом со мной сел Гэвин, в зубах он держал ветку укропа из маринада, словно копье.

— Хорошие угощения, — сказал он и хрустнул зубами, прежде чем положить на тарелку с мясом оставшуюся часть укропа.

— Это да, — произнесла я и посмотрела на него, пытаясь понять, не собрался ли он затеять серьезный разговор.

Учитывая, что он сел, прислонившись спиной к стене, что давало ему обзор на все двери и углы, и он сканировал эти углы, пока ковырял еду пластиковой вилкой, мне подумалось, что он подготовился заранее.

— Как Лиам? — спросила я.

Гэвин любитель сарказма, а также поддразнить и что-нибудь прокомментировать. Но также он преданный брат. Поэтому у него ушло некоторое время на обдумывание ответа, отчего у меня желудок завязался узлом.

— Все хорошо, — ответил он, вытирая рот бумажной салфеткой, которую сжимал в руке. — Справляется. Не особо говорит о своей магии, но так уж принято в семье Куинн.

— Он использовал ее?

— Нет. — Он набрал дикого риса и принялся его жевать. — Но был близок к этому, когда мы нашли Благих. Там их было очень много, а ты знаешь, как они могущественны. Могу поспорить, что он почувствовал их мощь. Их магия будто взывает. Это было видно по его глазам.

— Жажда, — произнесла я и имела в виду не лёгкую ее версию. И по выражению лица Гэвина я увидела, что он понял, что подразумевалось.

— Да. Но он никак это не прокомментировал.

Я кивнула, гоняя еду по тарелке, аппетит внезапно пропал.

— Теперь, после возвращения к тебе, он счастлив. — Гэвин повернул голову, чтобы взглянуть на меня, и в его глазах была благодарность. — Ты стабилизируешь его. Напоминая, что магия может быть инструментом, а не проклятьем. Ты для него благо, Рыжуля.

Я прищурилась.

— Ты только что сделал мне комплимент?

— Сильно не привыкай, — ответил он с ухмылкой. — Просто на меня так действуют воссоединения.

— Та же история, — произнесла я.

Я положила свою пластиковую вилку и скрестила руки. Когда Лиам только получил свою магию, он настолько был во власти гнева, который был составляющей магии сошедшего с ума Восприимчивого, что покинул Новый Орлеан и пять недель прятался на болотах. Он боялся, что может причинить мне вред.