Это было волшебство, каким-то образом сконцентрированное во флоре. Не магия, которая опустошала землю или выжигала деревья, а нечто, что способствовало цветению, создающему этот прекрасный пейзаж. «Каково это — жить в таком месте, где магия полезна, а не разрушительна? Где мне пришлось бы иметь дело не с болезнью, а с подарком, которым я могла бы наслаждаться? Силой, а не слабостью?»

Мы шли по лугу, следуя аккуратно окаймленной травой тропинкой. Тропа петляла то тут, то там, но мы неуклонно продвигались вперед. После двух часов ходьбы, во время которой большинство из нас шли молча, и наблюдений за пейзажем, я поняла, что не увидела ни людей, ни ферм, ни дорог, ни домов, ни животных. Никаких признаков живой природы, кроме отдаленного чириканья каких-то невидимых птиц. Никаких признаков того, что кто-то населял это место. Только холмистые просторы лугов, ветер, пахнущий лавандой, и веселый перезвон птиц, спрятавшихся в глубоком покрытии трав.

— Где все? — спросила я Малахи.

— Население живет в городах, — ответил Малахи. — Дома и другая недвижимость находятся в коммунальной собственности, поделены и регулируются. И здесь обитает меньше существ, чем на Земле.

— И еще меньше после вторжения, — сказала Рэйчел.

Я ожидала, что Малахи начнет спорить, защищать свою родину, но этого не произошло.

— И никого вооруженного на посту, — произнес Гэвин. — Ни патрулей. Ни камер, ни заборов. Ваши люди так уверены в безопасности?

— Разлад произошел между Судом и Консульством, — сказал Малахи. — Вот где были посты, патрули. Разрушения. Видимо, они больше не нужны.

Но его ответ прозвучал как-то неуверенно, как будто пасторальные пейзажи его тоже удивляли. Но если ему и было что сказать, он держал это при себе.

Мы добрались до поляны с высокими и стройными деревьями, похожими на ивы — кора почти глянцевая, ветви тонкие, плавно развивающиеся на ветру. Они свисали над головой, словно купол собора, пропуская пятнами свет. На их ветвях росли плоды: масляные желтые шарики размером с виноград, висящие в гроздьях по четыре или пять. Кожица была яркой и блестящей, и они были похожи на фрукты, при виде которых мой отец предупредил бы меня, что они очень-очень ядовиты.

— Что это? — спросила я.

Малахи посмотрел, оценил.

— Хонорас. Думаю, они похожи на вашу ежевику.

— Мы можем их попробовать? — спросила я.

«Да, возможно, мы на задании, но это, вероятно, будет моё первое и единственное путешествие в Запределье. Нужно попробовать все, что получится, пока есть возможность».

С легким весельем во взгляде Малахи осторожно потянулась к колючим лозам, оторвал одну и предложил мне.

Раскусить плод было тяжелее, чем я ожидала. Кожица была тугой и гладкой, и когда я пыталась ее разжевать, почти хрустела. Центр был мягче, как манго, и на вкус был как солнечный свет.

— Нечто среднее между ананасом и виноградом, — сказала я, улыбаясь Малахи. — Плюс к вашей карме за такие фрукты.

— А мы пока перекусим… — начал Гэвин и вытащил батончик из своей сумки. Он развернул его и принялся хрустеть.

Лиам остановился и посмотрел на своего брата.

— Почему ты так громко жуешь? Ты, блин, жуешь как бобр.

— Бобры создают так много шума? — спросил Гэвин, снова захрустев.

— Я сейчас отберу у тебя батончик.

— Думаю, тебе тоже нужен. Ты злой и раздражительный.

Губы Лиама сжались.

— Так, дети, — произнесла я и приняла рискованное решение встать между ними, положив руку на каждую (мускулистую) грудь. — Мы все устали и голодны. Гэвин, перестань раздражать своего брата. Лиам, перекуси, потому что ты голоден.

— Будто повторение нашей поездки в Форт Уолтон Бич, — сказал Гэвин.

— За исключением того, что у меня намного меньше рвоты в волосах.

Глаза Малахи расширились.

— Зачем тебе рвота в волосах?

— Не думаю, что это было сделано специально, — с улыбкой ответила Рэйчел.

Я похлопала Лиама по груди.

— Перекуси, — повторила я, затем, предупреждая, пальцем указала на Гэвина. — Успокойся, — тихо произнесла я, — или я оставшуюся часть батончика засуну тебе в очень неудобное место.

Гэвин прищурился.

— Не засунешь.

— Хочешь проверить?

Он мгновенье смотрел на меня, холодно и оценивающе. Бьюсь об заклад, это был тот же самый взгляд, что он получил в ответ от меня.

— Нет, — наконец ответил он. — Не потому, что я думаю, будто ты это сделаешь, а потому, что я не хочу смотреть, как ты пытаешься. И я уже съел весь батончик.

«Если бы все конфликты так легко заканчивались». Но выражение лица Малахи все еще был застывшим. И я заметила его беспокойство.

— Что тебя беспокоит? — спросила я.

Малахи посмотрел на меня и снова в сторону.

— Я не волнуюсь. Но я бы предпочел продолжить движение. И быстро.

— Из-за крылатых обезьян, маков или торнадо? — предположила я, предполагая, что злые ведьмы в комплекте уже были.

Он повернулся ко мне, широко распахнув глаза.

— На Земле есть обезьяны с крыльями?

— Не в настоящее время. Но и мы больше не в Луизиане.

— Но разницы большой нет, — произнес Гэвин, хлопнув себя по шее. — Насекомые здесь не менее злые.

— Может быть, ты им нравишься больше всех, — сказал Лиам. — У меня таких проблем нет.

Затем Гэвин снова хлопнул себя по шее.

— Что за хрень, Запределье? — Но затем его взгляд смягчился. — О, — промолвил он, и я оглянулась.

На этот раз обошлось без комаров, только усик одной из ветвей ивы, длинный и гибкий.

— О, вау, — произнес Гэвин, когда кончик ветви дрогнул и задвигался зигзагами или взмахами кнута.

Но в воздухе пульсировала магия, и теперь в ней не было ничего дружелюбного. Деревья зашуршали и задвигались, тьма сгустилась, когда ветви над головой сплелись вместе, и начали образовывать навес, который уже не был гибким и пестрым, а стал жестким и устрашающим.

Магия вокруг нас начала пульсировать, деформируя воздух, превращая его в подобие жара, поднимающегося с асфальтовой дороги. Волосы на моих руках и задней части шеи встали дыбом, а гудение в голове стало громче.

Так много энергии. Так много силы.

— Малахи, — тихо проговорила Рэйчел, двигая оружием. — Деревья живые? Я имею в виду, больше, чем обычно?

— Подойдите поближе ко мне, — осторожно произнес Малахи. Он уронил рюкзак и расправил крылья с хрустом накрахмаленной льняной салфетки.

— Так много магии, — сказал Лиам глухим и низким голосом. Я посмотрела на него, обнаружив золотые искры в его глазах, и испугалась, что его контроль ускользнет в восходящем потоке магии.

Раздался резкий звук, и ветка ивы, обвившая лодыжку Гэвина, как оковы, подняла его в воздух.

Лиам чертыхнулся и вытащил нож.

Еще один щелчок, и нож исчез, крепко зажатый тонким зеленым кончиком ветки ивы, овившейся вокруг него.

Гэвин закричал, когда другой усик схватил его за другую лодыжку, связал их вместе и подтянул его выше к куполу. Его голова была теперь в пяти метрах над землей, он боролся — пытаясь подтянуться и ослабить плети на лодыжках — но ива качнулась и сплелась так, что он ничего не мог сделать.

— Перестань двигаться, — сказал ему Малахи, когда мы укрылись в тени его крыльев.

— Сам перестань двигаться! — ответил Гэвин, извиваясь, пока ветви поднимались по его икрам, обвиваясь вокруг голеней, а затем и колен.

— Успокойся, — произнес Малахи. — Пока ты двигаешься, ты — угроза.

Гэвин перестал извиваться, позволив рукам повиснуть, а кровь хлынула к его лицу, так как он висел вверх ногами.

Магия сместилась, сменила направление, проявившись странным ветерком. Она двигалась вокруг нас, осматривала и изучала. И так же быстро, как появилась, она, казалось, втянулась обратно в деревья.

— Что это было? — спросила Рэйчел, положив руку на оружие. — Оно ушло?

Малахи даже не нужно было говорить «нет».

На этот раз покачивались сами деревья, гладкая кора мерцала и двигалась вокруг стволов, словно клетки двигались и переставлялись.