– Я не буду с тобой спать, Антон. Между нами ничего не будет. – Мой голос на удивление звучал ровно, а глаза уверенно встретились с его сузившимися. – Я бы очень хотела, чтобы мы подружились. Прекратили бесполезную войну и игры. Мне кажется, мы насытились друг другом. Не так ли? И пора переступить через этот этап и перейти на следующий. Вскоре наши родители поженятся, и нам придется встречаться на семейных торжествах. Предлагаю перемирие. К тому же я всерьез подумываю о свадьбе с Александрам. Но для этого надо решить все с тобой, чтобы ты больше не думал обо мне.

– Что? – переспросил он и нахмурился.

 – Ты же тут для того, чтобы трахнуть меня, правда? Не просто так ты со мной мил и любезен? – сглотнув, спросила я. – Особенно после вчерашнего.

– Черт, какой я идиот, – запустив руку в волосы, рассмеялся он. – Ты считаешь себя богиней секса? Или что я трахал только тебя? Нет, малышка, ошибаешься! Мне было необходимо выиграть спор, и я выиграл. И не более того. Салфетка отлично подошла для подтверждения твоих чувств, которых ты нахрен лишена! «Ты заслужила это, заслужила», – попыталась я успокоить себя и свой организм, обещающий просто отключиться и заставить упасть без чувств. Пусть ненавидит, должен. По-другому никак не выжить. – Номер снят на три ночи, вот деньги, и я расплатился с твоими сексуслугами. Ведь я так обращаюсь с игрушками, а ты была одной из них, – зло сказал он и бросил купюры на пол. Подхватив телефон, он пролетел мимо меня к двери, но обернулся, смерив меня взглядом, полным отвращения. – Знаешь, на секунду подумал, что между нами может быть большее, в машине, когда ты была так убедительна. Но вряд ли у такой отличной актрисы, как ты, может быть сердце. Ты думаешь другим местом, и сейчас в тебе я увидел самого себя пять лет назад. Отличие только одно, тебя называют шлюхой, а меня кобелем. Последнее не так противно, как первое. И мне тебя жаль, Милана, ты разрушила отношения с отцом из-за меня. Огорчу, я этого не стою. Признаюсь, я этого и добивался. И теперь с отличным настроением и чувством выполненного долга буду наблюдать за Виталием и его попытками снова обрести свою принцессу, которую я забрал в который раз. Это лучший выигрыш, знать, что враг будет мучиться. А вчерашнее… не волнуйся, у меня так много игрушек, что я провел незабываемую ночь. Ты осталась одна, без помощи, но мне похрен на это. Ты для меня никто. Хорошей ночи, малышка. Сказав это, он громко хлопнул дверью за собой, а я осталась стоять. Горячие слезы обиды потекли по щекам, но он ошибался. Буквально во всем, но и винить его не могла. Тогда почему крик отчаяния сорвался с губ, а тело обмякло и опустилось на пол? Каждое слово, произнесенное им, оставило в моем сердце кровоточащую рану. Мне казалось, что я сошла с ума, лежа на полу в гостиничном номере и продолжая плакать в голос, сжимая волосы, пытаясь вырвать их. Неужели люди могут пережить это? Как? Я заставила себя встать и перебраться в холодную постель. Но это не помогло, хотелось кричать еще громче. Ведь я только сейчас ощутила всю силу, с которой любила Антона, до каждого воспаленного нерва, но показать это пришлось совершенно не словами, а иным способом – ненавистью с его стороны. Правильно ли это? Не знаю. Но уверена только в одном, что внутреннюю депрессию мне никогда не пережить. И теперь мне придется играть, чтобы никто об этом не догадался. Никто никогда не узнает правды и того, по какой причине я на самом деле тут.

47.

Из сна меня вырвал громкий грохот и такой же мат. Я села на постели и заморгала, осматриваясь, пока ктото продолжал бубнить себе что-то под нос и ругаться. Так, я в отеле, в номере. Но должна быть одна. Быстро оценив ситуацию, включила прикроватную лампу и с бешено бьющимся от страха сердцем, осторожно спустила ноги с постели и встала. Облегчение, глупая радость, а затем непонимание пришли разом, когда я увидела сидевшего у двери Антона, продолжающего что-то говорить.

– Что ты тут делаешь? – Мой голос был такой жалкий, что пришлось прочистить горло. Он слишком резко поднял голову и стукнулся затылком об дверь, издав стон. Но это заставило меня улыбнуться, он был таким милым плюшевым мишкой, хоть и не моим. Любовь запульсировала в груди. – Больно? – стараясь не смеяться, спросила я.

 – Нет, кончил, – буркнул он и встал на колени, чтобы подняться. Пьян. Он был чертовски пьян. И мне почему-то стало еще смешнее, я зажала рот рукой, наблюдая за его попытками привести тело в вертикальное положение. Он посмотрел на меня и прищурился, облокотившись о стену, и широко расставил ноги.

– Помочь? – уже не скрывая, смеялась я.

– Да пошла ты, – выдохнул он и поднял голову к потолку.

 – Ладно, – пожала плечами и повернулась, чтобы вернуться в постель.

 – Стой! – простонал он. – Мне ночевать негде. Я буду спать с тобой… тут.

 – Чего? – удивленно повернулась я.

– Твой дебил-брат притащил ко мне эту суку-блондинку… Рома с милашкой, а Алекс с кем-то тоже. Все спальни заняты… Я пришел. – Антон посмотрел на меня и развел руками, пока я переваривала информацию. Сука-блондинка – это Ира? А милашка – Настя? И почему он называет ее милашкой?! Кобель! Ревность заколыхалась в подсознании, и я невольно сжала губы.

 – Это я вижу, – процедила я. – Сними еще один номер.

– С чего бы это? – усмехнулся он, оттолкнулся от стены и, как мячик, вписался в противоположную. – Антон, – покачала я головой, но мое «я» жаждало ему помочь и было радо, что он тут. Подойдя к нему, взяла его руку и положила себе на плечо. Он усмехнулся, а затем оперся на меня. Я не ожидала такого и, схватившись за его спину, попятилась, таща его за собой. Всего на долю секунды страх, что сейчас мы просто грохнемся на пол, отразился на моем лице, и я в ужасе распахнула глаза. Но на его лице было победное выражение, он улыбался, а глаза блестели. Антон схватил меня сильнее и сам делал шаги. Кто кому помогает? Я ему или это он меня толкает? Упасть мы все-таки упали, только на постель, и он придавил меня своим весом. Да почему так приятно? Почему так сразу тепло стало? Почему жизнь так несправедлива?

– Антон скатись с меня, – выдохнула я, упираясь руками в его грудь. Сейчас его близость была опасной, потому что я знала, чем это закончится. Разум помашет мне ручкой, и включится режим «год без секса». И я  поддамся ему, желая этого мужчину больше всего на свете, а потом буду реветь и оплакивать то, что он относится ко мне как к игрушке. И, вообще, даже помыслить о сексе была глупая идея. Потому что моторчик внутри, отвечающий за разврат, медленно начал заводиться.

 – Ты так вкусно пахнешь, – протянул он, и его голова опустилась. Я ощутила горячее дыхание рядом с шеей, где быстро бился пульс. Пришлось закусить губу, чтобы не выдать себя, когда его губы коснулись кожи.

– Антон, слезь! – Я повысила голос и попыталась сама скинуть его. Но он схватил мои руки и поднял над головой, заставляя посмотреть в его затуманенные глаза.

– Гамбургер, – по слогам сказал он, а я подняла брови в непонимании.

– Чего? Ты есть хочешь? Лучше тебе пойти и снять… Но мне не дали договорить. Горячие губы заглушили звук моего голоса, опьяняя и меня. Мягкие, но уверенные легкие поцелуи заставили зажмуриться и взмолиться всем богам, чтобы мне дали силы не поддаться ему.

– Антон. – Я резко отвернулась, и его влажное дыхание оказалось на шее.

– Милан, мать твою, да за что ты так со мной? – простонал он, и я почувствовала, что мои руки больше не удерживают и вообще, свободна. Но в голове крутилась последняя фраза. Что это – боль? Обида? Горечь? Отчаяние? Это сказал Антон или мое воображение играет со мной жестокую шутку? Я удивленно повернула голову и увидела его, лежащего на спине и смотрящего в потолок. Внутри мечта зародилась о том, как моя голова удобно устраивается на его плече, а его руки обнимают меня, обещая защищать всю нашу жизнь. Заморгала, чтобы прогнать видение и тоску в груди. Нельзя. Я решила уберечь его от смертельной правды. Пришлось сделать глубокий вдох и сесть на кровати, затягивая халат туже.