– Ты же… ты же… – Я попыталась спросить связно, но вышел только писк.

– Нет, я ничего не принимают. – Он сжал губы так сильно, что они побелели.

– Я знала, просто… – прошептала я.

– Спасибо, малышка, за веру в меня, – в секунду лицо разительно поменялось: живой блеск в глазах, слабая улыбка.

– Поехали, – кивнула я. Антон держал меня за руку, пока мы шли обратно к машине. Открыв мне дверь, он помог сесть на место, и через несколько минут мы ехали по дороге.

– Какую музыку предпочитаешь?  –нарушил он тишину.

– Все равно, – отозвалась я.

– Милана, это кто-то решил меня подставить, у меня много таких «друзей»  – тихо произнес он.

– Но откуда они знают, что ты был вчера в клубе? – отстраненно спросила я.

– Не знаю. Но я не наркоман. Не могу тебе рассказать всего, но, поверь, никогда не употреблял наркотики, только пару раз травку, – оправдывался он.

– Почему? – нахмурилась я и повернулась. – Почему ты не можешь рассказать мне всего?

– Потому что обещал, – вздохнул он.

– Кому? – допытывалась я.

– Не могу, малышка. Просто забудь, никто тебя не вызовет в участок, я все улажу. – Он нажал на кнопку на панели, и машина наполнилась песней. Это означало, что разговор окончен. Но что он скрывает? Почему мне казалось, что это очень важно для меня? Продолжали путь мы молча, каждый гонял в душе своих демонов. За стеклом начался дождь, Антон сбавил скорость, а я все больше закапывала себя в какую-то яму. Этот случай не оставил меня равнодушной. Почему? Потому что я боюсь за него? Потому что не хочу, чтобы ему кто-то навредил? Но я же была полна решимости раздавить его, как букашку. Так где все сейчас? Стоило только лицом к лицу встретиться с его прошлым, как вся забурлила, выдавая не злость и обвинения, а нежность, заботу, желание защитить и… Любовь? «Ерунда, просто слишком много эмоций», – успокаивала я себя. Но отчего так быстро забилось сердце, а ладони вспотели? Ледяной ветер охватил меня и заставил найти где-то укрытие, желательно на плече Антона. «Совсем идиотка», – вздохнула я и закрыла глаза. Надо видеться с ним реже, и тогда все будет в порядке. Я приду к логическим выводам и снова встану на верный путь. Ведь он истинное зло. Он должен быть им. Обязан, иначе… А что иначе? Я даже сама не могла ответить на все свои вопросы, не могла найти подходящую роль для спектакля. Тело стонало от усталости, от жизни, от чувств.

– Милана, мы приехали, – в мои мысли пробрался голос, и я открыла глаза. Дождь нещадно бил по стеклу, и я  ничего не могла разглядеть.

– Нам придется дойти до главного здания пешком. – Антон улыбнулся, а я только смотрела на него.

– Хорошо, – прошептала я. Он выскочил из машины, и, открыв багажник, достал зонт. Моя дверь распахнулась, и он предложил мне руку. Мой взгляд остановился на протянутой ладони с линией жизни. Что его ожидает в будущем? Кто может сказать?

– Милана, – напомнил о себе Антон, и я подняла на него взгляд. – Ты меня боишься? Или я тебе стал неприятен? Надо было собраться. Надо ответить.

– Постучи головой о машину, поумнеешь. – Фраза вышла слегка нервной, разрезанной моим дыханием. Вложила свою руку в его и спустилась на землю.

– Я рад, что ядовитая малышка вернулась, – ощутила я горячий шепот у виска.

– Пошли, холодно, – вырвала свою руку из его и обняла себя руками.

– Могу согреть, – улыбнулся он и положил свою руку мне на талию.

– Какой ты болтун, пошли уже, – простонала я и дернулась. Он только рассмеялся и заблокировал машину. Он продолжал обнимать меня за талию, а другой рукой держал над нами черный зонт. Впереди я увидела большую усадьбу, к ней мы и двигались. В освещенном холле нас встретил холеный мужчина и приветливо улыбнулся:

– Мистер Волков, мы рады, что вы доехали до нас. Погода сегодня просто отвратительная.

– Мы тоже рады встрече, – ответил Антон и, сложив зонт, поставил его в углу.

– Начнем с банкетного зала? – поинтересовался парень.

– Да, – кивнул Антон. Нас повели через два небольших зала в основной. Вульгарно, вызывающе и слишком помпезно. Хотя это было мягко сказано. Золотые львы, такие же колонны, фигуры ангелов. Я скривилась. Это в духе Кристины, но никак не Анжелы. Пока Антон и наш провожатый что-то обсуждали, я обходила зал и остановилась у картины, изображающей королевский пир в стиле Елизаветы I, которая висела в самом центре комнаты. Как я поняла, тут должен быть главный стол.

– Тебе не нравится? – Голос позади заставил меня вздрогнуть.

– С чего ты решил? – нахмурилась я.

 – Знаю, малышка, – усмехнулся Антон и подошел ко мне, останавливаясь слишком близко. – Так что? – Его дыхание согревало мою кожу.

– Нет, но если этого хочет Анжела, то я буду за. – Я сделала шаг от него вперед.

– А как ты видишь то самое место? – Он шагнул ко мне, и его руки оказались на моей талии.

– Что ты делаешь? – судорожно выдохнула я от этого контакта.

– Мне кажется, ты замерзла, – прошептал он мне на ухо.

– Тебе кажется, – фыркнула я.

– Малышка, ответь, как ты видишь место, где должна состояться свадьба? – Его руки прошлись по талии и сжали ее, притягивая к мужчине. Спиной ощущала теплое тело, и мое предало меня, направляя все чувства к низу живота, где тугой узел сжимал меня. Развратная мокрица!

– Хорошо, – выдохнула я, позволяя себе насладиться этим теплом. – Что-то менее яркое, спокойное, романтичное. Ведь Анжела и папа так долго не могли быть вместе, и их свадьба должна стать чем-то личным, а не очередным спектаклем. Я хочу место, где будет церковь и какая-нибудь усадьба с красивой историей, как и у наших родителей. Должен быть смысл, во всем всегда должен быть смыл, намек на продолжение. Это место просто орет о своей цене, но оно не отражает характеры жениха и невесты. И вряд ли они оба будут чувствовать себя тут комфортно и смогут насладиться таким долгожданным днем. Пока я говорила, мои руки чудесным образом легли на его, а голова уперлась в плечо мужчины. Это было так просто, так понятно и так больно, что захотелось вновь разрыдаться. Неужели люблю? Неужели чувства не умерли? Неужели папа был прав? Неужели его страх оправдан? «Дура, какая же ты дура, Милана», – внутри билась паника.

– Малышка, прости меня, я был таким идиотом, – слова Антона повисли в тишине. Меня больше никто не обнимал, сердце остановилось, а глаза защипало.

– Простила, давно простила, – одними губами сказала я в пустоту, а по щеке прокатилась слеза. Даже злости на себя внутри не было, лишь одиночество. Он играл не по правилам…

20.

Не знаю, как долго стояла одна, пока меня не окликнул Антон и я не повернулась, встречаясь с ним глазами. В них не было вызова, его лицо стало мягче, как будто мы перешли какую-то грань между нами, и сейчас все стало легче.