В один из вечеров Галя и Серега от нечего делать смотрели телевизор, Марина валялась дома с температурой и прийти не смогла. Голливудский фильм нагонял скуку своей тривиальностью, разбавить которую не помогала даже бутылка вина. Когда закончилась предсказуемая постельная сцена, Галя убавила звук и обратилась к Сереге:

– Думаю, нам стоит это сделать.

– Сделать что?

– Заняться сексом. Чисто из практического интереса. Без обязательств и условностей.

Серега чуть не подавился вином. Ему, конечно, надоело уже самому себя удовлетворять, но такого предложения он точно не ожидал.

– Так что?

– Но… прямо сейчас? А как же это самое… предохранение?

– А у тебя нет с собой что ли? У нас в аптечке валялись, родители ими пользоваться не стали, я так понимаю, но и спрятать не удосужились

– Ну, если ты готова, то и я тоже, – неуверенно сказал удивленный Серега.

– Окей, иди в их спальню, я приду минут через десять.

Галя удалилась в ванную, а Серега замер на месте. Он чувствовал, как заколотилось сердце. Разумеется, он говорил, что не девственник, но на самом деле максимум, что у него было, – это лицезрение оголенного бюста одноклассницы из предыдущей школы. Он побил себя по щекам и отправился к месту встречи.

Несмотря на множество прочитанных в детстве романов, Галя не мечтала о принце на белом коне. Даже если подобие его и могло появиться в ее жизни, то это однозначно был не Кириченко. Она скептически относилась к идее священности первого раза и теперь решила, что настало время попробовать, ведь если люди так озабочены сексом, то, может, в этом и вправду что-то есть? Приняв душ, она откопала в ящике с лекарствами позабытые Павликом презервативы и пошла в спальню.

– Знаю, ты любитель поболтать, но давай без лишних слов, – сказала она и приблизилась к Сереге.

Секс оказался довольно неуклюжим. Начиналось все неплохо: целовался Серега явно лучше Игоря Колесникова. Однако чем дальше, тем больше Галя сомневалась в уместности проявленной ею инициативы. Сама она не знала, что именно надо делать и доверила процесс Сереге, который, пытаясь вспомнить, как делают мужики в порно, слишком разошелся в подражании экранным самцам, и Гале пришлось усмирять его пыл. Потом он случайно порвал презерватив, когда снимал упаковку; второй же долго не хотел нормально расправляться и соскальзывал, только совместными усилиями удалось присобачить его как следует. Гале стало смешно, и она давила в себе смех, чтобы совсем не обескуражить взволнованного партнера, который уже начал выдыхаться. Но вся эта возня оказалась напрасной: Гале было больно, под каким углом и с какой бы стороны Серега ни пристраивался, и спустя двадцать минут экспериментов она предложила дальше не мучиться. Серега болезненно воспринял неудачу, и потому Галины попытки удовлетворить напоследок хотя бы его тоже не увенчались успехом.

– Не сказать, что я возлагала какие-то огромные надежды… Одевайся и пойдем есть, я проголодалась, – Галя похлопала партнера по груди и ушла ставить чайник.

Произошедшее они не обсуждали, Галя в своих лучших традициях вела себя как ни в чем не бывало. Серега же испытывал неловкость: то ли за ситуацию в целом, то ли за то, что не смог доставить женщине удовольствие. Эта неловкость, которую Галя притворно не замечала, испортила отношения, становившиеся все более формальными, и в конце концов их общение свелось к редким разговорам в школе. Перед новым годом Аллочка, скооперировавшись с любовницей Павлика, сумела поставить ему мозги на место, и они вернулись домой. Жизнь Гали снова вошла в прежнее русло. По крайней мере, ненадолго.

После воссоединения Аллочка решила, что им с Павликом нужно свежее начало. Прежде всегда довольная Ковтнюками, она, оценив все прелести жизни в райцентре, предложила туда переехать. Там Павлик нашел бы новую работу (на хлебозаводе добровольно-принудительно был поставлен крест), да и сама Аллочка могла куда-нибудь впервые в жизни устроиться. Но что делать с Галей? Ей оставалось учиться в школе еще полтора года, а откладывать новую страницу семейных отношений на такой срок Аллочке казалось не лучшей идеей. Можно было перевести дочь в школу в райцентре, либо попытаться пристроить ее в техникум, сама же Галя хотела спокойно доучиться в Ковтнюках и не участвовать в родительских задумках. Но Аллочку охватило чувство вины, и она больше не хотела оставлять несовершеннолетнюю дочь одну. Сошлись на том, что подождут окончания учебного года, а там видно будет. Все эти месяцы Аллочка жила мыслями о райцентре, который стал пределом всех ее мечтаний и предметом всех ее разговоров. В итоге они с Павликом сумели убедить дочь уехать с ними и закончить одиннадцатый класс в другой школе. В конце лета, в сухой августовский полдень, Галя отодрала от себя рыдающую Мариночку и села в Павликову новую приору, которая, взметнув облако пыли с проселочной дороги, увезла ее из Ковтнюков.

Спустя четыре года судьба вернула Галю обратно в Ковтнюки. После переезда в райцентр она так и не закончила одиннадцатый класс, а пошла в техникум постигать основы экономики и бухгалтерского учета, которые на фоне остальных специальностей показались ей наименьшим из зол. Хоть Павлик и уверял семью, что благодаря своему дару убеждения сумеет пристроить Галю сразу на второй курс, в техникуме его способностей должным образом не оценили и весьма прозрачно намекнули, как можно решить ситуацию. Возмутившись столь вопиющей наглостью, Павлик давать на лапу отказался, но жена и дочь понимали, что давать попросту нечего: перед этим он потратил уйму денег на черную приору, от приобретения которой его не смог отговорить никто, даже те друзья, что с пеной у рта поносили отечественный автопром. К тому же в райцентре они купили небольшой дом (по большей части благодаря щедрым пожертвованиям Воробьевых – Аллочкиных родителей), а расчет продать свой дом в Ковтнюках и выручить на этом пусть и скромную сумму не оправдался. Таким образом, потеряв год, Галя стала первокурсницей.

Вопреки званию – которое никто официально не присуждал – ведущего учебного заведения среднего профессионального образования во всей области, техникум Галю, мягко говоря, не впечатлил. И дело было не только в образовательном процессе, но и в контингенте обучающихся: понаехавшие отовсюду студенты представлялись ей еще большим сбродом, чем те, с которыми приходилось иметь дело в школе. Их детский восторг от выцарапанных на старых партах надписей их предшественников, которые щедро делились номерами всевозможных давалок и ненатурально изображали свои половые органы, вызывал в Гале желание устроить массовую резню. Поэтому она даже была рада увидеть старых знакомых из числа бывших одноклассников. Дружки Костя и Егор, учившиеся, разумеется, на прикладной информатике, пристрастились к качалке, но, по всей видимости, все еще оставались лошками. Теперь им давали куда более обидные характеристики: в техникуме ходили слухи о том, что явно не противоположный пол они собрались покорять спортивными телами. Радость от встречи с Игорем Колесниковым, однако, продлилась недолго. Позабыв былые обиды, он снова решил доказать Гале свою любовь, чем вынудил ее на грубый отказ. А вот Анжелу застать не удалось: ее поперли из техникума в конце первого курса, как говорили, за блядство. Но Галя к этой версии отнеслась скептически, посчитав, что за это уже давно никого ниоткуда не выгоняют.

Особой дружбы у Гали ни с кем не сложилось. Она продолжала общаться с Мариной, умудрявшейся собирать все сплетни не только про школу, но и про техникум, в котором ни разу не бывала. Хоть она и жаловалась на нехватку Гали в Ковтнюках, тем не менее быстро адаптировалась к жизни без нее. Галя в подруге не сомневалась: такие, как она, нигде не пропадут. И все же даже учись Марина тоже в техникуме, это не смогло бы затмить ту скуку, которую он наводил на Галю. Эта же скука толкала ее, до этого обычно рассудительную, на различные не до конца продуманные поступки: перекраску волос в каштановый с последующим осознанием всего ужаса содеянного; посещение вечеринок, на которых ее одногруппники пробивали дно, которые они, как ей казалось, уже пробить не могли; игру в бутылочку с Костей, Егором и парой других девушек, которые грезили о романтических отношениях этих двоих и хотели увидеть воочию их страсть. Начинающие качки перецеловали остальных дам, посмотрели, как дамы это делают друг с другом (Галя в таинство однополого поцелуя посвящаться не стала), но их самих бутылочка, к огромному разочарованию фанаток, не свела. Нашла Галя и того, кто смог сделать то, что у Сереги не получилось, и потом это периодически повторял. Мурат, чью фамилию она никак не могла запомнить, оказался умелым любовником, но на редкость неинтересным в общении человеком. Поэтому, сделав дело, Галя всегда быстро ретировалась, пока он не начал наводить на нее страшную тоску, повторяя одну и ту же историю, но с новыми деталями, противоречащими предыдущей версии, в десятый раз.