– Но… а как же хозяйство? Как же школа? Мне что, все самой? – недоумевала Галя, пока Аллочка запихивала одежду в спортивную сумку.
– Я же ненадолго, скоро вернусь. Только заберу твоего отца от этой проститутки. Ты девочка большая уже, справишься. Если что, звони бабушкам.
Так Галя осталась одна. Она не страшилась отсутствия дома родителей, но всякая возня в курятнике ее тоже не прельщала.
– Родоки уехали, радоваться надо! – с восторгом восприняла новость Мариночка и тут же начала планировать тусовку у Гали дома.
После долгих уговоров Галя согласилась на посиделки с подругой, но только вдвоем. Вечером, покормив вонючую живность, девочки откупорили бутылку коньяка, которую Мариночка предварительно стащила из дома, разлили по рюмкам, но пить не решались. Конечно, они уже пробовали алкоголь, но то было пиво или вино в небольших количествах, а вот до крепких напитков дело не доходило.
– Давай, раз уж открыли, – утомила Галю их с Мариной нерешительность.
Резко выдохнув, они быстро выпили обжигающую жидкость.
– Фу, ну и дрянь, – заключила Мариночка и принялась разливать по второй.
– Подруга, не разгоняйся, а то мы так коньки отбросим.
– Как говорит батя, между первой и второй промежуток небольшой.
Галя, уставшая от семейной драмы четы Гировых, подумала, что может себе позволить немного расслабиться. Не успели они выпить, как раздался стук в окно.
– А это еще кто? – удивилась Галя.
По телу Марины пробежала дрожь. Она начала вновь разливать коньяк. Галя отодвинула цветастую занавеску и различила в уличной темноте Серегу. Тот закричал:
– Открывай, хозяйка.
– А он что здесь делает? – повернулась к подруге хозяйка.
Испуганная Марина проглотила рюмку.
– Вот ты тварь, Герасимова. Мы же договаривались.
– Ну он же тебе нравится, признай. Иначе почему ты постоянно говоришь, как он тебя бесит? Я ведь ради тебя все, – полушепотом затараторила вновь провинившаяся Мариночка.
Возражать что-либо было бессмысленно. Галя накинула кофту и пошла открывать калитку.
– Заходи, коль пришел.
Когда Галя завела гостя в дом, Мариночка уже достала для него из шкафа третью рюмку.
– Проштрафился ты, Кириченко. Пей три подряд.
Серега улыбнулся, молча подошел к столу и опустошил одну за другой подготовленные рюмки. Перед приходом в гости он уже немного выпил, поэтому штраф дался ему вполне легко.
– На хоть, закуси, – Галя придвинула к нему тарелку с нарезанными овощами.
– Че пришел-то? – продолжила она, не успел тот прожевать заброшенный в рот огурец.
– Эм… я… – стушевался от такой гостеприимности Серега, но быстро нашелся что сказать. – Я тут мимо проходил, дай, думаю, загляну.
– А че без приглашения? Знаешь, это не красиво.
– Так это сюрприз, Галь. Думаю, нам пора…
– Что ж, за сюрпризы! – перебила его Марина, все еще пытавшаяся запить стресс. Она всучила обоим заполненные рюмки, чокнулась с ними своей и, не дожидаясь какой-либо ответной реакции, отправила в себя ее содержимое.
– Марин, если ты продолжишь пить такими темпами, я тебя до дома не дотащу.
– Не волнуйся, дорогая. Во-первых, у меня ни в одном глазу, я никогда не пьянею, а во-вторых, родители знают, что твоя мама уехала, и я сказала им, что останусь ночевать у тебя, чтобы тебе не было страшно с непривычки. Умно, а?
– Вот если бы ты всегда такой умной была, цены бы тебе не было… А откуда они знают про маму?
– Галь, ты серьезно? Чуть ли не вся деревня знает.
– Да уж, чего это я…
Спустя час никогда не пьянеющую Мариночку развезло. Она не договаривала фразы, путала фамилии Гали и Сереги и повторяла, что не пьяна. Видя перед собой пример, которому не стоит подражать, Галя насторожилась и перестала пить, но непривычное ощущение уже медленно растекалось по ее телу. Она с боем выдрала из рук Марины очередную рюмку и дала ее Сереге.
– Си… сиреневенький. Сиреневенький. Видишь? Могу выговорить, значит, трезвая! – твердила Мариночка, тыкая себе указательным пальцем в кончик носа.
– Хорошо-хорошо, трезвая. Но на сегодня хватит… А ты, – обратилась Галя к Сереге, который чувствовал, что ему тоже достаточно, но не хотел подавать виду, – допивай и все. А я заварю чай.
Галя, которую не впечатлили продемонстрированные подругой чудеса координации, налила всем чай. Мариночка приуныла и отказывалась пить, тупо смотря в свое дрожащее отражение в кружке. В какой-то момент она начала клевать носом, и Галя отвела ее в свою комнату, чтобы уложить спать.
– Ты моя лучшая подруга, я же ради тебя все… – бормотала засыпающая Марина.
– Знаю, знаю. Спи.
Перед входом в кухню Галя замешкалась. Какое-то непонятное чувство не давало ей покоя. Несмотря на то что весь предыдущий месяц Серега ее раздражал, она была рада, что Марина его позвала, и еще больше рада, что Марина наконец оставила их вдвоем. Она чего-то ждала, но не знала, чего, или не хотела себе признаваться. Вернувшись на кухню, она застала Серегу моющим посуду и напевающим «Знаешь ли ты».
– Не думала, что ты фанат такого. Оставь, господи, сама помою.
– Да ладно, я почти закончил… чтоб не нести вдоль ночных дорог… – продолжал заулыбавшийся юноша.
Пока он приканчивал грязную посуду и ночные дороги, Галя убрала остатки еды. На нее вдруг нашел прилив усталости, и она уселась на стул, смотря на спину Сереги, которого никто не просил о помощи.
– Все, принимай работу, хозяйка, – Серега закрыл кран, сел за стол и завел разговор про школу.
В его глазах Галя тоже заметила ожидание, но он продолжал что-то рассказывать, так и не решаясь на какой-либо более интересный шаг, как будто не видя с ее стороны знак одобрения. «А может, это и к лучшему. Я нетрезва. Пора закрывать лавочку», – подумала она и сказала, что ей хочется спать. Серега, показавшийся ей уже не таким самоуверенным, понял намек и засобирался домой. Когда они вышли во двор, он вспомнил, что в его джинсовой куртке были сигареты. Пошарив по карманам, он нащупал смятую упаковку Marlboro, в ней оставалась последняя сигарета. Джентльмен предложил ее даме, но та покачала головой. Они стояли молча: он курил, а она слушала лай собак и смотрела на небо, которое в эту октябрьскую ночь было бедно на звезды из-за поглотившего округу дыма от костров.
– Опять навоз жгут, как же воняет, – испортила романтику Галя и добавила пару нелестных высказываний в адрес соседей.
– Ты хотя бы привыкла к такому, – усмехнулся докуривший Серега и, видя, что хозяйке холодно, откланялся и исчез в той же темноте, из которой появился.
После этого между Галей и Серегой завязались отношения, которые они позиционировали как дружбу, но Марина видела их насквозь, она сразу все поняла, и разубедить ее не представлялось никакой возможности. На ее вопросы о том, зачем притворяться, Галя отвечала, что не видит себя в отношениях, то же говорил и Серега. И все же, как и предсказывала прозорливая Мариночка, все кончилось не очень по-дружески.
Шел ноябрь. Аллочка все еще не вернулась, борьба за мужа продолжалась. Точнее, это была борьба с упрямством мужа: его уговаривала вернуться домой не только жена, но и молодая сотрудница хлебозавода, уже пожалевшая, что связалась с Павликом, когда могла найти себе любовника и поперспективнее. Но Павлик уперся и продолжал строить из себя жертву предательства супруги, которая его не ценила и выставила за порог при первом удобном случае. И наверняка водит к себе мужиков. Он же не дурак, он видел, как на нее смотрят.
Галя, которой осточертело нянчиться с курами, уговорила Аллочкиных родителей забрать их себе. Огородный сезон давно кончился, бороться с буйной растительностью, прущей из всех щелей, тоже больше не надо было. Оставалось поддерживать порядок дома и иногда готовить: Галя терпеть не могла это делать и почти каждый день наведывалась обедать к бабушкам, которые на радостях были готовы впихнуть в нее все содержимое своих холодильников. Как-то раз Серега и Марина предложили ей помочь приготовить ужин; все закончилось криками, забрызганными кипящим маслом стенами и опаленными волосами на Серегиных руках. Больше к теме самостоятельной готовки не возвращались.
