Мао опалял яростным взором, и я, испытывая стыд перед ним и вину, сразу перевела взгляд на Императора. Вильриниор выглядел бодрее всех… и веселее. Он даже улыбался. Будто и не его я только что посмела оттолкнуть и укусить.
Что мне делать–то теперь?! Как выкручиваться?! Ну что ты за бестолочь, Лена? Одно решаешь, но попутно и сразу всё — усложняешь!
— Я… — прошептала я, смотря в пол и сжимая кулаки, пытаясь усмирить пламя. — Я… не знаю, что на меня нашло, — умнее ничего я не придумала, чем сказать полуправду. — Извините… Я не понимаю. Я никогда до этого… так себя не вела.
Ответом мне было напряженное молчание. И только спустя секунду я услышала звук легких шагов. Тонкие пальцы с длинными заостренными ногтями легли на мой подбородок и приподняли его.
— Ты молодая… В тебе ещё сильны инстинкты, которые ты не всегда можешь подчинять разуму, — Император говорил ласково, его голос обволакивал, успокаивал, подчинял. — Ты сильная, и, видимо, впервые в жизни встречаешь оборотня, который сильнее тебя. И которому вторая ипостась захотела бы подчиниться. Такое бывает. Странно, что ты не испугалась Волка внутри меня, значит твоё истинное «Я» считает себя равным ему. Это… забавно. Но, может быть, она и не ошибается… — мужчина посмотрел на мои ладони, на которых до сих пор не стих огонь. — Нам точно с тобой нужно поговорить, — он бросил взгляд на демониона. — Но не тут. Пойдем.
Отняв пальцы от подбородка, Вильриниор взял меня за руку. Крепко. И повел за собой. Я не сопротивлялась. Толку–то? Чем больше покорности изображу сейчас, тем он скорее подумает, что я подчиняюсь его воле. Да и какой был смысл, вообще, сопротивляться?
Перед тем как выйти из камеры, напоследок Император, не оборачиваясь, бросил:
— Её поцелуй был так сладок. Даже немного жаль, что тебе не суждено больше испытать чего–то подобного, существо…
И под тяжелый, настолько пронзающий и прожигающий мне спину взгляд Мао, что я его ощущала каждой клеточкой своего тела, и его молчание мы вышли наконец из камеры. И туда сразу забежали четверо охранников…
Как мы возвращались обратно во дворец — я не помню. Настолько угнетенное состояние у меня было, что хотелось только одного — спрятаться, затаиться, переждать всё и вдоволь поплакать. Но слезы были бы проявлением моей слабости. А мне нельзя быть сейчас слабой. Пусть Маору и стал свидетелем моей похоти, точнее, похоти животного внутри меня, видел поцелуй, который я подарила другому мужчине, хоть и было это только ради того, чтобы передать кинжал… Я не буду опускать руки до тех пор, пока не спасу демониона. Я буду идти вперед. Пусть он смотрит с презрением на меня — не важно. Главное только результат…
Я прикоснулась кончиками пальцев к губам. С Волком у нас был в разы более страстный поцелуй, и обману, если скажу, что он был неприятен. Нет, мне в целом понравилось. Но подобные ощущения я испытывала и с мужем. А вот с Мао, который поцеловал меня практически невинно, я испытала такую гамму чувств, от которой внутри до сих пор всё дрожит, когда вспоминаю его… Вот что значит любить по–настоящему. Никогда не забудутся объятия любимого, не сотрется из памяти поцелуй. Всё остальное уже будет казаться если не фальшивкой, то просто дешевой заменой. Суррогатом.
— Присаживайся, — чарующий голос Императора оторвал меня от мыслей, и я нехотя посмотрела сначала на него, потом осмотрелась. Мы, оказывается, уже были во дворце, в каком–то шикарном кабинете. Больше ничего меня не зацепило, и, увидев кресло, на которое он указывал, я молча кивнула и послушно присела.
— И ты садись, — обратился он к племяннику, и тот сел в кресло рядом с моим. Волк же отошёл к окну, будто враз потеряв к нам интерес, и, отодвинув портьеру в сторону, посмотрел на улицу.
А я продолжила размышлять. Могла ли я поступить в тот момент как–то по–другому, придумать иной выход, нежели чем лезть с поцелуями к самому Императору? Полагаю, что да. Могла притвориться, что меня обуял дикий кашель, случайно схватиться рукой за решетку, а там и подтолкнула бы даже ногой кинжал к Мао. Или ещё можно было изобразить, что я что–то увидела, якобы испугалась… Да вариантов–то — тьма. Но почему тогда именно этот с поцелуем пришел в мою буйную голову?! Видимо, так я желала поцелуя Маору, что на подсознательном уровне именно это первым и взбрело в голову…
Кстати, а что там Волк про поцелуй перед самым выходом говорил? Почему он вообще сказал об этом Мао? Неужели он что–то заподозрил…
Я незаметно из–под полуопущенных ресниц посмотрела на Императора, который всё ещё задумчиво смотрел на улицу. И поняла, что пора заканчивать эту «горячую встречу интровертов» и наконец–то уже заговорить. Какой смысл оттягивать неизбежное? Если меня раскусили — быстрее к Мао попаду. А нет — может, хоть схожу рот прополощу и попробую утопиться в слезах.
— Ваше Величество… — стараясь придать своему голосу как можно более смиренный, почтенный и в то же время испуганный оттенок, начала я. — Я… хочу попросить у Вас прощения. Такое поведение… недопустимо. Я не понимаю, что в тот момент на меня нашло, никогда прежде со мной ничего подобного не было… Я готова понести любое наказание, которое Вы посчитаете необходимым и достаточным. Моя жизнь в Ваших руках, Ваше Величество…
И на такой пафосной ноте я, приложив ладони к груди, склонила голову и всхлипнула. Максимально трагично. Я даже выдавила из себя слезы. Только то были слезы не от того, что я боялась Волка или расправы, что он для меня придумает, а из–за переживаний, что Мао там сейчас один в темнице, скованный по рукам и ногам.
— Я тебе уже сказал, что такое поведение свойственно для молодых и импульсивных оборотниц, преимущественно в особые периоды… — спустя ещё минуту Император наконец–то соизволил заговорить и посмотреть на меня.
— Особые? — пробормотала я, хотя прекрасно догадывалась, о чем он.
— Именно, — Волк подошел к дивану, стоявшему напротив кресел, в которых мы сидели с Иргирмиром, элегантно присел, закинул ногу на ногу, и сложил руки на колене. — Но не об этом речь. Мне интересно, что же у тебя за истинный вид, который посчитал, что он мне, Волку из рода первого оборотня, ровня.
— П-первого?
— Ты не знаешь нашей истории? — его бровь красиво изогнулась.
Интересно, я что–то не так сказала?! Как же сложно–то, в незнакомом мире на ходу придумывать всё, думать: верно ли я что–то ляпнула или просто в лужу с размаха угодила и мне уже стóит бежать. Любопытно, а на каком мы сейчас этаже? Я так задумалась, что даже не обратила на это внимание… Не хотелось бы, в случае бегства рухнуть с четвертого этажа. Хотя даже с первого не очень будет приятно угодить в колючий куст какой–нибудь. А я точно видела, что под окнами дворца росли какие–то с огромными шипами.
— Я… выросла не здесь, а в другом месте. И растила меня мама, она… человек, — другого варианта оправдать своё незнание о королевской семье я не знала. — И я только пару дней назад прибыла в ваше королевство. Где я выросла — не было ни одного оборотня.
Мой хвост, выбравшись из–под платья, аккуратно, ободряюще погладил меня по рукам, что всё ещё были прижаты к груди. После чего он лег мне на колени, подобно верному питомцу, и, помахивая кончиком, успокоился. За всем этим с интересом наблюдали мужчины.
