— Ну а что — логично ведь. Дети вырастут. Может, к тому времени я выйду замуж, да поселюсь где–нибудь. И буду тогда из дома утром прямо в замок твой телепортироваться, не тащить же к тебе домой своего мужа…

— Нет, совсем не логично, — холодно оборвал он меня, и я, подняв голову от экрана, увидела на лице Мао странное выражение, которое напугало и удивило меня одновременно. Желваки ходили ходуном, глаза зло блестели, а ещё этот рогатый товарищ буквально полыхал черным пламенем. Точнее, на его руках, сложенных на груди, явно виднелись черные языки. Да что с ним? Была бы я наивнее, подумала, что он ревнует. Но я ведь не настолько глупа. А может… Неужели он… А! Поняла!

— Нет, я, естественно, без тебя, вернее, твоего одобрения не стала бы никуда уходить, — поспешила я оправдаться. — Я ведь твоя служанка. Правда, я так и не поняла до конца, что же за обязанности у меня, но раз ты поставил меня наблюдать за детьми… Я и подумала… — демонион ещё больше изменился в лице, и я уже и не знала, как мне его успокоить. — В общем, забудь, о чем я говорила! Про мужа там и…

Внезапно яркий свет озарил всю комнату, лампочки, раскалившись до бела, лопнули, а экран ноутбука, мигнув, пошел трещинами и задымился…

— Что… что это было? — шепотом, испугавшись странного явления, спросила я, переведя взгляд на черную фигуру Маору, которая в кромешной тьме казалась ещё больше… а объятая пламенем, так вообще, наводила даже на меня, уже к нему привыкшую, ужас.

— Ничего. Ты закончила? — ледяным тоном поинтересовался он.

— Хотела дату узнать… но, — я посмотрела на свой дымящийся и искрящий ноутбук, — что–то явно пошло не так и не по плану. Сейчас тогда кое–что возьму, денег ещё и поедем…

Косясь одним глазом на мужчину, который продолжал «гореть», я переложила аккуратно ноутбук на пол и выключила его из сети. Дошла до письменного стола и достала оттуда небольшую коробочку с драгоценностями. Хотелось себе на память хоть что–то взять. Спрятав их в «карман», направилась к платяному шкафу. Там, между вещами, у меня лежал конвертик с деньгами, так, на всякий случай. И они–то нам сейчас и пригодятся, чтобы заплатить за такси.

— Всё, можно выдвигаться! — я помахала бумажками в воздухе и, убрав их тоже в карман, подошла к Мао, который уже немного «подостыл».

— Пошли?

— Полетим, — он отрицательно махнул рукой и взял меня за руку.

— Но на машине…

Зайдя в комнату, Маору подхватил меня на руки, а когда мы подошли к окну, оно, с треском распахнувшись, разлетелось на части, и острые осколки полетели вниз на газон.

— Я сказал — мы полетим, — Мао буквально окатил меня холодом, и я нервно поежилась. Ничего уже не понимаю. Что ни сделаю, что ни скажу — всё ему не нравится! Хоть бы кто инструкцию к нему приложил, желательно самую подробную. А то к крыльям прикасаешься — он недоволен. Оденешь не то — демониона коробит. Про мужа упомянешь — так его вообще коротить начинает!

— Как скажешь, — послушно ответила я. Спорить с ним больше я не хочу. Лучше совсем рот не буду открывать, пока он сам ко мне не обратится. Безопаснее будет и всем спокойнее.

Послышался хруст разрываемой ткани — ещё одна вещь пала от внезапного гнева Мао — за его спиной распахнулись крылья. И мужчина, ступив на стол, благо и рост, и длина ног ему с легкостью это позволяли, просто вышел на улицу, и мы тотчас начали набирать высоту.

— В какую сторону лететь?

— Туда, — я указала пальцем.

— Сколько?

— На машине — часа два заняло бы. И тут ещё смотря с какой скоростью лететь, но по прямой, думаю, час с…

— Долго, — опять он мне не дал договорить и пристально посмотрел в глаза. У меня сразу всё в голове поплыло, память словно встряхнули, перемешали, затем ещё и хорошенько взболтали. — Надо было сразу так сделать…

Внезапно спокойным голосом, будто и не рычал до этого, произнес демонион, и мы влетели в черный зев появившегося прямо перед нами портала…

Я тряхнула головой, пытаясь избавиться от странного наваждения и привести мысли в порядок, я ещё и глаза протерла, поскольку пелена перед ними сама не желала никак проходить.

— Что это было? Что ты сделал?

— Прочитал твои мысли. Надо было сразу так сделать и не страдать дурью.

— А что же сразу не поступил? — мне пришлось ещё и виски размять.

— Это вызывает крайне неприятные ощущения у подопыт… у исследуемого объекта. В данном случае — у тебя. Головокружение, дезориентация, даже потеря сознания и тошнота, — начал перечислять он побочные эффекты, и у меня, кто бы сомневался, сразу все они начали проявляться. К головокружению добавилась дезориентация и меня начало мутить.

— Б–беда–а… — простонала я. — Хоть бы предупредил или…

Я вдруг осознала, что он опять в моей памяти копался, причем, судя по всему, посмотрел намного глубже, чем в прошлый раз, и мне сразу стало ещё хуже. Всё–таки крайне неприятно осознавать, что кто–то может заглянуть в твои мысли, прочитать даже самые потаённые желания вот так просто, лишь пожелав того! Ведь хочется, чтобы хоть что–то там, внутри, было своё. Пусть хотя бы мечты. А тут так в них нагло вторглись! Промелькнуло желание высказаться, что я думаю по этому поводу, пошипеть на него. Но нужно оставить это при себе, а ещё лучше вовсе не думать… А то и это тоже потом прочитает, не дай–то Бог.

— Если бы я предупредил — лучше тебе от этого не стало, — и он вдруг сделал то, чего я от него не ожидала. — Извини, — произнес он тихо, словно ему действительно было жаль. А когда мы приземлились рядом с калиткой, ведущей во двор дома моей мамы, Маору поставил меня на землю и, придерживая одной рукой за талию, положил на лоб ладонь. От этого легкого прикосновения тошнота и прочие неприятные ощущения сразу отступили.

— Лучше? — склонив голову на бок, уточнил он, продолжая прижимать меня к своей груди.

— Да. Спасибо, — когда поняла, что мне стало лучше, и я могу сама спокойно стоять, выскользнула из его объятий. Отодвинув его руку, повернулась лицом к калитке и сделала пару шагов вперед.

Дом, скрытый за густой живой изгородью из сирени, был погружен во тьму, света нигде не было видно. Оно и понятно — сейчас ночь… Но… Я боялась, что… не увижу уже свою маму. Я переживала, что пока меня не было, случилось что–то плохое и непоправимое.

Поэтому, протянув руку к щеколде, я так и не смогла её открыть. Моя рука обвисла безжизненной плетью, пушистые ушки прижались к голове, и даже вредный, наглый хвост сейчас пугливо вздрагивал и то поглаживал меня по икре, то выбирался из–под платья, подбирался к Мао, но сразу в страхе возвращался обратно.

— Почему ты не заходишь? — мужчина встал позади меня, и его ладонь аккуратно опустилась на моё плечо.

— Я… боюсь, что пока меня не было… Что–то случилось, — мой голос дрожал, а в уголках глаз выступили слезы. — Мне страшно.