Старый кот в знак дружеского расположения махнул на прощание хвостом и исчез в смородине.

Летние дни длинные, но после встречи со Степаном-ветераном время прошло как-то незаметно: сначала Демагог засвидетельствовал свое почтение Лорду, потом заглянул к Минтаю, с которым сбегал на речку Мосиху понаблюдать за резвящимися в воде мальками; после обеда явился Пуфик, и они немного вздремнули в укромном тенечке смородных кустов. А когда зной спал, и солнце стало багроветь, как перезревший помидор, Демагог, проскользнув в щель под калиткой, неспешно направился вдоль по улице Счастливой.

За дни пребывания на даче он успел неплохо изучить ближайшие окрестности, поэтому не очень боялся заблудиться. Однако сегодня кот пошел в противоположную от той, где жил Лорд и которую он уже хорошо знал, сторону. С этого конца улица Счастливая выходила на большую травянистую поляну с редкими высокими березами на ней. Дачи обступили поляну, как дома на городской площади.

Одна из дач, изукрашенная резными карнизами, ставенками и наличниками, походила на сказочный теремок. На высоком коньке дома сидел искусно вырезанный деревянный петушок, который отсюда, с земли, казался совсем живым, готовым вот-вот вспорхнуть и улететь.

Демагог подошел поближе и… сразу же забыл и про деревянные кружева на ставнях и наличниках, и про петушка. На траве-мураве возле калитки теремка сидела… кошка. Просто кошка. Ну, может быть, не просто… Очень симпатичная такая кошечка: с темной спинкой, белоснежной мордочкой, аккуратным розовым носиком-сердечком, с такими же белоснежными грудкой, животиком и лапками, а в довершение – с пушистым, почти как у Демагога, хвостом.

Если бы Демагог умел разбираться как следует в породах своего кошачьего племени, он наверняка определил бы, что перед ним сибирская двуцветная кошка. Но он в этом ничего не понимал. Но если бы и понимал – что с того! Дело-то было ведь не в породе, а в самой кошке…

Грациозно изогнувшись в спинке, кошечка сидела на травке, небрежно поводя опахалом хвоста из стороны в сторону. Ушки ее время от времени вздрагивали (она явно к чему-то прислушивалась), глаза цвета свежевымытой травы-муравы загадочно мерцали. Кошечка то в упор взглядывала на приближавшегося Демагога, то отводила глаза в сторону. От нее исходило какое-то особое сияние, и было в ней что-то столь необыкновенное, что вмиг сразило Демагога наповал.

В общем, как нетрудно догадаться, кот наш влюбился с первого взгляда по самые свои полосатые уши.

Что ж, такое случается. И не только с людьми, но и с собаками, лошадьми, коровами – со всеми, в общем, живыми существами. И, разумеется, с кошками. Таковы законы природы. Без любви жизнь не цветет, не плодоносит, не продолжается.

Что касается Демагога, то пора любви ему давно приспела. Просто до сих пор, ограниченный стенами своей квартиры, с кошками он почти не встречался. Разве что на выставках. Но и там, дожидаясь своего выхода, им, кошкам, приходилось сидеть в клетках. Ведь это только Наташе по-прежнему казалось, что он маленький, потому и относилась она к нему, как к малышу: кутала в пеленки, укладывала в детскую колясочку. Но на самом деле был он уже взрослый кот.

До кошечки оставалось всего несколько шагов. Демагог приосанился, распушил хвост, громко, с переливами, замурлыкал, словно взялись его чесать под шейкой… И тут он заметил рядом с кошечкой Гарика. Кого-кого, а его увидеть Демагог никак не ожидал. По телу пробежал ревнивый холодок, мускулы напряглись…

Почувствовав его состояние, Гарик предусмотрительно отступил и с фальшивой радостью воскликнул:

– Какая встреча!

Демагог мрачно молчал, не зная, как быть дальше.

– А мы тут беседуем… О вкусовых качествах «Вискаса», – с развязной веселостью объяснил Гарик свое здесь пребывание, но, наткнувшись на враждебный взгляд Демагога, торопливо стал прощаться: – Прощайте, друзья! Пока, моя кисонька, не скучай без своего любимого котика, моя мурысонька!..

Угольно-черный рэкетир со значением подмигнул Демагогу – уступаю, мол, по дружбе, – и наконец-то оставил их наедине.

Кошечка, с любопытством наблюдавшая за этой короткой дуэлью, в сторону уходящего Гарика даже головы не повернула, зато с нового кавалера не спускала теперь глаз.

– Вы и правда любите «Вискас»? – не зная, с чего начать, спросил Демагог.

– Фи, «Вискас»! – презрительно фыркнула кошечка. – Ничего нет хорошего в этих заграничных сухарях. Свежая рыбка из нашей речки гораздо вкуснее.

– Я тоже ем минтай! – обрадовался Демагог.

– Ну что вы такое говорите! – укорила его кошечка. – Минтай живет в море.

– Ах, извините, забыл… – смутился Демагог. Ему стало стыдно: надо же – профессорский кот, а не знает, где водится минтай. Он-то до сих пор думал, что всякая рыба – из холодильника. Кошечка прощающе вильнула хвостом и сказала:

– Но вкуснее всего рыбка, жаренная в сметане. Особенно карасики из озера за шоссейной дорогой. – Кошечка махнула лапкой куда-то в сторону, где Демагог еще никогда не бывал.

– Да, да! – поспешил на сей раз согласиться он. – Я тоже люблю жареную рыбу. А Гарик? – вдруг вырвалось у него.

– Гарик? – удивилась кошечка. – Я вкусов Гарика не знаю. Но вижу, что кот он совершенно невоспитанный – большой нахал и грубиян. Таким в порядочном обществе делать нечего.

У Демагога сразу отлегло от сердца. Он приободрился.

– Извините, вы откуда в наших краях? – спросила кошечка. – Я вас что-то здесь раньше не видела.

– Я недавно из города приехал. А дача наша находится на другом конце улицы Счастливой.

– А, это там, где живет лежебока Пуфик?

– Вы его знаете?

– Да кто ж его не знает? Только и слышишь каждый день: «Пуфик, котик, где ты?» – засмеялась кошечка и спросила: – А вас как звать?

– Демагог, – отрекомендовался кот и церемонно протянул ей лапу.

– Марыся… – пораженно мяукнула кошечка, попробовала сделать то же самое, но безуспешно. – Как это у вас здорово получается! – восхищенно заметила она и поинтересовалась: – А у вас случайно в роду собак не было?

– Ну что вы! – несколько даже приобиделся Демагог. – Меня здороваться научила моя хозяйка Наташа.

– Тогда вы очень способный, – сказала кошечка.

– Вы так считаете? – засиял польщенный Демагог. – Спасибо… Марыся…

– И культурный, – добавила Марыся. – Сразу видно, что воспитывались в приличной семье.

– В профессорской, – счел нужным уточнить Демагог.

– А у меня хозяин – архитектор, – сообщила Марыся. – Он дома рисует. На бумаге нарисует, а потом другие люди по этим рисункам дома на земле строят.

Демагог вспомнил профессорский стол, всегда заваленный рукописями и книгами, и подумал, а что же, интересно, строят из них. Но размышлять на эту тему сейчас было некогда и не время, да и Марыся вдруг спросила совсем о другом:

– У вас необычное имя. Как его понимать?

– По-гречески Демагог – значит, разговорчивый. Но для близких и друзей я просто Дима.

– Если не возражаете, я буду звать вас просто Дима. Дима как-то мягче. И нежнее… – пришла к выводу Марыся, и в загадочно мерцающих ее глазах появился какой-то призывно-манящий огонек.

Теплая волна прокатилась по коту от ушей до хвоста. Ничего подобного он до сих пор не испытывал. Зато теперь!..

Демагогу захотелось сделать нечто такое!.. Ну совершенно необыкновенное!.. Чтобы Марыся восторженно ахнула, а призывный огонек в ее глазах цвета свежей утренней муравы разгорелся бы еще сильнее.

Но тут с крыльца резного теремка Марысю позвали домой, и, с сожалением вздохнув, она сказала:

– Мне пора. Очень приятно было познакомиться. Заходите в гости.

– Я зайду! Я обязательно зайду! – пылко пообещал Демагог. Вспрыгнув на крыльцо, Марыся обернулась и на прощанье мяукнула провожавшему ее влюбленным взглядом коту:

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».