Тротуар упирался в дощатый сарайчик. В открытой его двери виднелись лопаты, грабли, еще какие-то садовые инструменты. Место, конечно, было тоже очень интересное, но оно, решил кот, пока может подождать, а сначала лучше выяснить, что там, за сараем.

Справа от сарая рос крыжовник. Демагог узнал позже, как называются эти страшно колючие кусты, но возненавидел их сразу, как только сунул в них свой любопытный нос.

– Мя-а-а-а-у-у! – взвыл он дурным голосом, уколовшись, и шарахнулся в противоположную от сарая сторону. Но здесь его подстерегала новая неожиданность…

Демагог перепрыгнул канаву и нос к носу столкнулся с поджарым, цвета пыльного асфальта котом. Выгнув спину, он предупреждающе шипел, но сам в то же время трусовато пятился. Усы у кота топорщились, шерсть дыбилась, и весь он был такой взъерошенный, словно по нему только что провели против шерсти щеткой пылесоса.

Демагог с интересом смотрел на незнакомца.

– Здравствуйте, – поприветствовал он его наконец.

– Салют! – настороженно откликнулся асфальтного цвета кот и опустил спину. – Чего орешь? – спросил он.

– Укололся об этот куст, – признался Демагог.

– Не суй нос в крыжовник. Он колючий, – посоветовал незнакомец. – В шиповник – тоже, – помолчав, добавил он. – Но хуже всего – крапива. Будто кипятком ошпаривает, – подвел итог соседский кот.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил Демагог, – не знал. Меня сюда только сегодня привезли. Вот, окрестности изучаю, – объяснил он.

– Так ты новенький! – как-то сразу успокоился и обрадовался незнакомец. – Тогда еще простительно… На первый раз. Но в следующий – границ не нарушай.

– Границ? – озадачился Демагог.

– Ты что – с Луны свалился? Не знаешь, что у каждой кошки должна быть своя территория? – в свою очередь удивился асфальтово-серый кот. – Как же ты дома с другими кошками ладишь?

Как?.. Демагог задумался…

Территорию квартиры, в которой он жил с профессорской семьей, делить ему было не с кем. По ней он гулял сам по себе, где хотел – ходил, где нравилось – спал. За пределами квартиры оказывался редко, но и там… Соседи по лестничной площадке животных не держали, поэтому никаких проблем у него не возникало.

– Да ты, брат, просто неграмотный какой-то! – покачал головой сосед.

– Ничего подобного! – оскорбился за «неграмотного» Демагог. – Я профессорский кот! – гордо задрал он свой пушистый хвост. – Меня зовут Демагог.

Кот цвета асфальта с уважением посмотрел на Демагога, а с особой завистью на пышный трубой хвост, и примирительным тоном сказал:

– Да я ничего… Я не в том смысле… Просто… Ты еще у нас здесь не осмотрелся, не обнюхался, а я уже давно тут живу, знаю, что к чему. Не смотри, что заборов между участками нет. Попробуй только на чужую грядку залезть – мигом хозяева об тебя палку обломают или камнем угостят. И кошка любая на своей территории запросто тебе может глаза выцарапать…

Последние слова асфальтово-серый сосед произнес, правда, не очень уверенно.

– Извините, пожалуйста, я постараюсь так больше не поступать, – пообещал Демагог.

– Да ладно… – простил незлобивый сосед. – С кем не бывает! Кстати, меня Минтаем зовут. Сторожевой кот Минтай – если полностью, – представился он.

– Как? – опешил Демагог. – Но ведь минтай – рыба! Я ее на обед ем…

– Да знаю, что рыба! – сокрушенно махнул лапой Минтай. – Только вот и меня тоже… как рыбу эту назвали. Тут, Демагог, такая вышла история…

«Сторожевым котом Минтаем» новый приятель Демагога стал следующим образом.

Его мама, беспородная серая Муська, жила у дворничихи Никитичны и регулярно, по два раза в год, одаривала свою хозяйку несколькими котятами. Сердобольная Никитична не могла взять грех на душу и новорожденных, как некоторые, не топила. Она раздавала их своим знакомым или же просто жильцам дома, двор которого убирала. Правда, делать это с каждым днем становилось все труднее, потому что мода пошла на животных породистых, а Муська была обыкновенная городская дворовая кошка и рожала самых обыкновенных, серых, как асфальт, который подметала Никитична, котят-дворняг. Поэтому и хозяева находились для них далеко не всегда самые лучшие. Хорошо если какая-нибудь бабушка-пенсионерка приласкает-обогреет. Но чаще попадались люди непутевые, которые не то что кошку, а иногда ребенка-то собственного покормить забывали.

Ну а Минтай попал к слесарю Федякину из того же ЖЭУ, где служила Никитична.

Когда дворничиха принесла ему котенка, Федякин только-только открыл поллитровку и горлышком бутылки целился в один из сдвинутых перед ним стаканов нескольких товарищей, забежавших к нему на огонек после трудового дня. Поллитровка, судя по всему, была в этот вечер не первой, потому что собутыльники животине как-то чересчур обрадовались. Котенок тут же пошел по рукам, а кто-то даже предложил новому «корешу» тоже капнуть граммулечку.

«Я вам капну!» – сурово осадила мужиков Никитична.

Тогда Федякин поставил перед котенком початую банку консервов «Минтай в масле».

«Раз пить тебе нельзя – хоть закуси», – сказал он.

Консервы котенку понравились, и он стал их с аппетитом уплетать.

«Во мечет!» – одобрительно зашумели товарищи Федякина, а тот, кто предлагал котенку «капнуть граммулечку», посоветовал слесарю: «Ты его, Федякин, Минтаем назови. Самая для него подходящая кликуха».

Так и стал котенок Минтаем.

Федякин был, в общем-то, неплохим человеком. Правда, любил пить вонючую жидкость, от которой огнем обжигало горло, перехватывало дыхание и лезли на лоб глаза. (Однажды, когда хозяин спал, Минтай запрыгнул на стол и из любопытства лакнул пару раз из недопитой рюмки). Гадость эту Минтай сразу же возненавидел от всей души. А заодно и тех, от кого ею пахло. Если не считать Федякина. Федякин был исключением. Родной все-таки, хозяин! Да и кота он не обижал, по-своему даже и любил: не забывал вместе с бутылкой купить на его долю «Минтая в масле».

Другое дело – собутыльники Федякина. Их Минтай, как хорошая собака, чуял издалека. Они еще только подходили к дверям подъезда, а Минтай уже выгибал спину дугой и угрожающе шипел. Когда же гости появлялись на пороге, норовил цапнуть за ногу или руку, если кто делал попытку его погладить.

«Ишь, ты! – удивлялись собутыльники. – Он тебя, Федякин, будто пес охраняет. Сторожевой котяра! С таким замка не надо. Никакой вор не пройдет!»

С тех пор и пошло: сторожевой кот Минтай – и все тут!

– Теперь и сам иногда начинаю верить, что сторожевой, – вздохнул Минтай, – хотя и понимаю, что таких не бывает.

– А у вас здесь тоже дача? – поинтересовался Демагог.

– Да. Мы с Федякиным ваши соседи. По трубе возле канавы – граница участков.

– А что такое «слесарь-водопроводчик»? – спросил Демагог, посмотрев на трубу возле канавы, которую он недавно перепрыгнул, и вспомнив, что именно так отрекомендовал Федякина Минтай.

– Водопроводчик – главный человек по воде, – пояснил сосед.

– Как по воде?

– А так. Если, например, у вас на кухне или в ванной кран сломался, надо звать Федякина, потому что он по этим делам мастер и в два счета все сделает. А если не вызовите, то вас затопит, – сказал Минтай, и было видно, что он за хозяина сейчас гордится.

– Минтай, холера бродячая, ты где? – раздался позади них хриплый мужской голос. – Жрать иди! Банку уже открыл!

– Федякин!.. – встрепенулся Минтай и заторопился. – Обедать пора. Пока! Заходи. Или я к тебе…

Минтай затрусил по дорожке вглубь своего участка. Демагог посмотрел ему вслед и вдруг почему-то пожалел, что не его хозяин-профессор, который знает, кажется, все на свете, но сам не умеет починить кран, – «главный человек по воде».

Демагога обедать еще не звали, поэтому домой он не спешил. Он неторопливо двинулся вдоль канавы, которая уходила куда-то далеко-далеко, теряясь среди мать-мачехи и подорожника.