— Не сходится, — пробормотал Карэле. — Две недели назад у нас было новолуние, правильно?

— Не совсем, — отозвалась Мона. — Ровно две недели назад луна ещё убывала.

— В любом случае, с прошлого полнолуния прошёл месяц, — кондитер отошёл от календаря и уселся за стол.

— А следующее будет послезавтра, — намекнула экономка, наливая ему чай.

— Я прекрасно помню про твои выходные, Мона, — отмахнулся Карэле. — Лучше скажи мне, в прошлый раз у тебя не было никаких, скажем так, неожиданностей?

— Неожиданностей? — возмущённо переспросила та. — У меня? Господин Карэле, я всегда крайне осторожна! Само собой, я никого не кусала и никому не попадалась на глаза.

— Даже не сомневаюсь, — заверил её Карэле. — Я имел в виду, не видела ли ты чего-нибудь странного?

— В каком роде? — нахмурилась экономка.

— В последнее время Тихие Соседи беспокоятся. И ведут себя уже не настолько тихо — ну, ты понимаешь. Я хочу понять, что их тревожит.

— Я ничего не знаю, господин Карэле, — покачала головой Мона. — У нас всё спокойно, да они и не посмели бы войти в ваш дом. Может, проще спросить у них самих?

— Проще? — рассмеялся кондитер. — С ними никогда и ничего не бывает просто! Но ты права, попробовать стоит.

Крошечный задний дворик кондитерской, освещаемый почти полной луной, казался одновременно таинственным и уютным. Высокий забор с узенькой калиткой отгораживал его от мира. Старая яблоня покачивала ветками с набухающими почками. На нескольких грядках, занявших всё свободное пространство, уже начали всходить посеянные Алли семена.

«Опять какие-то травы», — лениво подумал Карэле, любуясь луной. Он сидел на скамейке под яблоней, накинув на плечи шерстяной плед — по вечерам всё ещё было прохладно. На крыльце призывно светлел маленький горшочек со сливками.

Какая-то ночная птица тихонько посвистывала в ветвях. Над головой носились первые летучие мыши, ошалевшие от весенних запахов после долгой спячки.

На втором этаже дома светилось окно, но вскоре свет погас, и Карэле остался один на один с луной, робкой ночной птицей и запахом юной весенней ночи.

Наконец он заметил краем глаза какое-то движение. Карэле перевёл взгляд вниз, на землю, не позволяя себе взглянуть на ночных гостей прямо. Бесполезно — под прямым взглядом эти ломкие, причудливо вытянутые силуэты сольются с тенями, бесследно растворятся в ночи. Их можно увидеть только боковым зрением, да и то если повезёт. Или не повезёт, как посмотреть.

— Доброй ночи Соседям, — негромко произнёс Карэле.

Силуэты взметнулись на крыльцо, покружились вокруг горшочка, снова спрыгнули на землю. Сегодня они были беспокойнее, чем обычно.

— Добрая ли это ночь, Карлеллеле? — прострекотал, прочирикал кто-то из них. Остальные недовольно загудели.

— Что вас встревожило? — спросил кондитер, не поворачивая головы, хотя вёрткие силуэты метались вокруг, как огромные мошки.

— Тебе ли не знать, Карлеллеле! Мы не любим чужих! И не станем терпеть чужаков на нашей земле, нет, Карлеллеле, не станем!

Тени согласно защебетали, зашипели, завыли. Снова метнулись на крыльцо и обратно — и сгинули, словно их и не было.

Только черепки от разбитого горшочка со сливками остались лежать на земле.

— Ума не приложу, кто мог их так разозлить, — признался Карэле, откусывая кусочек свежего круассана. Жена подлила ему чаю. Они завтракали в маленькой гостиной, у окна, выходящего на улицу. Пат уже давным-давно проснулся. По мостовой сновали коляски и проносились всадники на мягко топочущих котах. С тротуара до окна долетали обрывки разговоров прохожих. Впрочем, собеседникам было не до них.

— Что же они имели в виду под «чужими»? — размышляла Алли, уперев в подбородок пухлый кулачок. — Чужих у нас давно не появлялось. Последней была Сейли, но её мы взяли осенью, перед Самайном. Получается, она ни при чём, иначе проблемы начались бы гораздо раньше. Послушай-ка!..

Она встрепенулась и мягко хлопнула ладонями по столу.

— Роним уезжал на несколько дней, помнишь? Три недели назад, время как раз совпадает. А что, если он что-то привёз с собой?

— Кого-то, ты хочешь сказать, — помрачнел Карэле. — «Человек и не человек», помнишь? Это было бы весьма печально. Мне не хочется думать, что старик притащил в наш дом то, что разозлило Проказников, даже не поставив меня в известность.

— Разные бывают ситуации, — пожала плечами его жена. — Может, он просто боялся поговорить с тобой.

— Значит, придётся мне поговорить с ним, — кондитер одним глотком допил чай и решительно встал. — И чем быстрее, тем лучше.

Печь негромко гудела, разгоняя жар по трубам парового отопления. Огонь освещал помещение сквозь открытую дверцу. В подвале у Ронима всегда было душновато и темно, но от спальни наверху он наотрез отказывался. «Старые кости лучше держать поближе к теплу», говаривал он.

Услышав шаги Карэле, спускающегося по лестнице, Роним поспешно захлопнул дверцу печи и привстал с табурета.

— С добрым утречком, господин Карэле, — приветливо произнёс он.

— Здравствуй, Роним. Всё в порядке?

— В полном, — кивнул старик. — Ту прогнившую ступеньку на лестнице я уже заменил.

— Отлично, — кивнул Карэле. — Спасибо, Роним. Кстати, я так и не успел тебя спросить, как ты съездил к сыну.

— Да всё как обычно, — смутился тот. — Внуков повидал, то-сё…

— Никаких неожиданностей не было?

Старик истово замотал головой, напрочь отрицая саму такую возможность.

— Понятно, — протянул Карэле. — Роним, лучше сразу признавайся, что ты привёз. Иначе, как я понимаю, будет хуже. Тебе ещё не рассказали, что устроил Сумеречный Народец?

— Им-то какое дело, господин Карэле! — возмутился старик и осёкся под его яростным взглядом.

— Что ты притащил в мой дом, Роним? — очень спокойно и тихо спросил Карэле, глядя на него в упор. Тот, онемев от испуга, кивнул на печь, не смея оторвать взгляд от тёмно-карих глаз кондитера.

— Не говори мне, что это яйцо дракона, — предупредил Карэле.

— Что вы, хозяин! — с облегчением воскликнул Роним. — Всего-навсего саламандрочка, совсем крошечная! От неё же никакого вреда, хозяин!

— Восхитительно, — устало вздохнул кондитер. — Даже не стану спрашивать, зачем она тебе. Но сомневаюсь, что твой сын разводит саламандр.

— Да это так получилось, господин Карэле, — засуетился старик. — У них в Ремеле дом алхимика взорвался. Ну, с алхимиком вместе, как водится. Детишки побежали смотреть и нашли её на пожаре. Притащили домой, так она и жила у сына в печи. Так ей же огонь всё время нужен! Расход-то какой! А у нас всё равно печь топится…

— Ясно, — кивнул Карэле. — С завтрашнего дня даю тебе отпуск. Съездишь к сыну и отвезёшь её обратно. Извини, Роним, но я не могу позволить Проказникам разнести в пух и прах весь город из-за того, что они невзлюбили твою саламандру.

Оставив расстроенного старика внизу, Карэле поднялся по лестнице в кондитерскую. Что-то не давало ему покоя. «Ну конечно! — понял он. — Не сходится. Человек и не человек…»

Но эта мысль тут же вылетела у него из головы — у прилавка стоял доктор Топсери. Редкий посетитель!

— Доброе утро, доктор, — приветствовал его Карэле. — Счастлив видеть вас здесь, хоть это и крайне неожиданно. Мне казалось, что вы предпочитаете конфеты моих конкурентов!

— Не то чтобы предпочитаю, — смущённо улыбнулся тот, — скорее захожу к ним по привычке. Но, как видите, пришлось этой привычке изменить.

— Что же произошло? — живо заинтересовался кондитер. — Вы меня просто интригуете!

— Точно не знаю, но, говорят, у Момсов неполадки с Инспекцией налогов. А на этой неделе к ней присоединилась и Инспекция гигиены, поскольку у них всё время прокисает молоко.