Либерти наблюдала, не в силах отвести взгляда, и ее желание нарастало, превращаясь в огненный шторм.

Не опуская глаз, Адам припал к ней ртом и пососал клитор.

Развратная картина обострила ощущения, ставшие разрушительными. Либерти закусила губу, ни на секунду не переставая смотреть в голубые глаза Адама.

По мере того как он сосал и лизал, у нее нагревалась кожа, мышцы дрожали. Больше не осталось ни намека на порядочного генерала, знакомого ей последние полтора года. Мужчина перед ней был кем-то совсем другим.

Он продолжал неустанно трудиться. Либерти чувствовала, как пятичасовая щетина Адама натирала внутреннюю сторону ее бедер. Казалось, его воспламенял каждый ее стон и вскрик. Она напряглась всем телом, и теперь даже легчайшее касание усиливало ее возбуждение. Либерти не могла больше терпеть.

— Вот так, — прошептал Адам у клитора. — Давай.

Боже. В тот же миг ее пронзил оргазм, подобного которому она никогда не испытывала. Запрокинув голову, Либерти выгнулась и выкрикнула имя Адама, эхом разнесшееся по их маленькому убежищу.

Он помог ей пройти до конца. Она чувствовала на себе его руки, не дававшие ей уплыть в небытие.

— Я держу тебя, — Адам поцеловал ее в живот. — Я рядом.

Став безвольной и вялой, Либерти кое-как отдышалась и подняла взгляд. Она по-прежнему лежала на одеялах, и Адам все еще нависал над ней. На его горле вздувались вены, мышцы напряглись. На его губах блестели ее соки.

— Ты вернулась? — спросил он.

— Думаю, да, — кивнула Либерти.

— Хорошо, — отпустив ее, Адам поднялся.

У нее в горле встал ком. По-прежнему нависая над ней, Адам медленно и вдумчиво расстегнул сначала ремень, потом ширинку. Он сбросил штаны с ног и предстал перед Либерти голым, возбужденным и очень мужественным.

У нее напрягся живот.

Одним движением Адам опустился на нее и накрыл собой. Он пошевелился и потер ее между ног массивной грибовидной головкой. Нуждаясь в нем, Либерти приподнялась ему навстречу.

Адам вошел в нее сначала на пару сантиметров, потом еще. Вместе с проникновением пришло ощущение растяжения и наполненности.

Внезапно он резко выдохнул, схватил Либерти за бедра и ворвался в нее.

— Ой, — вздрогнула она, переполненная до предела.

Адам выругался.

— Прости. Я большой. Мне стоило быть осторожнее, — он немного попятился, и Либерти уловила его дрожь. — Просто с тобой так хорошо, и я…

— Адам, — она приподнялась, но Адам уже практически вышел, оставив в ней только головку.

— Да? — его большое тело дрогнуло над ней.

— Заткнись.

Лишь тогда он снова наполнил ее одним плавным движением.

Застонав, Либерти обвила ногами его талию. Внутри она припухла после оргазма, а член был очень большим и очень толстым.

Адам вышел из нее, протолкнулся обратно и повторил снова, снова. Устроившись между бедер Либерти, он опустился на нее. Адам припал к ее губам, и она излила все свои чувства.

Либерти всмотрелась в его лицо и глаза, блестевшие от сексуального жара. Она гадала, не видел ли он ее насквозь, включая мелочи, которые ей не хотелось никому показывать. Но больше всего Либерти нравилось, что Адам отдавал ей часть себя.

— Так. Чертовски. Хорошо, — страдальчески выдавил он.

Проведя пальцами по его бугрившимся мышцам и влажной коже, Либерти протолкнула руку между скользкими телами. Внизу она ощупала место, где Адам проникал в нее. Ей нравилось соединяться с ним, когда во всем мире существовали только они. Очень нравилось. Было горячо касаться собственной плоти, растягивавшейся под давлением толстого члена. Снова пошевелив пальцами, Либерти дотронулась до чрезмерно чувствительного клитора, и неожиданно ее поразил еще один оргазм.

Адам застонал и ускорился. Пока она дрожала и извивалась под ним, он продолжал стремительно проникать в нее.

Адам прижался губами к виску Либерти и протолкнулся еще глубже. Он содрогался, постанывая ее имя и разряжаясь в ней.

Тяжело дыша, она лежала под ослабшим и тяжелым мужским телом. В тот миг ее не волновало ни прошлое, ни настоящее. Ни люди в дальней пещере практически за стеной, ни проклятые инопланетяне.

Существовали только Либерти и Адам.

По пробуждению Либерти не сразу поняла, куда попала, и что ее разбудило. Поморгав, она сбросила остатки сна и осмотрела затухающие свечи вокруг. Некоторые все еще мерцали, отбрасывая приглушенный свет.

К Либерти прижималось твердое мужское тело.

Она в ту же секунду узнала Адама. Либерти ни с чем не спутала бы ощущение его кожи или запах.

Он метался и немного подрагивал. Ему снился кошмар.

— Адам? — Либерти приподнялась и потрепала его по плечу.

Он дернулся и проснулся. Выругавшись вполголоса, Адам сел и повернулся к ней спиной.

Либерти наблюдала, как на его коже играли огненные блики. Он спрятал лицо в ладонях, и у него натянулись все мышцы.

— Адам…

— Люди, запертые в клетке…все они мертвы. По моему приказу.

Либерти понимала его боль и горе — чего никто не видел в человеке, ведшем их вперед. В человеке, взвалившем на себя всю тяжесть, чтобы остальные спокойно спали ночами.

— Их убили хищники, не ты.

— Возвращайся ко сну, — тяжело вздохнул Адам. — Прости, что разбудил.

Либерти прильнула к его спине. Она чувствовала, как он напряженно потянулся, чтобы взять ее за руки и отодвинуть. Но Либерти лишь обняла его крепче. Адам возвел в ранг искусства свою склонность отстраняться, или, скорее, вообще никого к себе не подпускать.

Да ведь и Либерти виртуозно ладила с людьми, вот только… до определенной степени и ненадолго. Она дружила со всеми, ни с кем не сближаясь.

Боже, они с Адамом были два сапога пара.

Поэтому теперь Либерти не позволила ему оттолкнуть ее.

— Я не уйду. Не пойду по легкому пути, не лягу и не усну. Позволь мне разделить с тобой бремя, — она обняла его еще крепче. — Я здесь, Адам. Для тебя.

— Дело не только в пленниках, — он вздрогнул от ее прикосновения. — В Йеррандери мы потеряли многих. Я нахрен позволил Клодии пожертвовать собой, чтобы спасти всех нас. Но мы все равно понесли потери.

— С Клодией все хорошо. А оставшиеся люди спаслись исключительно благодаря тебе и отрядам. Ты ничего не мог сделать. Ни для одного из тех, кто погиб.

— Люди мертвы, а я здесь наслаждаюсь, — Адам сжал ее руки. — Получаю удовольствие, которого не заслужил, — вот она, суть проблемы, ранившая Либерти в самое сердце.

— Глупый мужчина, — она уткнулась лицом Адаму в спину. — Ты заслужил. Ты так упорно работаешь и стольким жертвуешь, но знаешь что? Важно другое. Когда бывший муж загнал меня во тьму, я пала на самое дно и не считала себя достойной жизни, не говоря уже об уверенности или удовольствии.

— Чушь собачья, — с рычанием он схватил Либерти и, усадив к себе на колени, прижал ладонь к ее щеке.

— Теперь я знаю, — она скользнула взглядом по красивому лицу Адама, прежде чем коснуться пальцем его поджатых губ. — Мы заслуживаем любви и удовольствия, кем бы ни были и что бы ни сделали. Все мы.

Он выглядел разрываемым на части. Ее бедный измученный генерал. Внезапно Либерти поняла, что иногда действия говорят громче любых слов.

Она наклонилась и впилась зубами в плечо Адама.

Он зарычал, и теплившееся желание вспыхнуло у нее в животе с новой силой. Либерти чувствовала, как Адам под ней напрягся.

Но на сей раз не от мучений и тяжести своего бремени. Наоборот, от жажды и потребности.

Либерти укусила его чуть сильнее, и член под ней затвердел. Хм. Похоже, ее генерал любил небольшую грубость. Возможно, как раз она ему сейчас и требовалась, чтобы выплеснуть темные эмоции, в которых он тонул.

Укусив шею Адама, Либерти сильно пососала кожу, вонзив ногти ему в спину.

Он гортанно застонал и, молниеносно сорвавшись с места, швырнул ее на четвереньки посреди самодельной кровати.